Страница 12 из 20
Если подросток, молодой человек может идентифицировать себя с новыми ролями, предполагающими компетентность и творчество, если были положительно разрешены кризисы предшествующей идентичности, то этот период проходит сравнительно спокойно. Те же, кто не способен найти свое место в жизни, попадают в ситуацию ролевой неопределенности, которая соединяется с застарелым чувством безнадежности. Результатом этой стадии является спутанность идентичности, и такие подростки часто пополняют группу деликвентных личностей.
3.2. Бихевиористическая модель
В бихевиористической парадигме различают два вида неадаптивного привычного поведения: органическое и выученное. К выученному поведению относят не только неадаптивные привычки (например, привычка грызть ногти), но также неврозы, психопатии (антисоциальные личностные расстройства) и аддикцию (алкоголизм, наркоманию).
Поведенческая терапия как «модификация поведения» впервые возникает как оппозиция фрейдистскому психоаналитическому подходу, доминировавшему в американской терапевтической практике в 30-е гг., и окончательно оформляется в самостоятельное направление в 50-е гг. XX века. Рассматривая историю возникновения поведенческой терапии, Д. Дэвисон выделяет три психологических направления, лежащих в основе ее становления: ставшие классическими работы Д. Вольпе и А. Лазаруса, основанные на принципах теории классического обусловливания И. П. Павлова и теории научения Халла; работы по оперантному обусловливанию Б. Скиннера и работы по когнитивному научению Л. Бандуры [12].
Дж. Вольпе в своей статье «На пути к созданию научной психотерапии» [84] пишет: «Распространенный образ отстраненного бихевиорального психотерапевта, интересующегося лишь механикой поведения, но никак не самим человеком и его проблемами, – это чистейшей воды вымысел!» С этим утверждением вполне согласны и ведущие специалисты в других областях психотерапии [84]. Современные теоретические модели девиантного поведения человека в значительной степени пересекаются, совмещая в себе и бихевиоральный, и когнитивный, и психодинамический подходы. Не говоря уже о повсеместной практике заимствования эффективного технического инструментария, об эклектике в применении конкретных методических приемов психотерапии и психокоррекции поведения.
Многие поведенческие психотерапевты признают важность когнитивных и аффективных составляющих, а также сознания в целом. Так, с точки зрения современного бихевиорального подхода, у подростков нередко встречаются проблемы в установлении эмоциональных связей со сверстниками, что порождает фрустрацию, тревожность, стресс или депрессию. Низкая устойчивость к стрессам у наркоманов сочетается с очень высокой результативностью поведения, направленного на употребление наркотиков. При этом отказ от потребления наркотических средств рассматривается как поведение с высокой степенью неопределенности и отсутствием удовлетворительных поведенческих схем. Решение о необходимости использования в каждом конкретном случае определенного метода воздействия зависит, таким образом, от обстоятельств.
Благодаря работам А. Бандуры в американской поведенческой терапии укрепила свои позиции когнитивная психология. Вместе с тем в ходе развития когнитивно-поведенческой терапии отчетливо выступила и тенденция смыкания этого синтетического направления с психоаналитическим подходом, из которого заимствуются некоторые принципы и техники коррекционного воздействия, а традиционные психоаналитические процедуры получают описание в терминах теории научения. Теоретики когнитивной психотерапии, как и психоаналитики, полагают, что обычно при лечении расстройств личности более продуктивно выявлять «глубинные» структуры. Различие заключается в том, что представители психоаналитической школы считают эти структуры неосознаваемыми и труднодоступными для пациента. Когнитивные психотерапевты, напротив, придерживаются мнения, что данные явления в значительной степени осознаваемы и при специальной подготовке могут быть еще более доступны для осознания. Дисфункциональные чувства и поведение (согласно теории когнитивной психотерапии) в значительной степени обусловлены определенными схемами, которые лежат в основе искаженных суждений и сопутствующей им тенденции допускать когнитивные ошибки в некоторых типах ситуаций. Основная посылка когнитивной модели заключается в том, что главным источником дисфункциональных эмоций и поведения являются ошибки атрибуции. Так, поведенческий паттерн «зависимой личности» предполагает поиск удовольствий и избегание боли, а также пассивную надежду на то, что другие люди удовлетворят эти потребности. В работах психиатров XIX века «зависимость» определялась как пассивность, неэффективность, чрезмерное послушание, и для описания зависимых использовались такие термины, как «беспомощные», «слабовольные» и «дегенераты». Согласно современной психодинамической трактовке, к чрезмерной и дезадаптивной зависимости могут вести чрезмерное потакание или депривация на оральной (младенческой) стадии развития, что ведет к развитию таких черт, как иждивенчество и недостаток инициативы.
Тотальный паттерн зависимого поведения включает по крайней мере пять признаков из следующих:
1. человек неспособен принимать повседневные решения без поддержки окружающих;
2. позволяет другим принимать за себя большинство важных решений, например, где жить, на какую работу устраиваться;
3. из-за боязни отвержения соглашается с людьми, даже когда полагает, что они не правы;
4. испытывает трудности с началом реализации своих намерений или самостоятельными действиями;
5. добровольно делает неприятные или унизительные вещи, чтобы понравиться другим людям;
6. ощущает дискомфорт или беспомощность в одиночестве либо идет на все, чтобы не оставаться одному;
7. чувствует опустошенность или беспомощность, когда заканчиваются близкие отношения;
8. часто озабочен боязнью того, что его бросят;
9. уязвим к критике или неодобрению.
Алкоголизм и другие формы злоупотребления психоактивными веществами также являются обычными проблемами у зависимых людей, так как эти вещества часто рассматриваются как легкий, пассивный способ решения проблем или, по крайней мере, бегства от них. Человек с зависимой ориентацией личности предрасположен к различным психопатологическим состояниям, включая депрессию, алкоголизм, переедание и зависимость от табака [5].
3.3. Экзистенциально-гуманистическая модель
Согласно этой модели, приобщение к наркотикам является реакцией личности на экзистенциальную фрустрацию, протестом против социального давления, бегством от скуки, невозможности самореализации, стремлением «потреблять счастье в чистом виде». Причины же возникновения аддикции кроются в сниженном «внутреннем локусе контроля», утрате или отсутствии смысла жизни и фрустрации значимых потребностей. Аддикты, наркоманы – это жертвы установки «магического мышления»: с точки зрения наркозависимого субъективная реальность абсолютна и безусловна, она важнее, чем реальность внешняя. Наркоман нуждается в том, чтобы чувствовать себя защищенным, его зависимость – это образ жизни. Только изменение мировоззрения способно избавить его от зависимости.
Центральным понятием в гуманистическом психоанализе Э. Фромма является «отчужденность». Быть отчужденным – значит быть беспомощным, не владеть собственной жизнью и не влиять на ход событий. Отчужденность порождает тревогу, стыд и чувство вины. Самая глубинная человеческая потребность, по мнению Э. Фромма, это потребность преодолеть свою отчужденность, освободиться от чувства одиночества. В первобытных обществах, в эпоху древних цивилизаций Египта, Греции и Рима и далее вплоть до Нового времени человечество решало проблему отчуждения специально организованными коллективистскими действиями и ритуалами, посредством достижения «оргиастических состояний». Оргия (греч. όργιον) – религиозные обряды многих древних народов, ритуал, жертвоприношение, таинство, священнодействия в мистериях Деметры и Диониса, связанные с культами богов и носившие сексуальный характер. Оргиастические состояния часто имели форму транса, в который вводили себя участники празднеств посредством самовнушения или с помощью наркотиков. После оргиастического переживания человек мог на некоторое время расстаться с тягостным для него чувством отчужденности и беспомощности в окружающем его мире. Затем тревожное напряжение возникало вновь и постепенно нарастало до следующего во временном цикле празднества и исполнения ритуала. Чем больше человеческий род отделялся от природного мира, тем острее становилась потребность находить новые пути преодоления отчужденности. Пока эти оргиастические приемы были общеупотребительны для всего социума, они не порождали у человека чувства тревоги и вины. Ситуация совершенно меняется, когда подобное решение избирается индивидом в обществе, уже расставшемся с данной практикой. Современные нам массовые празднества, фестивали, карнавалы и прочие «мероприятия», пропитанные духом коммерции, уже не обладают прежним «магическим» значением и воспринимаются участниками скорее как развлечение, шоу. В неоргиастической культуре формами забвения своей отчужденности, как правило, являются алкоголизм и наркомания. Находя прибежище в алкоголе и наркотиках, люди чувствуют еще большее одиночество после того, как оргиастические переживания заканчиваются. В результате растет необходимость затуманивать свое сознание как можно чаще и интенсивнее. Выход из этой ситуации Э. Фромм видит в развитии творческой деятельности и истинной любви. Наркомана (зависимого человека вообще) он относит к мазохистскому типу личности, которая является пассивной формой симбиотической связи. Иными словами, наркоманией болеют люди, неспособные любить. Такие люди не принимают решений, покоряются судьбе, болезни, оргиастическим состояниям, вызванным наркотиками [77].