Страница 196 из 239
Но баронесса не приняла за чистую монету слов своего собеседника, хотя и показала с виду, что верит ему вполне. Душу ее терзали разные сомнения. Неприятнее всего было сознание, что какой-то слепой случай отдал ее прошлое в руки графу, и хуже всего в этом сознании являлась неизвестность насколько именно она, баронесса, находится в его руках. Граф никогда не отличался особенной симпатией к Бодлевскому, хотя они и принадлежали к одной шайке, и эта тайная неприязнь начинала теперь беспокоить Наташу. Она ясно поняла, что необходимость поневоле заставляет ее быть в ладах с этим человеком, и даже отчасти подчиняться его воле, пока не измышлен какой-нибудь исход, который помог бы ей сделать графа вполне для нее безопасным.
- Так вы говорите, что дело Шадурских поправилось? - весело начал граф, закурив сигару. - Точно ли это правда? Откуда вы знаете?
- Из самого достоверного источника. Повторяю вам, сама объявила Владиславу сегодня утром.
- А вы его не ревнуете к ней, - усмехнулся Каллаш.
- Ревновать к денежной шкатулке?
- Ну, а он вас не приревнует к старому Шадурскому!
Наташа только засмеялась в ответ.
- Ну, а к молодому?
- Владислав так практичен, что не станет ревновать меня к кому бы то ни было.
- Скажите, вы его сильно любите?
- Любила когда-то.
- Ну, а теперь?
- Теперь... теперь мы выгодны друг другу.
- Однако ведь вы - беременны от него.
- А вам что за дело?
- Дело вы увидите после. Верно уж есть дело, коли спрашиваю.
- Ну, положим, хоть и так! Печальный случай и только.
- А как давно вы беременны?
- В самом начале... Да откуда вы это знаете! - с нетерпеливой досадой подернув бровями, промолвила баронесса.
- Ваш же Владислав поспешил сообщить отрадную новость, - усмехнулся Каллаш. - Он очень досадует, да оно и понятно, потому - в самом деле - для наших компанейских операций ваше критическое положение не совсем-то удобно. Придется ведь вам уехать месяца через два, а тут, как нарочно, в это время самые горячие дела подоспеют. И ведь это, как хотите, а в некотором роде скандал, беременность-то ваша!
- То есть, как скандал?
- Как? Очень просто! По пословице - шила в мешке не утаишь. Ведь Карозич слывет в обществе под именем вашего родного брата. А как вы полагаете, кого станут называть вашим любовником? Ведь уж и теперь кое-где смутно поговаривают, что это - сомнительный братец, а когда будущий фрукт окажется налицо, тогда вам придется только кланяться и благодарить за поздравления, тогда никого не разуверишь.
Баронесса задумалась.
- Нечего делать, придется уехать, - проговорила она как бы сама с собою.
- Отъезд ваш испортит дела компании, - возразил Каллаш.
- Да... Ну, что ж с этим делать?
- Что делать? Извлечь посильную выгоду из своего критического положения.
- То есть, как же это? Я не понимаю...
- Очень просто. Ведь у будущего ребенка должен быть какой-нибудь отец, а старик Шадурский до сих пор продолжает безнадежно таять перед вами. Что вам стоит уверить старого, самолюбивого дурака в чем бы то ни было, в чем вы только пожелаете? Вам оно будет так же легко, как мне пустить дым из этой сигары. Ребенка заставим усыновить и дать ему княжеское имя. Представьте, ваш сын вдруг - князь Шадурский!.. Ха-ха-ха!.. Не правда ли, звучно? А денег-то, денег-то сколько! Можно будет устроить так, что старый дурень все состояние свое запишет на вас да на ребенка.
- Вы опять говорите вздор, - перебила баронесса. - Во-первых, княгиня Шадурская еще здравствует на свете, а во-вторых, ни она, ни ее сын никогда не позволят усыновить постороннего ребенка...
- Что касается до сына, - перебил в свою очередь граф, - то в этом положитесь на меня: я уж его обработаю так, что не пикнет. А что касается до матушки, то ее сиятельство может весьма легко и скончаться.
