Страница 15 из 19
Мы стали осматриваться, и кто-то сказал: «Есть один парень, Трэвис, ему девятнадцать, но он лучший барабанщик, которого ты когда-либо слышал». Мы ему позвонили, и он приехал на своем оранжевом заниженном пикапе. Я тогда работал в компании, которая производит скейтборды, и жил прямо в офисе: внизу, на складе досок, у меня стоял фургон. После закрытия мы с группой репетировали там же.
У Трэвиса были мешковатые скейтерские шорты и пара татуировок. Он установил ударные и сказал: «Ну, я о вас слышал, но никогда не слышал вашей музыки. Можете один раз включить песню послушать, а потом я сыграю ее с вами?»
Я говорю: «Я, может, много не знаю, но тебе придется послушать не один раз».
«Нет, достаточно одного».
Мы поставили ему первую песню на нашем диске, и он сразу ее сыграл, причем гораздо лучше, чем на диске. Мы поставили другие песни, и потом я сказал: «Слушай, чувак, хочешь играть в этой группе?»
Он сказал: «Хорошо, конечно, я выучил песни».
Перед первым выступлением Трэвиса я вручил ему небольшой пакет и сказал: «Это твой костюм».
Он такой: «Что значит – мой костюм?» У него было такое забавное выражение лица. Это определенно шло вразрез с его имиджем. В конце концов он немного смягчился, потому что понял, что мы иронизируем. Мы не совсем помешанные гики – хотя мы и гики.
Поскольку мы репетировали всего пару раз, я сказал Трэвису: «Слушай, если облажаешься, ничего страшного». Я так пытался его подбодрить, но для него это прозвучало как оскорбление. В тот вечер он ничего не сказал, но позже мы говорили об этом. Он сказал мне: «Не могу поверить, что ты мне это сказал». Он очень сосредоточенный и ни разу тогда не ошибся. Группа еще никогда так хорошо не звучала.
В Южной Калифорнии не было ни одной ска-панк-группы, подобной Aquabats, и это шло нам на пользу. Каждые выходные у нас был концерт: мы прославились в округе Ориндж и всё больше ездили с гастролями по Штатам. Мы втискивались в десятиместный пассажирский фургон, сами его водили и так объездили всю страну.
У нас была куча разных костюмов для всей группы – белая униформа, зеленовато-голубая, серебристая, – но если что-то рвалось или терялось, мы, например, выступали в ярко-оранжевой шесть концертов подряд. Стирать их в дороге было непросто, поэтому в фургоне царил довольно интересный смрад.
Я сказал ребятам в Feeble, что буду играть с ними, когда у меня не будет работы с Aquabats, но вскоре мы поняли, что работа с Aquabats будет всегда. Я отыграл с Feeble пару финальных концертов, и мне пришлось уйти. Ребята понимали, что мне выпала отличная возможность, но я знал, что они всё равно расстроены. Еще я знал, что мне никогда бы не выпал шанс играть в Aquabats, если бы Ноэль не уговорил меня переехать в Лагуна-Бич и не приютил у себя на диване, и я был ему искренне благодарен – только не знал, как сказать ему, что я ухожу из его группы. Мне было трудно расстаться с Feeble, особенно потому, что они были мне как братья. Я дорожил дружбой с Ноэлем, Рэнди и Фрэнком. Я многому научился у этих ребят – начиная с того, что из Фонтаны можно уехать.
У всех в Aquabats были псевдонимы. Кристиан придумал себе кличку Бэт Коммандер, Чед Ларсон был Крэшем Макларсоном, гитариста Чарльза Грэя звали Ультра Кью, саксофониста Джеймса Бриггса – Джимми Робот, трубача Адама Дейберта – Принц Адам, трубача Бойда Терри – Кэтбой, а гитариста Кортни Поллока звали Чейнсоу Принц Карате. Кристиан придумал и мне псевдоним, и я почувствовал себя так, словно меня приняли в тайное общество или в рыцари Круглого стола. Или в команду супергероев. Как ни странно, он выбрал мне имя Барон фон Тито – вариант прозвища Красного Барона, знаменитого немецкого летчика Первой мировой войны, с которым всё время сражался Снупи из комиксов «Пинатс». Учитывая мой пунктик, что я боялся умереть в авиакатастрофе, я был несколько сбит с толку: этот чувак правда назвал меня в честь летчика? Кристиану я ничего об этом не сказал, но это имя не давало мне покоя с самого первого дня в группе.
