Баронесса

— Или у очень пронырливого и умного воришки, — возразила я, — вы же смогли проникнуть в библиотеку!

— Или так, да. Но это не отменяет того факта, что ему пришлось бы разузнавать информацию от неких лиц, владеющих ею. А это опять возвращает нас к хранителям архива… И кстати, было бы неплохо разузнать о личности того бедняги, что прирезали самым первым в городке Эльбо.

Дориан встал и начал ходить по комнате, лицо его выражало задумчивость, а резкие жесты выдавали неуёмную жажду деятельности.

— Решено, — объявил граф, воздев указательный палец вверх для пущей убедительности. Кажется, что он начал злоупотреблять этим жестом, уподобляясь преподавателям в академии, — не хочется оставлять вас одну, Ксанелия, но придётся. Ибо действовать я буду должен быстро и решительно, а ваше присутствие мне будет только мешать. Увы, вы не обладаете достаточными навыками в столь щепетильном вопросе. Я попрошу Вас остаться здесь и не пытаться покинуть пределов этой комнаты.

— С превеликим удовольствием, — лучезарно улыбнулась я, — не придётся таскаться по сомнительным улочкам… Желаю вам чудесно провести время, точнее с толком!..

Дориан кивнул и, подхватив лёгкий плащ, вышел, не преминув бросить мне напоследок:

— И без глупостей, Ксанелия!

Вот ещё! Будто бы в моих действиях можно углядеть хоть капельку глупости. Не знаю, чем собирается заниматься сам граф, но лично я займусь тем, что никак не дает мне покоя с того самого момента, как я покинула город Эльбо. Я села на кровати и как следует задумалась, перерывая в памяти все имеющиеся способы, по крайней мере, сумевшие в ней отложиться. Должна признать, отложилось в моей памяти немало, как бы не поддевал граф меня некоей забывчивостью, свойственной моей эмоциональной натуре в некоторые моменты. Но в целом я могла похвастать отменной памятью. Вот только не один из способов, что приходили на ум, мне категорически не подходили. Что ж, придётся мне немного прогуляться… Я оправила платье, морщась от того, насколько оно непрезентабельно выглядело и поправила на голове круглую шляпку, намереваясь выйти, но не смогла. Я изумлённо дёрнула дверную ручку ещё пару раз — безрезультатно. И лишь потом сообразила осмотреть дверь, сосредотачиваясь на внутреннем видении сущности вещей. Бес тебя раздери, граф! Когда только успел так незаметно наложить на дверь заклинание, благодаря которому комнату я не смогу покинуть до тех пор, пока он не явится сюда собственной персоной! Превосходно… Я быстрым шагом перешла через всю комнату к окну, обнаружив, что то же самое заклинание стоит и на оконном проеме. Нет, не то чтобы я собиралась покидать комнату столь экстравагантным способом, демонстрируя случайным зевакам стройные ножки в чулках, просто хотелось убедиться в том, что и этот выход был для меня недоступен. И я оказалась права — моё видение показывало, как через всё гостеприимно распахнутое пространство окна была натянута сеть из тончайших огненных нитей. Вздумай я сунуться туда — ощущения были бы такие, словно я наткнулась на прочную стену, а попытайся проделать это ещё раз — меня бы непременно обожгло, граф позаботился ещё и об этом. Пытаться снять его заклинание было бесполезно — увы, но мой потенциал ничтожно мал, в особенности в сравнении с такими магами, как Дориан.

Я стянула с головы шляпку, запуская ею через всю комнату. И тут меня осенило — ещё не всё потеряно! На кровати, под подушкой всё еще находится мой, смею надеяться, верный слуга — Грувер. Возможно, тщеславный бес, обладающим непростым характером, надулся на меня за невежливое обращение с ним, но кто здесь главный, в конце концов? Я повыше вздёрнула подбородок и извлекла зеркало из-под подушки, заклинанием призывая беса явиться. Как я и ожидала, из своего появления он опять сделал целое представление: поверхность зеркала зарябила и моему взору предстало изображение темного угла, заросшего паутиной, всем своим видом демонстрирующего запустение, а сам бес сидел ко мне спиной и тихонечко поскуливал, но едва почувствовал на себе мой взгляд, тотчас же замолчал и через мгновение прогнусавил важным голосом:

— Разрешаю тебе просить у меня прощения…

Неслыханная наглость, мысленно возмутилась я, и решила приструнить обнаглевшего беса, пока тот совершенно не вышел из-под контроля. Хоть я ему и симпатизировала, но тем не менее хорошо помнила из учебников, насколько зловредными могут быть эти сущности.

