Страница 64 из 84
Где там были эти успокоительные? Раока была готова сожрать их добровольно, кроме шуток.
Усилием воли подавив охватившие её чувства, она распахнула глаза — и встретилась взглядом с другими, льдисто-прозрачными, расчерченными вертикальным зрачком.
Ис устроился тут же — в шаге от них, в кресле, полускрытый густой темнотой, и смотрел… скажем, совсем не так, как нормальный дракон мог бы смотреть на свою пару, обнимающую другое существо: было в этом взгляде нечто жадное, голодное, напоминающее о самой природе летающих крылатых монстров, оберегающих свои сокровища в глубочайших пещерах.
Несколько мгновений они не двигались, потом Ледяной махнул рукой, явно окутывая Гора звуконепроницаемым куполом.
— Ненавидишь меня? — спросил он, и это было на самом деле последнее, что Раока ожидала услышать.
— Нет, — голос от неожиданности стал высоким, — Конечно, нет! Я просто…
— Все в порядке, — сказал Ледяной мягко, — Тебе не нужно врать. Я в очередной раз никого не спас, хотя и был уверен, что теперь достаточно силён. Но никогда не бывает достаточно силы, как никогда не бывает достаточно власти. Всегда найдётся кто-то сильнее — судьба и смерть, например.
Раока тихо вздохнула; да, ей следовало бы этого ожидать и теперь, благодаря Королю-под-Горой, она даже знала, откуда произрастают эти слова.
— Ты любил того, кого убил Лаари? — спросила она тихо.
Ледяной криво улыбнулся.
— Сложно сказать. Мы были подростками со всеми вытекающими последствиями вроде спермотоксикоза головного мозга или вечного чувства вселенской несправедливости. Миору был амбициозен — мечтал стать актёром — и жаден до чувств, впечатлений, эмоций. Между нами были страсть и юношеская привязанность из тех, что потом проходят бесследно… как правило.
Раока кивнула, принимая ответ. Она могла бы сказать тысячу слов утешения, но по себе прекрасно знала, насколько это бессмысленно и глупо. Никакие словоблудия не помогут, не смогут сделать чистым то, что однажды испачкалось, не смогут стереть из памяти то, что уже случилось.
Правда в том, что разум, однажды столкнувшийся с неразрешимой дилеммой, грязью и тьмой, всегда похож на разбитое зеркало с тысячей отражений. Кому-то вовек не собрать осколки, кто-то упрямством и кропотливой работой склеивает их воедино — криво, косо, как умеет, но все же воссоздает заново пусть карикатурного, гротескного и нелепого, но себя. Увы, даже в этом случае швы и неровности видны всегда — вот как это работает. Раока знала о таких штуках получше прочих, но там, лёжа в темноте, она пришла ещё к одному пониманию.
Да, невозможно стереть швы, не получится снова сделать зеркало цельным, но нужно ли это? Порой можно просто протянуть руку и принять другое существо — сломленным, запутавшимся, разбитым, со всеми болями и сомнениями. Наверное, иногда единственное, что возможно сделать — просто понять и быть рядом.
Улыбнувшись Ису, она осторожно протянула руку, переплетая свои пальцы с его. Дракон усмехнулся и вдруг поцеловал её запястье, пройдясь языком по венке. Фейри едва не выругалась, чувствуя, как поутихшее было желание снова ворочается под кожей, сворачиваясь внизу живота тугим клубком.
— Значит, не ненавидишь, — пропел он вдруг резко изменившимся тоном, — Это хорошо, с этим можно работать.
Его дыхание прошлось по влажному запястью, и как-то сразу вспомнилось, что в предках у этого красавчика — фейри из Цвета Аконита, способные очаровывать с полувздоха. _Читай на Книгоед. нет_ Да и опыт не пропьешь: если верить слухам, до обретения пары Ледяной сношал все, что под руку попадалось, в разных позах и вариациях. Так или иначе, при желании он мог завести с полоборота даже нечто малооодушевлённое — и беззастенчиво этим пользовался.
