Страница 6 из 45
Конечно, «сянь-гуан» не поверил ни одному слову Ханьвэня, но, тем не менее, взяв стражу, тотчас сам поспешил к тому месту, где, по точному указанию Ханьвэня, стоял «большой дворец» отставного генерала.
Вот — он будет сейчас здесь, за этой рощей…
Глядь, а на месте дворца — болотистый пустырь, а рядом — старый разрушенный храм, заросший травой и покрытый мхом.
Развалины были тщательно обысканы. Довольно большой четырехугольник, застроенный вокруг полуразвалившимися зданиями, был вымощен камнем. Посреди него стояло здание, сохранившееся лучше других построек.
Входная дверь отворилась от толчка, и все вошли внутрь.
Большая комната вовсе не казалась запущенной; наоборот, везде были видны ясные следы обитаемости, и казалось, что хозяева вот-вот войдут и спросят, что нужно здесь уездному начальнику и ямыньской страже?
Вдруг крик изумления вырвался из груди сянь-гуана: посреди комнаты на столе лежали нехватавшие девятьсот лян серебра; на всех восемнадцати слитках были казенные клейма.
Чиновник внимательно осмотрел все кругом, но ничего подозрительного не мог более открыть. Только легкий, чудный аромат носился в воздухе и слышался какой-то шелестящий звук, как бы от крыльев птицы.
VII
Ханьвэню был вынесен смертный приговор.
Но, так как все похищенные деньги были найдены, то было решено ограничиться теми двумястами ударами, которые он получил при первом допросе, и ссылкой его в Су-чжоу.
На облегчение приговора повлияли еще прекрасные отзывы соседей о безупречной жизни юноши и его крайняя молодость.
Кроме того, старый ямыньский чиновник, пользовавшийся уважением самого сянь-гуана, по просьбе последнего, внимательно разобрал все это странное дело.
Он заявил, что здесь непременно замешаны темные силы и, по всей вероятности, юноша только игрушка в их руках.
И старик долго и настойчиво внушал Ханьвэню, что впредь нужно быть осмотрительнее, и как опасно в другой раз попасться в руки колдуньи.
Но Ханьвэнь на собственной спине знал это лучше его самого. И, вместо любви к прелестной девушке, он почувствовал злобу к колдунье.
Железную цепь, соединявшую шею Ханьвэня с закованными в деревянную колодку ногами, в тот же день сняли, и его выпустили из тюрьмы домой. Отправка его в Су-чжоу должна была состояться только через несколько дней, и ямынь не хотел тратить денег на содержание арестанта.
VIII
Когда Сучжэнь с первого же дня убедилась, что она страстно влюблена в Ханьвэня, то она решила как можно скорее выйти за него замуж.
К сожалению, он был только аптекарский ученик, бедняк, который и сам-то не мог еще самостоятельно существовать; чем же он будет содержать семью!
Но Сучжэнь была женщиной и не могла противиться своему желанию. Она решила добиться своего каким бы то ни было путем, и притом как можно скорей.
Во время долголетнего пребывания в пещерах далекого запада, постоянно соприкасаясь с невидимым миром и развивая свою волю, она приобрела тайные знания и волшебную силу не только над видимыми предметами, но и над духами низшего порядка, удел которых — служить высшим существам.
Эти духи обладают страшной силой над внешним, материальным миром и могут творить все, что подскажет им их ограниченная фантазия и бедный ум — до тех пор, пока они не встретятся с другой, более сильной волей.
Белой Змее нетрудно было превратить заброшенный храм в прекрасный дом, а единственного остававшегося в нем дряхлого монаха — в отставного генерала, своего отца. Затем она вызвала из тьмы пять низших духов и приказала им достать 1000 лян серебра.
Духи, проникнув в ямыньский двор, навели волшебный сон на Чжу, который в эту ночь как раз был на страже; проломав стену кладовой со стороны глухого переулка, они похитили серебро и принесли его Белой Змее.
Сучжэнь никак не могла предвидеть того, что произошло. Когда она увидела, сколько горя и позора она причинила Ханьвэню, она испытала жесточайшие укоры совести. Она рада была бы сама перенести двести ударов, лишь бы избавить от них любимого человека, — но было уже поздно.
