Страница 53 из 60
Сидевший в кресле оператора комбайна Андрей Кедров скользнул взглядом на экран монитора, где, также быстро вибрируя, поднимался вверх зеленый столбик – показатель нагрузки на фрезу.
«Д-е-в-я-н-о-с-т-о п-р-о-ц-е-н-т-о-в о-т м-а-к-с-и-м-а-л-ьн-о-й… м-о-ж-н-о н-е с-н-и-ж-а-ть с-к-о-р-ос-ть… ага… – Андрей дернул один из рычагов, находящихся перед ним назад. Скорость движения комбайна замедлилась. Получивший небольшую передышку, могучий исполин успокоился. Дрожь исчезла. – Я же не боек в перфораторе. Так и извилины в голове все распрямятся и мысли, фьють и выскочат. А мне они сейчас ох как нужны. Что же мне делать?»
Но ответить на этот привычный русский вопрос Кедров не успел. Предупреждающе взвыла сирена. Землянин успел увидеть, как вверху, в метрах двадцати от него на мгновение возникла серая пелена и тут же какая-то невидимая сила разорвала ее в клочья, смела, отбросив в глубь выработки.
– Спасибо, Лю.
– Мне показалось, что ты о чем-то задумался, – тут же раздалось в шлемофоне, голос напарника Андрея – бывшего врача с разбившегося звездолета челов.
– Угадал. Извини, расслабился.
– За что извинять? В таком месте, хочешь – не хочешь, начнешь копаться в себе, пытаясь понять, почему я очутился тут. Угадал?
– Угадал, Лю. Но мы отвлекаемся. Если снова придет серая волна…
– Работаем, – голос в шлемофоне перебил Андрея.
– Работаем.
Прошло три недели с тех пор, как он и еще двадцать четыре человека, оставшихся в живых после разгерметизации бота транспортного звездолета «Звезда», были доставлены на планету-рудник Гамед.
Неделя обучения и вот землянин, бывший офицер-десантник Российской армии, уже сидел в кресле оператора рудодобывающего комбайна и рубил «уголек» на благо цивилизации кроков.
С отрывочных сведений, полученных при обучении, со слов других таких же несчастных, оказавшихся на Гамеде, Кедров для себя уяснил, что представляет собой этот «уголек».
Этот «уголек», а точнее минерал кроки называли тардисом, представляющим собой смесь десятка различных металлов, в том числе и эрцерия, получаемого до этого только в ускорителях элементарных частиц, «лепя» из двух тяжелых ядер одно сверхтяжелое. И хотя по всем законам физики такие тяжелые ядра не могли просуществовать и секунды, чтобы снова не распасться на своих «родителей», эрцерий оказался стабильным элементом, с периодом полураспада в целых сто лет.
Но не это было главное в эрцерии. Подумаешь, не вписался в физический закон. Да сколько таких случаев было на протяжении истории. Можно сказать, что благодаря именно таким болидам, не вписывающимся в проложенный людьми путь прогресса, разбивающими окружающие его отбойные стены, развитие цивилизации не петляет узкой тропинкой, а несется по широкому хайвею.
Главное было то, что небольшие добавки его в сердечники нуль-континуум генераторов, превращали их из громоздких экспериментальных лабораторных установок в компактные установки, приемлемые для установки на звездолеты.
И именно поэтому недра Гамеда изъязвили многочисленные шахты, на которых работали заключенные. Последних кроки использовали не с целью поиздеваться над своими генетическими врагами и не с целью наказания своих провинившихся граждан. Вернее не только поэтому.
Все же для здоровья нации должны быть место, куда человек должен очень бояться попасть. Рудники на Гамеде были очень хорошей профилактикой от разных неблаговидных поступков. Например, любой кроковский чиновник знал, что за растрату государственных средств или взятку его не казнят. Ему просто дадут десять лет каторги на рудники Гамеда. А через пять лет, проведенных там у него от вездесущей радиации выпадут волосы и прицепится целый букет разных болячек. Через семь лет, из-за постоянных болей в теле и депрессии он уже будет молит Всемогущего Картана, чтобы тот поскорее забрал его к себе. А через восемь-девять лет его желание исполнится – истощенного, лысого старика, умершего от инфаркта, лейкоза или какой-либо другой болезни кремируют и прах ближайшим звездолетом отправят родственникам. Если, конечно, раньше его не заберет серая волна. Именно из-за этой волны и работали на Гамеде заключенные. Серая волна была особой формой жизни. В недрах, в общем-то безжизненной планеты, находились бактерии, питающиеся в избытке имеющимися радиоактивными элементами. Сами по себе, находящиеся в микроскопических порах пород, эти бактерии были безобидны. Безобидны для человека, одетого в скафандр с установленной противорадиационной защитой. Но человек, в погоне за драгоценным эрцерием полез в недра Гамеда, вырубая в теле планеты штольни и штреки. Появилось много свободного объема, прямо таки гигантское количество по сравнению с крохотными порами.
