Страница 16 из 29
Дальше дело умелых рук бывших пленников, а теперь и полноценных бойцов нашего отряда. Эсэсовская форма у нас была, документы тоже, мастера, потренировавшись на других образцах, переклеили фотографии на солдатских книжках, и всё. Проверку в комендатуре такие документы не пройдут, а обыкновенный патруль шарахнется от одного их вида. Так и произошло, патруль, состоящий из трёх рядовых и одного унтер-офицера, увидев нас издали, сделал вид, что нас на улице нет.
Сразу в дом нам зайти не удалось. Дверь была закрыта, а на стук к двери подошёл молодой мужик в лёгком, просторном, гражданском костюме и сразу от двери потребовал у «Сержа» документы. Всё это было жутко неправильно, но, к счастью, «Серж» отреагировал верно, и его реакция нас спасла. «Серж» презрительно и свысока потребовал документы уже у него.
Мужчина приоткрыл дверь шире, полез во внутренний карман своего модного костюма, и за его спиной обнаружился второй такой же крепыш, уже приготовивший свой пистолет. Вот он-то у меня первую пулю из «Нагана» и получил. Прямо в лобешник. Я стоял за «Сержем», прикрытый его спиной, и, высунув глушитель над его плечом, прямо у уха, нажал на курок. Моя пуля попала чуть выше переносицы, так что страховавший гестаповца напарник умер на доли секунды раньше, чем его мозг дал команду на выстрел.
Стоявший перед нами, как потом оказалось, гауптшарфюрер был достаточно тренирован, но среагировал неправильно. Если бы он завалился назад спиной и в падении достал бы ствол, тогда да, у нас не было бы ни единого шанса – «Серж» перекрывал мне сектор стрельбы, а гестаповец бросил свой жетон и начал закрывать дверь, пытаясь одновременно вытащить пистолет. Так что он просто потерял сознание, получив от моего напарника три удара, причем третий удар был, на мой взгляд, совершенно лишним.
Мы тут же шагнули друг за другом в дом. Расположение дома мы у нас на базе зарисовали и выучили со всеми теми, с кем пришли в город, но на кухне, в прихожей и в гостиной больше никого не было. Так что в полутёмной, освещённой только одной керосиновой лампой гостиной мы немного притормозили, ожидая, пока «Гном» с Арье упакуют пока живого гестаповца и его почившего напарника и сложат обоих в той самой подсобке, в которой у повешенного нами осенью полицая был арсенал. У этих орлов, кстати, тоже здесь была оружейка, только значительно скромнее и однообразнее.
Ещё двоих охранников мы обнаружили в соседней комнате. Эти ребятки почивать изволили, так что отрубить их было несложно. Опять пришлось подождать «Гнома» с Арье. Впрочем, недолго, наши упаковщики работали достаточно споро. Вязали, кстати, так полюбившимися всем алюминиевыми проводами, прихваченными с базы. «Старшину», по-хозяйски прибравшему из машины «ручник», и «Батю» оставили у входной двери на подстраховке. За полгода тренировок «Старшина» очень неплохо научился действовать ножом, а с его силой и реакцией противникам этого здоровяка, если таковые появятся, я сильно не завидую.
Мы с «Сержем» сторожко пошли по дому, Арье с «Гномом» страховали нас, проверяя боковые комнаты. Наличие четверых сотрудников рижского гестапо, «Серж» шустренько просмотрел их документы, и весьма приличной машинки во дворе давало надежду, что охраняют они как минимум генерала СС. Держа в голове схему дома, я уверенно двигался по пустым комнатам. Вот и спальня, в которой горел свет, хотя он горит и сейчас. Дом мы осмотрели весь, остались только эти две комнаты – спальня и прилегающая к ней кладовка с глухими стенами. Эту спальню и эту кладовку я, в своё время разыскивая тайник, изучил всю до последней половицы.
Я остановился перед дверью и перевёл дух, как перед прыжком в воду. Оставался последний шаг. Жестами я показал, что пойду первым и сразу пройду в кладовку, она была справа от двери, а «Серж» и «Гном» возьмут на прицел спальню. Резкий стук трижды в дверь, распахивается створка, и я дважды шагаю в комнату, держа перед собой двумя руками «Наган». Ещё шаг, и заглянуть в кладовку, она пуста. За моей спиной слитно, как один человек, шагнули в комнату «Серж» с «Гномом». Я уже разворачивался к лежащему на кровати мужчине и сидящей у него в ногах и перебинтовывающей ему культю левой ноги женщине, когда мужчина громко и удивлённо воскликнул:
– Саша?
