Страница 32 из 36
— Вот мы и пришедшие, — возвестил бодренький голос Эбиса.
Дмитрий Маркович поднял глаза — перед ним был лифт. Эбис долго и суетливо жал на кнопку. — Палец выгибался. Под ногтем высвечивалась чёрная кайма.
Наконец, щёлкая и жужжа, лифт приполз на первый этаж. Створки разошлись. Внутренне сжавшись, приятели вошли в кроваво-красное нутро его. Эбис нажал на кнопку третьего этажа.
— Пожалте на третий круг! — воскликнул Эбис голосом Арлекино в исполнении Аллы Пугачёвой.
И снова охватило Дмитрия ощущение бесконечности движения. Время шло, а лифт всё возносил их выше и выше.
Дмитрий посмотрел на совершенно спокойное лицо Эбиса и, решив покориться судьбе, закрыл глаза.
Прошла одна вечность, затем другая. Лифт, наконец, остановился.
— Выходим!
Эбис подтолкнул Дмитрия к выходу. Тот неуверенно ступил вперёд. Печь огненная заурчала и захлопнула своё нутро.
Они повернули вправо, прошли мимо раздаточной. Следующая дверь — кабинет заведующего. Эбис энергично постучал.
— Да! — донёсся изнутри приятный баритон.
Эбис раскрыл дверь, втолкнул Дмитрия Марковича, затем вошёл сам.
За двутумбовым столом у окна сидел молодой ещё человек. Приятность его наружности не уступала приятности голоса. Его белые, словно начищенные наждаком, зубы блестели в приветливой улыбке. Причёска была безукоризненна. Казалось, ожидая желанных гостей, он только что причесался. И одет он был со вкусом неимоверным. Строго, но не чопорно. Современно, но без всяких там молодёжных излишеств.
Он привстал и любезно предложил садиться. Скептик Эбис и тот был покорён.
— Вы с пятиминутки, уважаемые коллеги? — поинтересовался он после того, как ритуал знакомства был окончен. — Мои ординаторы только что пришли. Толком они мне не успели ничего рассказать. Но я уразумел, что произошло нечто интересное.
— Хо-хо! — воскликнул Эбис, ёрничая. — Там такие заводные дела творились! Высокий класс!
Он с едким сарказмом принялся описывать происшедшее на пятиминутке. Рассказывал он очень забавно, смешно подражал выступавшим коллегам.
Мрут смеялся как-то очень уместно — именно в тех местах, где Эбис ожидал от него смеха.
Дмитрий Маркович, слушая приятеля краем уха, посматривал по сторонам. Он увидел, что в кабинете произошли изменения. На свободной стене повесили картину в спокойных тонах — тенистая ива склонилась над тихой водой. В тёмной воде отражаются облака. За спиной у заведующего терапией появилась красивая полочка. На ней выстроились монографии по иммунологии, кардиологии и прочая. Все в красивых обложках. Дмитрий Маркович был приятно удивлён.
В это время Эбис в своих описаниях дошёл до того, как заводили Руку. Мрут покивал головой и констатировал:
— В наш, в общем-то двадцатый век, всё возможно…
Когда Эбис рассказал о травле несчастной Кроль, Мрут несколько опечалился, укоризненно покачал головой и с благородным видом вымолвил:
— Я бы не пошёл на поводу. Мой принцип: не поддакивать администрации. Если главный говорит «нет», я никогда не говорю «да».
Приятели переглянулись. С каждой минутой они всё больше убеждались, что не напрасно по больнице прошли слухи о том, что новый заведующий — человек очень неглупый и во всех отношениях порядочный.
Прощались они как друзья.
Мрут вышел из-за стола, чтобы проводить их до двери. И тут Дмитрий Маркович заметил нечто странное… За терапевтом волочился электрический шнур. Один конец его выходил из-под пиджака, второй заканчивался штепселем, который был воткнут в электрическую розетку. Мрут в порыве гостеприимства забылся, слишком далеко отошёл от розетки, и шнур опасно натянулся. Штепсель выдернулся из розетки, и заведующий терапевтическим отделением замер, словно огромная человекоподобная кукла. Приятели испытали нечто, похожее на шок. Изумлённые до глубины естества, они оцепенели тоже.
Три замершие фигуры представляли собой довольно живописную картину.