К счастью, о смертном приговоре и об отмене его она узнала очень быстро, иначе своими необдуманными действиями могла бы еще более повредить Ханьвэню.
Все это время Зеленая являлась незаменимой помощницей и другом Белой. Она внимательно следила за всеми перипетиями дела и доносила обо всем своей госпоже; она же уговорила Белую не предпринимать пока ничего, а дать всему этому делу немного утихнуть и забыться.
Белая, скрепя сердце, послушалась ее, и обе змеи переселились в «прекрасный Су».
IX
У Ханьвэня сжималось сердце при мысли, что он должен покинуть дом и своего верного друга, доктора Вана. Но старый доктор немного успокоил его, рассказав, что в Су-чжоу живет его старинный друг — тоже доктор, попечению которого он и хотел вверить юношу.
Поэтому, тотчас после прибытия в Су-чжоу, Хань разыскал старого доктора и передал ему рекомендательное письмо Вана.
Доктор Вэй очень любезно принял юношу; оказалось, что он когда-то был очень дружен с отцом Ханьвэня, что их тотчас же сблизило. Скоро они искренне полюбили друг друга, и молодой человек, с жаром принявшись за привычное дело, быстро довел его до такого же процветания, как и в Ханчжоу, у доктора Вана.
Однажды вечером, когда народ уже расходился по домам и улицы пустели, Хань и Вэй стояли перед дверями своей аптеки, наслаждаясь вечерней прохладой.
Вдруг они увидели двух прекрасно одетых дам, направляющихся к ним. Когда те подошли ближе, то Хань узнал в них Сучжэнь и Зеленую.
Юноша снова почувствовал всю горечь пережитого, вспомнил советы старого цянь-танского чиновника, и ему страстно захотелось чем-нибудь обидеть, оскорбить подходившую к ним девушку.
— Зачем ты, ведьма, пришла сюда? Ты последовала за мной в Су-чжоу, чтобы снова преследовать меня и мучить? Ну, на этот раз ты ошибешься: один раз ты меня провела, но во второй это уже удастся!
Вэй не узнавал Ханьвэня, всегда такого вежливого и воспитанного.
Красота девушки произвела сильное впечатление на старика, и Сучжэнь сразу почувствовала в нем надежного союзника.
Девушка была поражена в самое сердце. Она так стремилась к нему, милому, возлюбленному, — и вот как он ее встречает!..
Она ничего не сказала, только подняла на юношу с мольбой и укором прекрасные, глубокие как ночь глаза, и крупные жемчужины покатились из них…
Сердце у Ханьвэня дрогнуло и забилось, и он скорей опустил глаза, чтобы не изменить себе.
Тогда Вэй, молчавший до сих пор и с негодованием смотревший на эту сцену, воскликнул:
— Ханьвэнь, ты ли это? Куда делись правила приличия, которым тебя учил мой друг, доктор Ван? Что бы сказал твой покойный отец, если бы услышал такие грубые слова из уст своего сына?!
Ханьвэню стало так стыдно, что он не сдержал своего порыва и, потупив глаза, молчал. Молчала и Сучжэнь, лишь изредка всхлипывая.
Чтобы прервать эту тяжелую сцену, поглазеть на которую уже стал собираться народ, Вэй попросил девушек зайти в аптеку.
Скоро Сучжэнь совершенно обворожила старика своим умом, а о Ханьвэне и говорить нечего: былая любовь вспыхнула в нем с новой силой.
С этого дня обе девушки стали ежедневными гостьями в аптеке и даже помогали старику: Зеленая — в хозяйстве, а Сучжэнь — в составлении лекарств. И удивительное дело: под их тонкими пальчиками дело шло во много раз лучше, чем у мужчин!
Тогда старый Вэй решил во что бы то ни стало женить Ханьвэня на Сучжэнь.
Согласие юноши на этот брак он получил гораздо скорее, чем думал, судя по их первой встрече…
Скоро была сыграна свадьба. Старый доктор подарил молодой порядочную сумму денег…
Но себялюбивые расчеты старика Вэя не оправдались: с первых же дней Сучжэнь заявила, что она хочет непременно жить отдельно, своим домом. Вэй был настолько хороший человек, что не только не препятствовал этому желанию, но даже помог Ханьвэню открыть собственную аптеку на другом конце города.