- Ну, она, кажется, еще не думает кончаться.
- Тем хуже для нее, потому что, по писанию, "не ведаете ни дня, ни часу". Не думает, но может. Хотите пари?
- Полноте, граф, мне некогда шутить! Я к вам заехала за делом.
- Да и я не шучу, а говорю наисерьезнейшим образом! Обоих Шадурских надобно обработать - ну и обработаем! Сынка предоставьте мне, а сами берите батюшку. Дележка выйдет полюбовная и безобидная. А насчет будущего усыновления, поверьте, я возьмусь обделать...
- В расчете на будущую смерть княгини? - с улыбкой шутливой недоверчивости легко отнеслась к его словам баронесса.
- Именно, в этом самом расчете, - серьезно подтвердил Каллаш.
- Все это прекрасно, - продолжала она с прежней легкостью, - но вы, мой милый граф, забыли одно маленькое обстоятельство.
- Какое это?
- А то именно, что в жизни и смерти, говорят, будто один только бог волен.
- Да, что касается до жизни, я с вами не спорю, но в смерти кроме бога бывает иногда волен и доктор Катцель. Неужели вы забыли общего приятеля?
Баронесса посмотрела на него долго, пристально и очень серьезно.
- Н-да... это, пожалуй, похоже на дело... - медленно проговорила она, не спуская с него взора. - Но все-таки я в этом не вижу еще мести князю Шадурскому, - продолжала она с чуть заметной хитростью, помолчав с минуту, а ведь вы, кажется, намеревались помогать в мщении княжне Чечевинской?
- О, что касается до этого, то вы уже не беспокойтесь! - легко и небрежно махнул рукою граф Каллаш. - Она свое еще успеет взять! Вы, например, моя милая баронесса, поможете ей в этом мщении хотя бы тем, что оберете как липку Шадурского, а уж тогда настанет и ее очередь! Там уж пойдет ее личное дело, и до нас с вами оно не касается. А проект ведь хороший и обещает большую выгоду! Не правда ли?
- Согласна! - с довольной улыбкой кивнула головой Наташа.
- И действовать тоже согласны? - многозначительно и пытливо прищурился на нее Чечевинский.
- И действовать согласна!
- Ну, и прекрасно! Так по рукам, моя баронесса?
- По рукам, мой граф! А пока - прощайте, да не забудьте: завтрашний вечер у меня игра; будем обрабатывать обоих Шадурских.
Николай Чечевинский многозначительно пожал ей руку, низко поклонился и проводил до передней.
XXVIII
РЫЦАРИ ЗЕЛЕНОГО ПОЛЯ
Знакома ли тебе, мой читатель, драгоценная коллекция шулеров петербургских, которые между собою называются "повелителями капризной фортуны на зеленом поле", в чем легко можно заметить некоторую претензию на восточную изобразительность и цветистость языка? Если ты петербуржец, то нет ничего мудреного, что в свое время пришлось и тебе побывать у них в переделке. Быть может, однако, фортуна оказалась настолько к тебе милостива, что не попустила тебя достичь до очищения, и карман твой остался цел, здрав и невредим посреди раскинутых ему сетей. В таком случае ты, вероятно, не однажды слышал имена всех этих Ковровых, Польшевских, Лицкевичей, Матасевичей, Мазур-Мазуркевичей, Яйцынов, Июльковых, Гундарополо, Вихри-Нарви, Савастиновых, Щедрых, Гребешковых и иных. Боже мой, что за почтенная и разнообразная коллекция! Субъекты, ее составляющие, не всегда бывают знакомы между собою. Но это не мешает какому-нибудь Польшевскому совершенно неожиданно явиться, например, хоть к незнакомому ему Яйцыну и с онику сообщить ему, что проведал-де он, Польшевский, о прибытии в Петербург какого там ни на есть денежного человека: так не угодно ли, мол, вам обработать его вместе со мною? "Вы будете делать, я подставлю, а барыши пополам". И Яйцын охотно протягивает руку согласия незнакомому с ним Польшевскому, и затем обоюдно болванят приезжего.