В Aquabats были удивительные ребята. Когда только пришел в группу, я и понятия не имел, что большинство из них мормоны. Они не курили. Они не употребляли алкоголь. Они даже не пили кока-колу. Они не произносили бранных слов, особенно в текстах песен. Я на их фоне казался самим Сатаной. Я пил, курил, у меня всё тело было в татуировках. Кристиан ругал меня за то, что я курю, – у нас даже шутка такая появилась, что если он увидит у меня во рту сигарету, то может ее оттуда выбить. Он положительно на меня влиял. Несмотря на то что я так сильно отличался от остальных ребят, они всегда относились ко мне по-дружески, с любовью. Я был в восторге от того, что играю с ними.
Хоть мы и отличались друг от друга в религиозном отношении, у нас было много общего. Мы все были скейтерами. Мы все любили панк-рок и выросли на панк-рок-группах Южной Калифорнии, таких как Agent Orange и Descendents. До этого я никогда не встречал мормонов, а теперь проходил ускоренный курс по мормонизму. Я даже пару раз ходил с ними в церковь. Я всегда был открыт к разным учениям, будь то мормонизм, буддизм – да что угодно. Здорово знать, что есть много разных способов верить в бога. Чем больше у тебя веры, тем больше надежды.
Во многих отношениях Aquabats были такими же панк-рокерами, как и большинство групп, в которых я играл. Кристиан был совершенно сумасшедшим. За кулисами он закрашивал зубы черным маркером, чтобы просто поржать. Иногда он обливал мои барабаны газом из зажигалки, не предупреждая меня. А потом посреди концерта я играл какую-то песню, а он их поджигал. Я бил по тарелкам, а передо мной взрывался огненный шар. Я пытался доиграть песню на горящей ударной установке. Люди в клубах сходили с ума, а пожарные хотели упрятать нас в тюрьму. Мне было так весело играть в этой группе.
Я много плююсь, когда играю на барабанах. Я стараюсь ни в кого не попасть, но с ними это было трудно, потому что на сцене стояло как минимум восемь парней. Иногда я случайно плевался в Кристиана, и он поворачивался и плевался в меня в ответ. А потом у нас прямо посреди концерта разгорался настоящий плевковый бой.
Трэвис, может, и не казался парнем, которых называют «чокнутыми», но шутить он любил больше, чем людям казалось. Мы были в турне с Reel Big Fish и группой под названием Kara’s Flowers, которая сейчас называется Maroon 5, – они уже тогда были крутыми. Где-то в начале турне мы выступали в Милуоки, в местечке под названием «Игл Болрум». Ходили слухи, что Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер давали там свой последний концерт перед смертью, и промоутер сказал, что там водятся привидения. После концерта мы ночевали в отеле «Амбассадор» через дорогу, где, по слухам, Джеффри Дамер расчленил пару своих жертв. Нам всем было не по себе, а у Трэвиса глаза горели.
Мы разошлись по номерам и готовились ко сну. Прошел примерно час, а потом – БУМ-БУМ-БУМ – в дверь раздался страшный стук. Поколебавшись секунду, я направился к двери. Я выглянул в глазок и увидел, что в темном коридоре кто-то стоит с простыней на голове. У него были вырезаны две дырки для глаз, и он такой: «У-у-у-у-у-у!» Я открыл дверь и увидел под простыней Трэвиса. Он рассмеялся и убежал.
Однажды в Колорадо в зале был пьяный сноубордист, и я начал над ним смеяться. Он расстроился и вышел на сцену, чтобы отнять у меня микрофон. Я оглянулся – Трэвис уже перепрыгивал через барабаны – в костюме Aquabats это смотрелось забавно – и собирался ударить парня отверткой. У него был взгляд, как у тигра в клетке: мол, никому не трогать вокалиста. Я столкнул сноубордиста со сцены, а потом после концерта Трэвис сказал: «Пойдем поговорим с этим парнем». Он буквально прикрывал мне спину.
Трэвис пришел на мою свадьбу с Тимом Милхаусом, оба в татуировках. Люди смотрели на них искоса. Мы с женой зарегистрировались в «Таргет»: Трэвис подарил нам на свадьбу «Нинтендо 64».