Слепой кролик

— Ну что, даже не попрощаетесь, Ген? — спросила девушка-огонь.

— Нет. Зачем? Прощаются с теми, к кому потом хотят вернуться. К вам двоим я возвращаться не собираюсь. Вы непроходимые дуры, да еще и самовлюбленные.

— Да как ты! — обиженно надула губки девушка-вода.

— Ой, да ладно тебе, — Ген махнул рукой. — В конце концов, я действительно с вами больше не увижусь. Так что лучше забудьте меня. Да, я вам нравился. Но вы не имеете права любить. Да что там любить, чувствовать. Так что так будет лучше для всех.

Ген улыбнулся своим мыслям. В данном случае лучше всех будет ему.

Когда пришло время уходить, Ген подхватил слепую девушку на руки, не дав ее разбудить. Ему нравилось наблюдать за тем, как на ее безмятежном спящем лице нет-нет, да на мгновение показывалась искренняя добрая улыбка. В такие моменты она казалась искренней и счастливой.

Дорога на поверхность выдалась долгой, руки порядком начинали ныть несмотря на усердные тренировки в прошлом и небольшой вес девушки. И все же Ген не прерывал ее сон. Коротко кивнув новому господину, он покорно забрался в багажный отсек огромной кареты и смог с облегчением выдохнуть: оставалось уложить Николь, осторожно, чтобы она не проснулась, и можно будет расслабиться.

Выделенный им закуток оказался небольшим, но сухим и теплым, что не могло не радовать. Прислонившись спиной к стене, Ген устроил голову Николь у себя на коленях и тоже провалился в сон. Отдыхать при любой возможности — вот его девиз.

Я проснулась и испуганно отскочила в бок, больно ударившись головой. Помещение, в котором мне довелось спать, оказалось ужасно маленьким. Я обиженно зашипела, потирая ушибленное место.

— Проснулась? — услышала я знакомый голос того драконорожденного, которого продали вместе со мной. — Не бойся, я не причиню тебе вреда… по своей воле. Ты Николь, да?

Я забилась в угол, обняв колени руками. Было очень страшно, казалось, что весь мир против меня. Пожалуй, это ощущение было отчасти истинным. Помещение чуть покачивалось, снаружи доносился ровный цокот копыт. Мы в карете, наверное, для слуг и рабов всегда делают такие маленькие.

— Ну… ты чего? Иди сюда, замерзнешь еще…

Я почувствовала, как он уверенно коснулся моей ладони, притягивая меня к себе.

— Давай, маленькая слепая девочка, осторожно иди ко мне. Я побуду твоими глазами… Все равно больше делать нечего.

Его голос звучал ровно, успокаивающе, и я решила довериться, хуже все равно не будет. Драконорожденный помог мне устроиться у него на коленях, положил мою голову себе на плечо и обнял. Так и вправду было теплее и капельку уютнее.

— Меня зовут Ген. У меня голубые глаза, я блондин, во мне чуть меньше двух метров роста, — начал он описывать себя, а я помимо воли прижалась плотнее. Хотелось согреться, чтобы стало тепло-тепло. — Мы с тобой едем в карете, в багажном отсеке.

— Давно? — я втянула носом воздух и довольно улыбнулась. От него вкусно пахло, какими-то духами и травами.

— Не знаю. Я не сплю около пяти часов… а сколько я спал одним богам известно.

Карета раскачивалась, убаюкивая, но я успела спросить прежде, чем уснуть вновь:

— А почему здесь так тесно?

— Мы же вещи, не люди… не живые… что-то между животным и предметом интерьера. Вот и едем в багажном отсеке. Хорошо хоть, что не сзади бежим. Я бы с тобой на руках за каретой не успел.

— Я не толстая… — пробормотала я в ответ, проваливаясь в сон.

Хвост первый. В новый дом

Глава 2

Впервые за долгое время я была не собой, кем-то другим. Он, я-во-сне, казался мне таким знакомым и родным, но я никак не могла понять почему.

Этот сон. Сколько раз я его видела? Давно сбилась со счета, как будто мне читают одну и ту же книгу много раз подряд. Я… Я вижу мир его глазами, а он рассказывает мне свою историю в мыслях. Говорят, что такие, как он, действительно существуют. Они могут приходить в твой разум во сне, общаться с тобой. Я просила у него помощи, но он не отвечал. Хотелось верить, что всему виной обстоятельства, что, когда они изменятся, он придет и заберет меня. Ведь не просто же так он является в видениях именно ко мне?

