Любовник Госпожи

− Ирина Серге…

− Да никаких Ирин Сергевн! Ткачёв жив, приболел, обычная история, всё – вернись на рабочее место! А будешь своевольничать, вылетишь у меня как пробка! И это всех касается! Я вам начальник, а не девочка, закрывать на ваши проделки глаза!

В коридоре повисла напряжённая тишина. Ирина мысленно сделала себе пометку устроить взбучку старшему инспектору ПДН, чтобы та загрузила Русакову, и у этой заразы не только желания, но и возможности не появилось объявиться здесь к вечеру и потревожить Пашин сон.

− А раз все всё поняли, то не держу – свободны! Климов, останься на минуту.

Русакова развернулась и, что-то бормоча под нос, ушла. Терещенко, Исаев, третий патрульный последовали за ней. Савицкий вернулся в квартиру.

− Значит, Вадим, оставь, пожалуйста, здесь, у подъезда, наряд, если что, пусть мне сообщат.

− А что, Ткачёв всё-таки что-то важное знает?

− Климов, я не пойму, тебя что, нельзя просто попросить?

− Хорошо… Ирина Сергеевна, я распоряжусь.

Ирина постояла недолго у двери, потом вспомнила об ещё одном «больном», посмевшем над ней поиздеваться в такой тяжёлый день. Достала из кармана ключи и сжала в кулаке заветный.

− Ну, Глухарёв, я тебе приду и устрою…

========== Часть 13 ==========

В Пашин сон снизошло божество. Она стояла за порогом, устало смотря в лицо. Ожидала. Он обнял её и втащил в квартиру, посадил в прихожей и опустился рядом. Улыбаясь лукаво, она положила ногу на его колено. Пальцы опустили замок, аккуратно взяли стройную ножку и избавили от сапога, голова склонилась покорно, и губы коснулись её ноги. Затем он сбросил второй сапог, помог ей с пальто и, не спрашивая, подхватил на руки. Понёс в спальню, она только крепче прижалась к нему, обдавая теплом, лаская огненными волосами. Опустившись на кровать, вспомнила о том, кто она и что он в её власти. Схватила за футболку и потянула на себя. Обхватила за шею рукой, желая не отпускать и в следующий же миг уронила на спину, желая над ним властвовать.

Одеяло потихоньку скользило с тела. Взмокшая спина начала мёрзнуть, Паша, не открывая глаз, повернулся с бока на спину, подтянул одеяло и немного погодя снова провалился в царство Морфея. Божество куда-то исчезло, кругом потемнело, вдруг что-то опустилось сверху, стало нечем дышать. «Ну как? Готов рассказать или ещё разок?» − безжалостно вопросил голос. Рука безуспешно взмахнула в пространстве, за ней вторая, она вцепилась в чью-то крепкую руку, но та её живо смахнула и ударила так, что чуть не затрещали рёбра. Подаренного мгновения хватило на один вдох, и кислород снова беспощадно перекрыли. «Ну так как?..»

− Хва-а-атит!..

Паша вскрикнул и оторвался от подушки. Часто дыша, принялся смотреть по сторонам. За окном смеркалось. В спальне, разогнав темноту, вспыхнул свет.

− Ткач, ты чего, призрака увидел?

Рому насторожило лицо друга.

− Чё, сон такой плохой?

Всё прошло: нестерпимые пытки, одна для плоти, другая для души − просто вспомнилось и приснилось. Паша опустился на подушку. Капельки пота побежали по лицу. Футболка прилипла к взмокшей спине.

− Хочешь чего-нибудь?

− Пить… − одними губами попросил.

Рома налил в стакан воды и протянул. Подождал.

− Ткачик, ты же не думаешь, что я буду c тобой как с маленьким?

Паша приподнялся и принял стакан. Жадно припал к нему губами. Рома коснулся ладонью его лба.

− Блин, опять ты какой-то тёплый…

Снова озадаченно уставился на тумбочку, хранящую кладезь лекарств. Остановился на градуснике и полотенце.

− На, держи, меряй.

Паша подчинился и вернул пустой стакан. Рома присел рядом, коснулся полотенцем лица, шеи, пытаясь неумело протереть.

− Ткач, скажи мне уже честно, ты знаешь что-то за Стаса?

Кто его убил, мрачно подумал Паша и покачал головой.

− Ага, конечно, заливай, а то эти с тобой о жизни приходили потрепаться или Зимина о пустяках наедине поболтать.

