Полюби меня таким

Слёзы, кого они трогают? Просто лишняя жидкость, вытекающая из глаз на эмоциональном фоне. Мои слёзы Максим слизывает языком, грубо, как животное. А я себя чувствую жертвой, загнанной в западню, и ожидающей прыжка зверя. Рухнуло всё, доверие, уважение к руководству, создаваемое годами. Рухнула вся моя жизнь. Лучше бы ты урод голову себе тогда разбил и шею сломал.

— У тебя десять минут собрать вещи и выйти через главный вход на улицу. Бежать не советую. Информация на тебя полная. Спрятаться не удастся, — отпускает моё горло и выходит из офиса.

Забираю телефон, сумку, куртку. Времени нет посидеть, отойти от мондража.

— Даша. Ты куда собралась? — Татьяна слегка встревожена моей бледностью и дёрганными действиями.

— Я ухожу, Тань. Объяснять времени нет, спросишь у Георгия. Он всё объяснит, — не одевая куртку, выползаю из офиса, спускаюсь на первый этаж и выхожу через главный вход.

Мой господин стоит у машины и говорит на английском по телефону. Хватает меня за локоть, толкает в машину, закрывает дверь. Смотрю сквозь слёзы на офисное здание и понимаю, что находилась здесь последний раз. Еду, закрыв глаза, не интересует куда везут. Какая разница, если ничего не можешь сделать. Я всего лишь планктон в мире акул и не в моих силах менять правила. Я могу только подстраиваться, терпеть и делать счастливую мину.

Заезжаем в элитный комплекс, к центральной высотке. Господин грубо вытаскивает меня из машины и за руку тащит в подъезд, затем вталкивает в лифт, вставляет карточку, и ловушка захлопнулась окончательно. На этаже наблюдаю всего две двери — не хуёвые здесь квартиры. Вот и ответ на решение вопроса. Он только один — подписывай договор и надейся, что через полгода останешься живой и невредимой.

Открывает дверь, подталкивает в квартиру, по хлопку включает свет и втирает меня в стену. Зарывается рукой в волосы, сжимает затылок и с нечеловеческим рыком впивается в губы.

— Я так долго ждал, — шепчет, отрываясь от губ и обрушиваясь на шею. — Больше не сбежишь, пока сам не отпущу.

Он не целует. Он пытается сожрать. Губы шарят по лицу и шеи, руки расстёгивают и спускают джинсы с трусиками, пальцы врываются во влагалище, и в губы врезается ещё один рык. Как будто он добрался до туши мяса, после долгой голодовки. Я не шевелюсь, но тело решает по-другому, тугой узел образовывается где-то в животе, стягивает в спираль, и я чувствую каплю, стекающую по внутренней части бедра.

— Да… Ты охрененно течёшь, Даша… У меня яйца ломит от желания тебя вылезать… — его пошлости шокируют, но в тоже время заводят ещё сильнее, его пальцы прокручивают и массируют клитор, одновременно совершая поступательные движения внутри. Я еле сдерживаю стон, и он это чувствует.

— Давай, покричи. Не сдерживай себя. Тебе же нравится, как я трахаю тебя пальцами. Давай. Кончи для меня. Я хочу увидеть, как ты кончаешь, — движения руки ускоряются, пальцы с сумасшедшей скоростью и силой трахают меня.

Неприличные хлюпающие звуки показывают, на сколько сильно я возбуждена. Максим присасывается к губам и трахает языком. Жёсткие внедрения в рот и влагалище сводят меня с ума. Спираль скручивается сильнее, готовая разорваться и с очередным резким прокрутом клитора я взрываюсь. Судорога бьёт тело, низ живота разрывает на части, из горла вылетает звериный стон. Не замечаю, как хватаю Максима за волосы и притягиваю к себе ещё сильнее, впиваясь ногтями.

— Тихо, тихо. Всё хорошо. Ты потрясающе кончаешь. А когда я буду трахать тебя членом, ты задолбаешься кончать, — мы стоим в коридоре прижавшись друг к другу, и я не могу пошевелиться. Ноги не держат, и, если он отойдёт, я рухну на пол.

Прийти в себя от позорно полученного оргазма Максим не даёт. Не церемонясь, натягивает на меня джинсы, сдирает куртку с сапогами и, схватив за руку, тащит в гостиную. Толкнув на диван, берёт со стола стакан и янтарную жидкость, наливает и залпом опрокидывает в себя. К горлу подкатывает тошнота, толи от нервов, толи от воспоминания какова на вкус эта дрянь.