Но годы шли, а он так и не протянул руку помощи. Вот и сейчас я снова вижу мир его глазами, чувствую его отчаяние и боль. Как будто бы мне моих мало! Не надо, хватит! Или помоги или прекращай мучить.

Но надежда таяла с каждым днем. И сны, которые поначалу казались мне благом, сейчас воспринимались как еще одно мучение.

— Алистор, чаю? — я устало поднял глаза и увидел доброжелательную улыбку тетушки Софы.

Нет, я не хочу чаю, совсем. Никакого. Но отказываться бесполезно. Все равно нальет и чуть ли не силой заставит выпить. Ненавижу несправедливые законы этого мира. Законы, преступить которые желание есть, а вот возможностей, увы, нет. Они сводят с ума и делают мою жизнь бессмысленной чередой повторяющихся событий.

Меня зовут Алистор, Алистор Линхерт. Это имя я повторяю раз за разом, словно пытаюсь доказать самому себе, что существую и не сошел с ума. Я дворянин. Самый несчастный дворянин этого мира, если так подумать. Все мои родственники, друзья, знакомые и тысячи других людей здесь счастливы. У них есть все, о чем они мечтают. Работа, семья, развлечения, вещи… Но у них нет свободы выбора. Правда, у меня ее тоже нет, но я единственный, кто об этом знает и кого это хоть сколько-нибудь волнует!

— Алистор, ты опять задумался о чем-то? Пей чай, я для тебя заваривала! — проворчала Софа. — А не то оставлю тебя без наследства!

Ну, что я говорил? Будет заставлять. А без наследства мне оставаться нельзя, ведь впереди еще тридцать лет… И я очень надеюсь на деньги тетушки Софы, которая скончается через месяц от пневмонии, они мне весьма пригодятся. Я не провидец, отнюдь. Просто я прожил это все не одну сотню раз, и мне это осточертело!

Приходится улыбаться и пить то, что тетушка называет чаем. Под старость Софа разогнала прислугу, и теперь заваривает напиток сама. Он получается горький и крепкий, а еще заботливая тетушка кладет туда пять ложечек сахара, в довершении доводя до кипения на медленном огне минут десять. От этого дикого горько-сладкого варева сводит челюсть, но я выпью. Главное, чтобы все шло, как должно.

— Я слышала, вы с Сабриной объявили о помолвке? — интересуется Софа, откидываясь на подушках.

— Да, тетушка, надеюсь, вы доживете до нашей свадьбы.

Кривлю душой. Не надеюсь. Я вообще хочу, чтобы никакой свадьбы не было! Сабрина, выбранная мне отцом, оказалась не просто дурой, а полной идиоткой. К тому же, ее батюшка разорится через семь лет, и этот брак перестанет иметь какой-либо смысл. Впрочем, можно прямо сейчас нагрубить старушке, и начать эту странную игру с начала. Но мне все же интересно, где у нее конец. Пока мой рекорд — семьдесят три года, правда, обычно нервы сдают к тридцатке, я не выдерживаю, и все начинается с начала.

— Ох, мой мальчик, я так стара. Играйте свадьбу побыстрее.

Сижу и размешиваю сахар в чае. Все, больше нельзя тянуть, а то сейчас обидится… Вдохнув полной грудью, залпом опустошаю стакан с чувством облегчения: сегодня Софа больше не будет давать чай, хвала богам.

Впрочем, так происходит раз за разом, раз за разом. И нет возможности это прекратить. Даже такой трусливый поступок, как самоубийство, не избавляет от этого личного ада. Все просто начинается с начала, с тех моментов, которые я выучил лучше всего. Порой я задумывался: "а что я такого сделал нехорошего, что получил столь жуткое наказание?" Ответа не было. Да и кто его даст? По легендам, боги создали этот мир и покинули. Поэтому в нем нет магии и чудес, и нам остается надеяться только на себя.

Правда, другие легенды говорят, что создателя усыпили, поэтому наш мир замер в своем развитии. Усыпить? Бога? Насколько сильным должно быть существо, чтобы повлиять на демиурга, создавшего такое огромное пространство? Я не знаю, хотел бы знать, но нет. Мне остается только сбегать в библиотеку в любой возможный момент, когда у меня в этом спектакле остается право выбора, и читать. Изучать книгу за книгой, чтобы в один прекрасный момент попытаться найти ответ.