Первой пришла в себя фигура полноватая. Она подошла к фигуре, у которой из-под халата тянулся шнур, и раздвинув двумя пальцами веки, молвила с ноткой досады третьей фигуре:
— Ёлки-дер-палки! Даже на свет зрачки не реагируют! И ты, Мрут! А мы-то думали!..
Зашевелилась третья фигура — самая худенькая. Вспорхнул недоумённый голос:
— Да он, оказывается, от электричества работает! Лопухи мы с тобой, Эбис. Не учитываем влияние научно-технического прогресса на широкие массы приспособленцев. Логическую неувязку допустили. Решили: если без ключика, значит порядочный человек.
Эбис сутулился и задумчиво доил нос.
— Это, вероятно, имеет быть так, дружище Дмитрий: чем человек хитрее, тем быстрее приспосабливается. Наш новый коллега из этой породы. Обаяшка! Заметил я, что часто самыми обаятельными людьми бывают наибольшие подлецы. Думается, не пропадёт передовой опыт нового зава. Скоро все хитрецы в больнице перейдут на электричество.
Дмитрий кивнул.
— И тогда окончательно всё всем будет до лампочки!
Они распахнули дверь и, не оглядываясь, вышли.
Мрут продолжал стоять, чуть развернувшись корпусом в- сторону двери. Губы его застыли в обаятельной фотогеничной улыбке. Из-под халата сзади тянулся чёрный электрический шнур, похожий на невероятно длинный крысиный хвост.
26
Закончился рабочий день. Приятели спускались с пригорка, на котором располагалась больница. Навстречу им от подножия холма, словно убежавший молочный кисель, полз густейший туман.
Эбис энергично размахивал руками и «делал раскладку ситуации».
— Если на стороне главного будут… — говорил он задумчиво и перечислял возможных сторонников Честнокова… — то…
Он для пущего эффекта делал паузу и затем выдавал своё умозаключение о результатах столкновения противодействующих сторон.
Мнением Дмитрия он не интересовался. Тот был нужен ему, чтобы внимать и восхищаться.
Дмитрий то и дело впадал в задумчивость и отставал от приятеля. Очнувшись, вновь догонял его. Кивал, то ли соглашаясь с Эбисом, то ли одобряя свои мысли; и невпопад поддакивал.
Волна тумана приближалась. С Дмитрием снова случился приступ задумчивости. Он замедлил шаги и что-то забормотал, с отвращением поглядывая на свою правую руку, которая столь постыдно смалодушничала на пятиминутке.
Тем временем Эбис уже нырнул в туман. Несколько секунд двигалось в тумане тёмное пятно, а затем исчезло и оно. Неизвестно откуда бубнил его голос:
— Не будь я Эбис, если я этого вонючего Честнокова в бараний рог не согну! Да! Именно так!
Дмитрия внезапно пронзил беспричинный страх. Он почувствовал себя ребёнком, затерявшимся в хищной ночной чаще.
— Эбис, — сдерживая себя, позвал он вполголоса.
Тишина. Глухая безответная тишина.
— Эбис! — погромче произнёс Дима.
Туман глотал все звуки. Вокруг не было никого и ничего. Ни пространства, ни времени. И только он, Дмитрий, безумно одинокий, уязвимый со всех сторон, увяз, запутался в эпицентре, где обитает ужас.
В горле Дмитрия неприятно запершило.
— Эбис! Эбис! — в полный голос заорал он и бросился вперёд со всех ног.
Впереди зашевелилось бесформенное пятно. Оно приближалось, увеличивалось. Края его оформились. Выплыло изумлённое лицо Эбиса.
— Обалдел, что ли? Чего орёшь?
— Я… Я… — Дима медленно приходил в себя. — Это я так. Голос не рассчитал.
Эбис, не уразумев в чём дело, на всякий случай провозгласил с иронией:
— Щас такое время, такая жизнь, что надо всё рассчитывать.
И коротко рассмеялся. Смешок получился какой-то мерзкий. Совершенно ненужный, пошловатый смешок. Он пролетел сквозь туманную преграду и обдал Дмитрия, словно грязь из-под колёс автомобиля.
— Конечно, конечно, — как безумный, бормотал Дмитрий. — Надо всё, всё рассчитывать. Вот я и рассчитал. Рассчитал же?
— Рассчитал, — поддакнул несколько растерявшийся Эбис.