— Вижу, что ты до сих пор не в настроении. Видимо, я зря возлагала на тебя большие надежды. Вполне очевидно, что ты не сможешь справиться с такой задачей… Всё-таки мелкий бес… Всего лишь пятая категория.

— Четвёртая! — возмущённо квакнул бес, оборачиваясь ко мне, — согласно последней классификации бесов, официально признанной Королевским собранием, бесов моего уровня принять причислять к четвёртой категории, находящейся в опасной близости к третьей! И кто, как не я, способен помочь тебе в разрешении непосильных задач, стоящих перед тобой… Разумеется, отнесусь к твоей неосведомленности с некоторым снисхождением, всё же маги твоего уровня не привыкли обращаться с подобными мне.

Хитрый бес — сумел уместить в одном предложении и желание выслужиться перед хозяйкой, и повернуть это выгодной ему стороной. Всё же он немного опасался моего гнева — мы были связаны с ним заклинанием на крови, а значит любое мое заклинание, обращенное против него, пусть даже исполненное на моём уровне сил, отзовется на нем крайне болезненно и эффективно.

— Даже не знаю, — с сомнением поглядывая на беса, протянула я.

— Ксанелия, как можешь ты сомневаться в моём могуществе и искреннем желанием услужить тебе? Нам пора забыть об общей оплошности с сирнайским культом — ведь прямого приказа мне не поступало, а я все же скован… — бес горестно вздохнул, и я решила, что хватит с нас пустых расшаркиваний, пора приступать к делу.

— Мне нужно вернуть из Потусторонья своего приятеля, — заявила я.

Глава 14

— Ква, — только и решился вымолвить в ответ Грувер, забыв при этом придать некое осмысленное выражение своей лягушачьей морде.

— Да, — подтвердила я, — и в этом мне нужна твоя помощь. Я осведомлена о некоторых способах, но подозреваю, что мне известны далеко не все.

— Скорее всего, так оно и есть, — потер лапкой голову бес, — ква… То есть, кхе-кхе… Для начала выясним местонахождение усопшего и род отношений, связывающих вас.

— Трупик Тявтия находится не в этом городе, — начала я, волнуясь. Всё же мысли о псе, дважды спасшего мне жизнь, не давали мне покоя.

— Служил я как-то у одного мага, — начал издалека Грувер, — и случилось мне быть свидетелем того, как он, безмерно скорбящий по усопшей, вознамерился вернуть её к жизни, но не просто вдохнув её дух в живое тело с выпотрошенной душонкой, как принято в приличном обществе…

В приличном обществе? Сомнительная характеристика… Но я решила не перебивать беса, а принялась слушать его дальше:

— Мой хозяин решился вернуть дух в её собственное тело, почившее совсем недавно, может быть недели полторы или две тому назад. Конечно, ему хотелось сделать всё быстро, но подготовка заняла много времени и в финансовом плане тоже потребовалось немало затрат. Опуская лишние подробности, скажу лишь, что ему это удалось: возлюбленная им оказалась вновь в своём теле, парочка соединилась довольно бурно… Кхм, пропущу, пожалуй и эту часть рассказа… Но когда имеешь дело с подобными материями, нужно быть достаточно сильным магом, ведь на поддержание в надлежащем состоянии тела, отлежавшего в могиле немалый срок, требуется много сил. Конечно, есть те, кто просто вселяет в гниющую мертвечину дух и пользуется им, пока бренная плоть не истлеет окончательно, но мой хозяин был одержим идеей иметь рядом свою возлюбленную в идеальной форме и только в том теле, котором помнил. Неоднократно советовал я ему выпотрошить хорошенькую служанку и перенести дух любимой в её тело, но тот был непреклонен и день изо дня отдавал свои силы, а затем и финансы на то, чтобы поддержать любимую в нужном состоянии. Так не могло продолжаться долго, особенно если учесть, что магом он был посредственным и распылялся на слишком многое. В конце концов, запасы и финансов, и сил его оказались исчерпанными, а самому ему пришлось лицезреть, как любимая истлевает. Стоит ли говорить, какие страдания приносило ей созерцание собственной плоти, гниющей и рассыпающейся прямо на глазах! — Грувер захихикал особенно гнусно, не преминув, однако, состряпать сострадательное выражение лица при этом. Но под мои внимательным взглядом сконфузился и принялся оправдываться: