Страница 3 из 9
На третий день к вечеру мы сделали долгий привал на окраине брошенных индейцами огородов. На расчищенном от подлеска участке гигантские сейбы выглядели еще монументальнее, чем в лесу. Столбы солнечного света, пробивавшиеся сквозь листву, создавали на черной земле затейливую игру светотеней.
Мы помылись в протекавшем неподалеку ручье, где с чувственным изяществом колыхались на ветерке оранжевые цветы, свисающие с лиан над водой.
Мы снова спали на банановых листьях, согревая друг друга телами и впитывая тепло небольшого костра, который индейцы поддерживали всю ночь, время от времени подталкивая в огонь сухие поленья. Похоже, наши преследователи вновь потеряли нас. Но мы все равно были бдительны и долго задерживаться на одном месте не стали.
Еще до зари мы тронулись дальше. Густой туман окутывал деревья, и кваканье лягушек доносилось до нас словно издалека. Чем выше мы взбирались, тем беднее становилась растительность, пока, наконец, не остались лишь трава да камни.
Мы выбрались на вершину изъеденного ветрами и водой плато, этого реликта иной эпохи. Лес внизу еще спал под одеялом тумана – загадочный, непроходимый мир, величие которого невозможно постичь извне. Сев на землю, мы молча стали дожидаться восхода солнца.
Как только небо на востоке заиграло багрянцем и пурпуром, я в благоговейном порыве вскочила на ноги и залюбовалась красками нарождающегося дня. Послушные ветру облака разошлись, дав место поднимающемуся солнечному диску. Остатки облаков волнами катились по небу, подсвечивая сумерки глубокой синевой, разливая вокруг себя зеленые, желтые и розовые тона. Через несколько минут небо, наконец, стало прозрачно-голубым.
Сквозь полуприкрытые веки я смотрела на залитую светом ширь раскинувшегося перед нами пространства.
Метрах в двухстах ниже я заметила, как из-под огромных банановых листьев, казалось, возник из ничего Кадербхай, прокладывая себе дорогу к растущему в чаще дереву. Я зачарованно стала смотреть, как он карабкается по усеянному колючками стволу пальмы раша. Чтобы не пораниться о шипы, он действовал с помощью двух пар крестообразно связанных шестов, поочередно переставляя их по стволу. Без всяких усилий, плавными движениями он, становясь попеременно на одну пару шестов, поднимал другую все выше и выше, пока не добрался до желтых гроздьев раша, которые росли метрах в десяти над землей. На мгновение он исчез в перистых листьях, серебристой аркой реющих в небе. Срезав плоды, Кадербхай привязал тяжелые гроздья к длинной веревке и спустил их на землю. Затем, неторопливо спустившись по стволу, исчез в зелени бананов.
Обращаясь к Марии, я сказала:
– Кадербхай знает, что я люблю эти плоды, если их сварить; по вкусу они похожи на картошку. Сегодня у нас будет царский обед!
Мария ничего не ответила, но я не придала этому значения, зная, что она часто уходит в себя, и мое внимание привлекли Луиза и Джеймс. Склонив набок голову и чуть приоткрыв ротик, Луиза крепко спала на руках у папы. Он с любовью поглядывал на нее. Мое сердце защемило от счастья.
– Пошли искупаемся в ручье, – сказала с тяжелым вздохом Мария, – вода, возможно, унесет прочь мой сон, и мне станет легче.
– Тебе приснилось что-то плохое? – тревожно спросила я.
Она задумчиво на меня посмотрела и отвела волосы со лба:
– Я видела себя мертвую во сне.
Я пожала плечами:
– Ну и что? Это просто сон. Будем считать, что это к радости. Мы спаслись – и это главное!
Мария не ответила, только еще раз тяжело вздохнула. К нам неслышно подошел шаман и, обращаясь к Джеймсу, произнес:
– Сегодня будет сильный дождь, я слышал голос тумана и чувствую его запах. Надо срочно сделать навес.
Я улыбнулась ему:
– Спасибо за то, что ты спас мою жизнь.
Шаман кивнул. Он смотрел на восток, где облака меняли очертания, уступая место потокам света. На юге небо было подернуто оранжевыми полосами и уже затягивалось подгоняемыми ветром светящимися изнутри тучами. Показывая рукой вдаль, он произнес:
– Вон там находится шабано, в которое вы скоро придете, там ждут вас, я об этом позаботился, и у них есть связь с вашим миром, можно воспользоваться телеграфом, а вон там Амазонка. Отсюда вы пойдете одни.
Я беспомощно взглянула на Марию:
– Одни?! Ты уверена, Мария, что сможешь найти дорогу к этому шабано? Вдруг мы заблудимся?
– Вы дойдете, – твердо сказала Мария.
– Вы? Ты сказала – вы? Ты что, с нами не пойдешь?!
– Я возвращаюсь назад. А вам надо выходить к людям. Долго в джунглях с маленьким ребенком не проживешь.
– Но как же индейцы? Их дети как-то выживают…
– Вот именно, выживают, и далеко не все. Смертность среди детей очень высока. И не забывай, это их родина и они привыкли к своему климату. Дождь может забрать жизнь, это тебе не Россия, и даже у индейцев, которые веками адаптировались к этим местам, такое бывает. Джеймсу надо решить, как защитить свою семью.
Джеймс, слышавший наш разговор, произнес:
– Мария права. Мы должны выйти к людям. Я отправлю другу телеграмму, он работает в правительстве. Нам нужна защита, мы, кажется, смогли оторваться от погони, нас потеряли, но надолго ли? Одним, без помощи, нам не выжить. А сейчас я соберу мужчин, и мы сделаем навес от дождя.
Джеймс осторожно положил дочку на камень и покинул плато, и мы остались вдвоем с Марией.
Я умоляюще смотрела на нее:
– Пойдем с нами, Мария, ты же наша…
– Мне пора уходить, Ирина, завтра наступит мой последний день, и я не хочу, чтобы ты оплакивала меня.
– Последний день?! Нет, не говори глупости! Ты очень крепкая, еще долго будешь жить.
Дочка проснулась и захныкала. Взяв Луизу на руки, старуха стала тихонько покачивать малышку. Ее иссохшее лицо выражало сдержанную грусть, в глазах теплился тихий ласковый свет. Луиза мгновенно успокоилась.
– Я так и не дождалась своих внуков. Но привязалась к твоей девочке всем сердцем, точно это моя кровь.
Услышанное поразило меня. Я хотела плакать, орать во весь голос, и не было таких слов, чтобы выразить мои чувства. Я распахнула руки и обняла Марию:
– Скажи, что ты пошутила про свою смерть.
Но Мария молчала.
Я почти кричала:
– Мы не бросим тебя, слышишь?! Ты пойдешь с нами!
– Я бы могла тебя обмануть, но не хочу. Если ты вернешься в Россию, то сходи к Маре, скажи ей, что я очень сильно ее люблю. Всегда любила…
Мария передала мне Луизу и произнесла:
– Я хочу тебя предупредить: доктор замыслил недоброе. Он понял, что из этой истории ему не выпутаться, поэтому, придя в шабано и добравшись до телеграфа, он предаст вас. Я точно знаю, что это будет. Помнишь, когда вы зашли в джунгли, вас чуть не схватили?
– Это потому, что трактирщик оказался предателем.
– Так вот, доктор отправит этому трактирщику телеграмму о вашем местонахождении и вас схватят.
– Ты уверена?
Мария кивнула:
– У меня есть такой дар – предвидеть плохое.
– Я верю тебе, надо предупредить Джеймса. Этот твой дар спас нам жизнь.
– Прожив долгую жизнь, а мне почти восемьдесят, я так и не поняла, в чем смысл моей жизни.
– Твой дар, Мария, много раз спасал жизнь людям вокруг тебя. Может, в этом ее смысл?
– Давай, я тебе погадаю в последний раз!
Она достала из широкой юбки колоду карт таро и принялась ее тасовать. Потом опустилась на корточки и перевернула первую карту. Это оказался Шут, в яркой одежде, с сумой в руках. Возле его ног была нарисована маленькая беленькая собачка.
– Тебя ждет много событий, начнется новый этап в твоей жизни, это говорит о том, что ты покинешь джунгли в ближайшее время.
Она перевернула вторую карту:
– Это Башня!
Мария покачала головой:
– Я так и думала! Это самая тяжелая карта в колоде и самая опасная. Обозначает рок судьбы, катастрофу, которую никто не сможет предотвратить.
«Господи, и зачем только я согласилась на это гадание!» Мое сердце бешено колотилось от страха. Полным ужаса голосом я спросила: