Страница 12 из 29
Несколько часов до указанных событий.
Эсмерленд стала наряжаться на торжество только тогда, когда Таурэтари сладко засопела у себя в кроватке.
— Мда… за всеми хлопотами, я даже не подумала, что мне надеть. — Она вытряхнула из шкафа весь свой гардероб и взволнованно перебирала его содержимое.
— Серебристое очень красивое, — Галандиль указала на сверкающее, как звезды платье.
— Нет! Ничего серебристого, золотого или красного.
Сероглазая эллет закатила глаза, но послушно стала убирать указанные платья в шкаф. Когда кровать была слегка разгружена, Эсмерленд заметила кусочек шифона лимонного цвета и, откинув в сторону груду лежащего сверху тряпья, взяла в руки лёгкий, как перышко, наряд.
— То, что нужно! А я про него совсем забыла… — задумчиво протянула она.
Эсмерленд проскользнула в зал через боковой вход, чтобы не привлекать к себе внимание, и сразу очутились в веселящейся толпе. Она кивала знакомым и вежливо улыбалась гостям, которых видела впервые. Сколько же здесь народу! У неё уже челюсть болела от улыбки, приклеившейся к губам.
Когда её руку поймал Элрохир и потянул к стене, она благодарно улыбнулась ему и взяла предложенный бокал.
— Мне кажется, что на меня все смотрят и шепчутся за спиной, — пожаловалась ему она.
— На тебя смотрят, потому что ты прекрасна, — ответил Элрохир восхищенно осматривая её.
В который раз Эсмерленд стало не по себе в его обществе, и она натянуто улыбнулась. После рождения дочери, сын Элронда открыл ей природу своих чувств. Но она не могла ответить взаимностью и считала, что он заслуживает, чтобы его по-настоящему любили, а не просто позволяли себя любить. Сердце воспитанницы его отца было занято и она не могла дать ему то, чего он хочет. Элрохир принял её отказ, но тем не менее не прекратил проявлять внимание и заботу.
— Не закрывайся от меня, я ведь ничего не требую от тебя, — тихо произнёс Элрохир.
Улыбка Эсмерленд потеплела, но ненадолго. Сын Элронда собрался взять на себя роль её няньки и не давал и шагу ступить одной. Она пыталась мягко освободиться от его общества, когда услышала бархатный голос незнакомца:
— Прекрасная леди, я очарован!
Эсмерленд посмотрела на светловолосого эльфа и с улыбкой осведомилась:
— И когда же вы успели очароваться?
— О, поверьте, у меня было на это время, — произнёс он, целуя ей руку. — Я могу пригласить вас на танец?
Эсмерленд кивнула и двинулась с ним в центр зала. Они вели непринужденную светскую беседу, пока музыка не стихла и пары не остановились. Синголло поблагодарил её за танец и предложил руку, чтобы проводить за стол, но заигравшая следом задорная мелодия вызвала у него улыбку, и он снова закружил её, увлекая в хоровод. Этот танец предполагал смену партнёров, и Эсмерленд в очередной раз передала руку следующему в хороводе. Рука девушки утонула в обжигающей ладони, и она подняла глаза на её обладателя.
Трандуил великолепно двигался и не сводил взора со своей партнерши. Эсмерленд ожидала увидеть что угодно в глубине сверкающих голубых глаз, но только не всепоглощающую тоску. Она опустила глаза и не смотрела на него, пока не поменяла партнёра, но через круг Его Величество снова держал её руку и взгляд его кардинально изменился: он наполнился жаром и неотрывно следил за каждым движением. Король не пытался с ней заговорить, он просто ласкал её взглядом, не оставляя ни единого участка тела обделенным.
Танец подошёл к концу и Эсмерленд, рассеянно кивнув Синголло, двинулась к выходу. Она настолько ушла в себя, что не заметила, как налетела на серебряноволосую эллет.
— Простите, я сегодня ужасно неловкая, — извинилась она и, заметив взволнованный взгляд лорда Элронда стоявшего с эльфийкой, присмотрелась к эллет.
— Не извиняйтесь, это ни к чему. Владыка, представите нас? — обратилась она к хозяину Ривенделла.
— Наримель, королева Лихолесья, позволь представить тебе Эсмерленд, дочь Араторна и мою воспитанницу.
Эсмерленд с трудом удержала спокойное выражение лица и продолжала внимательно смотреть на эльфийку. Красивая… Она, прожившая среди эльфов всю жизнь, настолько прекрасных дев знала только двух: одна — леди Галадриэль, другая — Арвен Ундомиэль.
Благородная эллет смотрела на бывшую супругу Трандуила с вежливым интересом, не более. Она поняла, кто перед ней, но ни единой струны её души это знание не задело.
Эсмерленд была поражена отсутствием эмоций у Наримель: никакой ненависти или чего-то подобного. Только печальные глаза и застывшая улыбка на губах.
Эсмерленд ещё раз извинилась и двинулась вперёд, но громкий окрик смутно знакомого баса заставил её остановиться и посмотреть на его хозяина.
Тенгель шёл к ней размашистым шагом и как обычно улыбался.
— Тенгель?! Я не знала, что ты тоже приехал. Не поверишь, но я очень рада тебя видеть.
— Ха! Почему же, я знаю насколько неотразим, — смеясь, пошутил он.
— Морвен с тобой?
— Нет, ей скоро рожать. Я не стал рисковать её здоровьем. Я бы и сам не поехал из-за её положения, но у меня здесь свои интересы. — И уже серьёзней добавил:
— Ты как? Я кое-что слышал, но…
— Не хочешь прогуляться? Я уже устала от этого шума и хочу на воздух. — Тенгель кивнул и, предложив ей руку, попутно захватил большую бутылку вина.
Синголло вернулся к столу и залпом выпил бокал.
— Ну, как тебе моя дама? — спросил он у Трандуила. — Интересно только, куда это её увел этот роханский здоровяк, — рухнув на стул, сказал синда.
Лесной владыка откинулся на спинку стула и с кривой усмешкой слушал друга.
— У нее красивое имя — Эсмерленд… — Синда попробовал его на вкус и призадумался. — Странно, оно мне как будто знакомо. Эсмерленд… Эсмерленд?! — он повернулся к Трандуилу, и улыбка застыла на его лице.
— Неужели это она? — ошеломленно спросил Синголло.
— Да, — только и ответил король.
— Ваше Величество, вы просто обязаны мне все рассказать! — Синголло поднялся и схватил за руку короля. — Принесите вина в библиотеку, — приказал он проходившему мимо слуге, и повел Трандуила к выходу.
Эсмерленд с Тенгелем устроились в одной тихой дальней беседке. Летняя ночь была тёплой и необыкновенно светлой. В воздухе витал пьянящий запах жасмина, наполняя сад сладким ароматом ночного цветка.
— Да, казалось бы, всего лишь несколько лет прошло с нашего знакомства, а кажется, что пол жизни, — сказала она. Они вспоминали их знакомство и неудачную помолвку. Сражение с орками на берегу Андуина и тяжелое ранение Эсмерленд…
— Да… Эсмерленд ты прости меня за ту пощечину, я до этого никогда не бил женщин и давно перед тобой хотел извиниться, — смущено произнёс Тенгель.
— Я тебя никогда за это и не осуждала, но рука у вас, господин, крайне тяжёлая! — весело ответила она.
Роханец засмеялся и проговорил:
— А ты веселая! — и серьёзней добавил: — Что же между тобой и Трандуилом произошло?
Эсмерленд сдержано изложила свой рассказ, но все-таки под конец эмоции возобладали, и она в сердцах вскрикнула:
— Она вернулась и разрушила мою жизнь! Почему именно сейчас, когда мы были абсолютно счастливы?!
Тенгель, не перебивая, слушал её и потягивал вино.
— Я была так зла, так обиженна на всех: Валар, Гэндальфа, мужа… — Эсмерленд вздохнула. — Не знаю, почему я тебе это рассказываю, наверное, потому что ты человек. Окружающие меня эльфы говорили, что это судьба, что никто не виноват, и королеве Наримель будет непросто снова привыкнуть к земной жизни. Что её возвращение — это чудо. А я считаю, что никакое это не чудо, а обычный эгоизм…
— Хочешь вина? — перебил её Тенгель.
— Нет, спасибо, — по привычке отказалась она. — А хотя давай! — Эсмерленд приняла из его руку бутылку и, сделав большой глоток, продолжила:
— Даже Арагорну я не говорила этого. Боюсь, что он не понял бы меня, брат перенял от эльфов много больше, чем я. Если бы не ребёнок, я бы наверное не пережила всего этого.