— Тебе налить? — слегка морщится потенциальный алкаш. Мотаю отрицательно головой. — Не слышу! Язык проглотила? Если я спрашиваю, значит в ответ жду соединение букв в слова, желательно умные. Тебе налить?

— Нет, — выдавливаю. — Я не пью.

— Все пьют. Кто спиртное, кто кофе, а кто воду.

— Я ничего не хочу, — стараюсь говорить твёрдо и уверенно, но вместо этого получается какое-то блеяние овцы.

— Хорошо, — налив второй стакан, мой господин садится в кресло, напротив. — Я не люблю долго ходить вокруг, поэтому сразу оговариваю условия сделки. Каждый день в восемь утра мой водитель забирает тебя из дома и везёт ко мне. До восьми вечера ты принадлежишь мне. Это значит, что я делаю с тобой, что захочу, а ты радостно принимаешь. В твоём лексиконе отсутствует отрицательная форма НЕТ. На все мои пожелания я должен слышать только да.

Он делает паузу и присасывается к стакану, а я опускаю голову на руки, зарываюсь в волосы и слышу звон колоколов, отпевающих конец моей спокойной, среднестатистической жизни.

— Смотри на меня, — врезается в моё сознание. — Дарья! Подними голову и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Медленно облокачиваюсь на спинку дивана. Теперь я приблизительно понимаю, в какое дерьмо попала. И вылезти из него не получится, как бы я не перебирала конечностями.

— Теперь мои требования. Ты выбрасываешь нахрен трусы и брюки, при мне только платья, юбки и голая киска. Завтра тебя ждут в клинике для сдачи анализов и подбора контрацепции — я не хочу ломать кайф резиной. Пока длится наш контракт, ты не совокупляешься с мужем. Унюхаю на тебе его сперму — убью. И самое главное — я люблю трахаться, много и со вкусом, если для тебя что-то неприемлемо, проглатываешь, улыбаешься и делаешь вид, что кайфуешь. Потому что трахать я тебя буду, когда хочу, как хочу и где хочу. А теперь подписывай договор, обедаем и в спальню.

Он кидает на колени папку. Я открываю и стараюсь уловить смысл написанного. Сухой, завуалированный юридическими фразами договор с чётко прописанными пунктами моего дальнейшего существования: «с восьми до двадцати поступает в полное подчинение…»; «обязуется выполнять беспрекословно все указания…». А про совокупление с мужем как красиво прописано: «в свободное время запрещается осуществлять действия с третьими лицами, выполняемые на работе… за нарушение штраф…». И сумма то прописана размером с годовую зарплату. Но размер оплаты труда впечатляет — чувствую себя элитной проституткой, остаётся надеяться, что клиент будет один. И проворный, сукин сын, оказался, счёт для перечисления гонорара уже открыт. А ещё бонус за сногсшибательное раздвигание ног, по окончании трудового договора, в огромном денежном эквиваленте.

Я смогу! Я выдержу! Через шесть месяцев отряхнусь и буду жить дальше!

— Подписывай, Дарья. Не трать моё время. Сев в машину, ты сделала выбор. Так что не строй из себя целку, — мой рабовладелец, явно не настроен давать мне передышку.

Подписываю, сдерживая слёзную массу. Встаёт, забирает папку и ведёт меня в столовую. Стол накрыт на две персоны, шампанское истекает в ведёрке со льдом, меню соблазняет несколькими видами салатов, мясом, запечёнными овощами. Только аппетита нет от слова вообще.

Размазав овощи по тарелке, искромсав стейк в фарш, выпиваю стакан воды. Это единственное, что позволяет принять желудок. Для приличия засовываю в рот кусочек огурца и долго, долго пережёвываю.

— Почему не ешь, Дарья? — слышу глупый в данный момент вопрос.

— Я не голодна, — поднимаю от тарелки глаза. — Могу я сходить в туалет?

— Конечно. Я тебя провожу, — встаёт из-за стола и проводит в ванную комнату. — Жду тебя в столовой. Не задерживайся.

Похоже нужду справлять теперь буду по секундомеру. Стою перед зеркалом, вижу в отражении бледную бабу с нездоровым блеском в глазах. Чтож ты, дура, натворила в этой жизни или прошлой, что тебе такой приз достался. Вроде жила мирно, гадостей никому не делала, а если и делала, то совсем мелкие, не приносящие никому проблем, и явно нестоящие такой награды. Сколько стою у раковины, не знаю, но стук в дверь прямо указывает, что долго.