— Если решите перейти к чему-то интересному, я не против изображать мебель, но звук все же верните: во-первых, не люблю чувствовать себя глухим, во-вторых, не откажусь послушать, — раздался у Раоки над ухом весьма ехидный и совершенно не сонный голос Гора, и его рука чуть сжалась, притягивая её ближе.
Бровь Ледяного поползла вверх, но жест, отменяющий воздушный блок, он послушно изобразил.
— Ты обнаглел совсем, — сказал Ис раздраженно, — Когда это ты научился так контролировать сердцебиение, что можешь даже меня обмануть, притворяясь спящим?.. Нет, забудь. Главный вопрос — кто тебя учил?
— Серьёзно? — простонал волк, — Все драконы — психопаты, но мне досталась бракованная, повернутая на ревности ящерица. За что я тебя, придурка, вообще люблю?
— Снимай штаны — напомню, — предложил Ледяной, — Глубоко и со вкусом.
— Ис, блядь…
— Я не такой, я полюбил и дал, — отбрил дракон, и вот тут Раока все же не выдержала — заржала в голос.
Иса, кажется, её смех успокоил и вдохновил на какие-то там подвиги — по крайней мере, он тут же пертёк на кровать одним очень плавным, вкрадчивым движением, навевающим воспоминания об охотящихся кошках, и устроился так близко, что его дыхание задевало её губы.
Раока подумала об успокоительных со все возрастающей ностальгией.
— Люблю слышать твой смех, — выдал между тем Ледяной, — Я всегда прислушивался к тому, что происходит у тебя в кабинете, чтобы поймать момент, когда ты смеёшься.
Раока чуть нервно хмыкнула, потому что голос дракона был переполнен силой и соблазном, в нём плескались чары фейри, те самые, подвластные только сильнейшим представителям могущественнейших домов, которым воспротивиться всерьёз почти невозможно. На самом деле, он мог бы сейчас зачитывать сводку новостей или проповедь о вреде добрачных половых связей — все равно эффект был бы сродни сшибающему с ног афродизиаку. А эти глаза были так близко, и запахи двух мужчин переплетались, погружая её на какую-то запредельную глубину, и цепляться за разум было все тяжелее…
Да и надо ли? Что с ней не так, на самом-то деле? Она так долго об этом мечтала!
— Ты мне кое-что обещал, — сказала она тихо, но быстро, не позволяя себе передумать, — Когда мы препарировали метаморфа, помнишь? Показал картинку и сказал, что, мол, если мы все выживем…
По лицу Иса скользнула усмешка.
— Сегодня все для тебя, — пропел он и склонился, провел губами в миллиметре от её шеи, но не касаясь — садистическая сволочь как есть, — Лишь пожелай.
Его голос густой, как патока, обволакивал и пленял, рука Гора поглаживала её живот, легко, едва касаясь, и если это был сон, то она не хотела просыпаться.
— Желаю, — шепнула она вроде бы уверенно, но прозвучало как-то на удивление хрипло и сорвано. На счастье, сценарий мероприятия больше не предусматривал глупых вопросов.
Это было совсем не так, как она ожидала. Почему-то ей представлялось, что ночь с этими двумя будет наполнена страстью и удовольствием на грани боли, и это было бы правильно и просто — она привыкла к такому, научилась это любить. После всего, что делали с ними кураторы в Цветении, она не думала, что может быть хоть что-то, чего она в постели не пробовала, чем её можно напугать, удивить или смутить. Однако, жизнь все ещё была полна сюрпризов, и её поджидал как раз один из таких: внезапно выяснилось, что к искренности и нежности Цветение её совсем не готовило.
Да, она никогда не была с кем-то, кто действительно дорожил бы ею, кто хотел бы её всю, а не просто тело — потому в этот раз всего всего было слишком много. Эти двое, в жизни умудряясь цапаться каждый десять минут, в постели были словно один человек, понимая друг друга не то что с полужеста — с полувзгляда. При этом им почему-то показалось, что короткой прелюдией они не обойдутся и её нужно довести до нужной кондиции. Её стоны, просьбы и даже ругательства при этом особенного влияния на это убеждения не оказывали.