Свобода вообще сама по себе штука взрывоопасная. Но в случае с бактериями на Гамеде это проявилось особенно впечатляюще.
Есть такое вещество – окись этилена. В нормальных условиях оно представляет собой бесцветную летучую жидкость с явно выраженным эфирным запахом и саму по себе не горючую. Но стоит распылить эту жидкость в виде аэрозоля и образовавшееся облако подорвать с помощью детонатора, то получиться сильный взрыв, сравнимый с небольшим ядерным. По этому принципу работает объемная и кассетные бомбы. Так что свободный объем штука чрезвычайно опасная.
Так и с гамедскими бактериями. Находясь в выработках, они ничем себя не проявляют и фонят так же, как и все на планете. Но вот по какому-то невыясненному сигналу они почти мгновенно, в полсекунды группируются, уплотняются. Это уплотнение способно быстро перемещаться, совершая волнообразные движения. Поэтому и назвали это явление волной. Вернее сами бактерии не перемещаются, они лишь колеблются вверх-вниз. Перемещается сигнал, информации об уплотнении. Аналогично, как не перемещаются частицы воды при волнении моря или струна при вибрации. Волна есть, а продольного движения нет.
А серой волной назвали из-за цвета сгущения – серого как невзрачная дорожная пыль.
Эта волна целенаправленно движется к жертве. В пятидесяти-шестидесяти метрах от нее бактерии скачкообразно еще сильнее уплотняются. Плотность их достигает критической и получается маленькая атомная бомба. Причем бомба с довольно таки уникальными характеристиками. Даже не бомба, а мощный рентгеновский лазер с ядерной накачкой!
Яркая вспышка небольшого ядерного взрыва и из раскаленного плазменного облака бьет невидимый мощный узконаправленный луч гамма-излучения, убивающий человека мгновенно. Такого мощного жесткого излучения не выдерживает и электроника – компьютерные процессоры замирают также мгновенно, как и человеческие сердца. Причем серая волна разит точно в цель. Если в кабине управления находится человек, то рентгеновский луч поражает мозг. А затем, как контрольный выстрел, процессор бортового компьютера. После этого серая волна мгновенно рассасывается, сливаясь с обычной серой пылью, постоянно клубящуюся в выработке.
Почему так поступает серая волна, было не понятно. Неживая природа если и убивает, то случайно. Камень, пробивающий голову неудачливого альпиниста, никакого злого умысла не имел. Он просто падал. Живая природа, если убивает целенаправленно, то только с целью питания или защиты. Змея жалит человека не потому, что хочет его съесть, а потому, что тот близко подошел к ее гнезду или вообще наступил на нее.
Серая волна, как уже было сказано, сразу после нападения мгновенно рассасывается. Следовательно, своими жертвами она не питалась. Оставалась защита. Люди добывали руду – пищу для бактерий. Микроскопические живые существа просто защищали свою еду. Вроде все логично. Правда вопрос, почему эти бактерии так быстро эволюционировали, что «доросли» до рентгеновского лазера с ядерной накачкой, так решен и не был.
Для защиты человека и электроники от серой волны требовалась стальная многометровая защита. Машины с ней получались настолько громоздкими и тяжелыми, что стоимость руды достигала космических высот эффективней, чем гиперпространственные звездолеты, созданные с ее помощью. Нет, естественно, тардис добывали бы в любом случае. Технология гиперпространственных переходов, являющаяся ключом к быстрой экспансии Вселенной, оправдывала любые затраты. Но человек всегда стремится достигать результатов, обходясь малой кровью. И не важно, если малая кровь – это кровь твоего соплеменника по государству или по человеческому роду.