Но не меньшее удивление вызвал возглас «Сержа»:
– Алексей? – И уже много тише: – Здравствуй, брат.
Такого не ожидал даже я, а уж «Серж» находился в полнейшей прострации. Среагировала только медсестра или кем она там была. Рука её метнулась к поясу, но я быстро, трижды шагнув, приставил к её затылку толстый срез глушителя. Странно, но её это не остановило.
Свой ствол медсестра достать успела и уже щёлкнула предохранителем. Стрелять я не стал, а просто, не сдерживаясь, засадил ей сбоку левой рукой, открытой ладонью по виску. В оглушающей тишине раздался громкий шлепок, голова женщины мотнулась в сторону, и её, выронившую из ладони «Вальтер», ударом снесло с кровати на пол.
Это было достаточно странно, но стрелять она собиралась не в нас, а в лежащего на кровати мужчину. В Алексея Петровича Елагина. Капитана латвийской армии, потомственного русского дворянина, инструктора разведывательно-диверсионной школы латвийского генерального штаба, ближайшего соратника штурмбаннфюрера SS Вальтера Нойманна и, по совместительству, двоюродного брата нашего «Сержа». Васильева Александра Павловича. Старшего лейтенанта НКВД и протчая, и протчая, и протчая.
Всё это я узнал из досье покойного эсэсовского майора. На этого человека у Вальтера Нойманна было очень много различной информации, включая информацию на оставшихся родственников из этого действительно богатого и многочисленного в прошлом, русского до мозга костей, аристократического рода. Была там и информация на «Сержа». Немцы, оказывается, очень много о нём знали. Теперь знаю и я. Сейчас я действительно понимал, почему руководство «Сержа» держало его в центральном московском управлении НКВД и почему его слили, как только началась война.
Изучать досье Алексея Петровича Елагина я принялся из-за «Сержа». Поняв, что «Серж», в общем-то, говорит мне правду, я решил, что в досье на его брата я найду информацию и о нём. Я просто никак не думал, что информации будет настолько много. Понимал я с пятого на десятое, так что мне пришлось нагрузить переводом нашего врача Генриха Карловича, и, надо сказать, не зря. Очень многие детали перевода прояснил мне всё-таки он. Я сам бы просто не понял такого огромного количества разнообразных нюансов, а в хитросплетении родственных связей Елагина блуждал бы до сих пор. И хотя Генрих Карлович очень сильно напрягся, узнав, кто такой наш начальник разведки, я достаточно быстро успокоил его, объяснив, что «Сержа» ждёт за линией фронта. Так что о «Серже», то есть Александре Павловиче Васильеве, и об Алексее Петровиче я знаю теперь всё.
Сначала, прочтя досье, я хотел пристрелить «Сержа» по-тихому. Кстати, сейчас так и сказал вывалившему на меня зенки напарнику. Просто чтобы потом, много позже, у меня было меньше головной боли, но потом передумал. «Серж» ведь не виноват, что он такой идиот, это я тоже сказал ему прямо в лицо при его брате. Я же уже говорил, что это издержки интеллигентного воспитания. Вот только в том, что он не поддерживает связи с семьёй, я сильно ошибался.
По приказу своего руководства «Серж» постоянно переписывался с родственниками, а этот долбодон меня не поправил, отчего мой анализ тогда был не совсем правильный. Как раз именно поэтому «Сержа» держали на коротком поводке и своевременно слили. Убивать его никто не собирался, его должны были тяжело ранить и в сопровождении одного из сотрудников НКВД оставить до появления немцев.
Сержант НКВД, ранивший старшего лейтенанта из центрального управления НКВД, сдавшийся с ним в плен и притащивший в клювике совершенно секретные документы, однозначно втёрся бы в доверие к немцам и попал бы в одну из разведывательно-диверсионных школ. Именно с подачи этого сержанта «Сержа» нашёл бы его брат и с помощью своего влиятельного руководителя пристроил бы его к себе, и документы попали бы по нужному адресу.