Паша отвернул голову и печально уставился на тьму за окном. Пропустил последующие слова Ромы. Зимина… как же он сам хотел её обнять, когда она была рядом… коснуться её губ… вдохнуть несравненный запах волос… Вот только сил не хватило даже посмотреть ей в лицо. Такая богиня сидела с ним, таким жалким, ничтожным и недостойным. А он с ней должен как подлец поступить: просто взять и уйти, отступить, бросить… Да как можно такую бросить? на кого-то променять?.. Ради неё хоть вечно вторую роль играть, хоть третью, какую другую, но не так же жестоко, словно вырвать у себя сердце…

− …то есть так, да? С другом ты поделиться уже не хочешь? Ну ладно-ладно, очнётся Карпов, тогда попомнишь мои слова, будешь ещё вспоминать Ромыча, как…

− Оч… Че-го? – Паша оторвался от мыслей. – Ром, ты чё, попутал? Он же мёртв.

− Кто мёртв? Карпов? Ткач, ты чё, бредишь опять? Не знал, что я это скажу, но Карпов, слава Богу, живой. Надеюсь, очнётся и скажет, кто его… Ткач, ты чего завис?.. Слушай, дай градусник, температуру проверим, не нравишься ты мне.

На Пашу нашло оцепенение. Его не так давно рухнувший в одночасье мир посмеялся злорадно. Зачем Денис с ним так подло и жестоко поступил, соврав, что Карпов убит? Хотел подставить перед Стасом? Глупо. Перед другими? Подумал, что от Димы с Юрой Паша не отвертится и те его безжалостно добьют?

− Н-да, Ткачик, − глаза Ромы занялись изучением градусника, − парень ты у нас во всех смыслах горячий…

− Тварь… подлая скотина…

Волна ярости в считаные секунды захлестнула сознание, без того истерзанное тягостными мыслями. Кровь застучала в висках, словно желая вырваться наружу. Какие-то грубые слова слетели с губ.

− Э-э-э, Ткач!.. Да прекрати, твою мать! Успокойся!

Не отдавая себе отчёта, Паша вцепился в свитер Ромы, пытаясь убрать того с дороги. Рома, недолго думая, влепил такую затрещину, что Паша плюхнулся обратно на кровать.

− Ну всё, хватит! – придержал за плечи друг. – Не собирался я тебя обвинять, слышишь?! Не хочешь говорить, куда Карпов втянул – твоё дело!

Паша, шумно дыша, расслабился. Рома, заметив проросшие в нем зёрна рассудка, отпустил и присел рядом.

− Если я не прав… – извини, − посмотрел задумчиво на тумбочку: − Вспомнить бы, что тебе надо дать…

Рому отвлёк звонок в дверь.

− Кого бы ещё? Ладно, я сейчас…

Паша потерял связь с реальностью. В голове бешено метались мысли: какой во всём смысл, на что Денис рассчитывал, неужели Серёга знает, как отмазаться? Догадка стремительно ворвалась, как и всё гениальное поражая своей простотой. Денис, может, и гад, но не настолько, все его знания основываются на знаниях Сергея. Отсюда следует, тот тоже тупо не в курсе, что Стас жив. Вероятно, в панике от того, что натворил, не проверил пульс Карпова, подобрал Пашу и умчался. Тогда это катастрофа… Серёга же там сидит в неведении и с горя бухает… и Дэн наверняка с ним. Карпов очнётся и сметёт их обоих, тем более Серёга сам себе могилу вырыл со своей камерой. На той наверняка найдётся не один материал, как в ментуре всё плохо, как жизнь Сергея достала. Найдут такого разочарованного правдолюба с револьвером и простреленной головой. Идеальное самоубийство, не подкопаешься. Иру это убьёт даже страшнее, чем Глухарёвское исчезновение. Чувство вины её поглотит, что упустила, не досмотрела и так далее.

− …можно и просто Константин.

Гость, облаченный в темно-синюю форму, уселся на край кровати. Если он и представился, то Паша, занятый мыслями, пропустил, по логике вещей решил, что это, наверное, следователь по делу о покушении на Карпова. По виду Константин смахивал на своего, обычного деревенского парня, но в голосе и глазах сквозило нечто спокойное, доброе и вместе с тем пугающее.

− Павел, учитывая ваше состояние, я не отниму много времени, у меня буквально пару вопросов. Ваши коллеги утверждают, что видели, как вы вечером уезжали с Карповым вместе, можете не подтверждать. Скажите, что произошло потом? Что вы можете об этом рассказать?

Хлопки, бой стекла, крики, боль, угрозы… – воспоминания пронеслись вихрем. Интересно, установили, куда делась запись, думал Паша, или сотрудник, кроме того, что её унёс некий капитан Иванов не мог ничего сказать? не запомнил лица, не составил фоторобот? Впрочем, Паша тоже не помнил того сотрудника, хотя, как у художника, память на лица работала отменно. Кажется, тогда так страшно болела голова, что он всё время смотрел в пол и двигался через силу.