Страница 22 из 45
Сюй рыдал и бился у ног матери. Он чувствовал, что должен что-то предпринять; но чья-то могучая чужая воля, сильнее его собственной, парализовала его.
Повернувшись к Фахаю, Сучжэнь просто сказала:
— Я готова.
Фахай махнул жезлом. Тончайший аромат, неведомый никому на земле, распространился в воздухе.
Вдруг над башней появилось колеблющееся и волнующееся облако, нежное, жемчужное, переливающееся всеми цветами радуги; оно остановилось на один момент в воздухе и затем плавно опустилось к ногам Сучжэнь.
— Всходи, — приказал священник.
Бледная, как туман самого облака, но прекрасная как никогда и улыбающаяся, Сучжэнь ступила на облако и опустилась на колени.
— Дитя мое, — сказала она, кланяясь сыну и протягивая руки к нему и к родственникам, и невыразимая нежность светилась в ее взгляде, — и вы, дорогие мои! Будьте вечно счастливы!
Облако поднялось: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и скоро скрылось на западе за горизонтом.
Фахай снова махнул своим посохом. Плывшее по небу золотистое облако тотчас опустилось к его ногам, распространяя благоухание ладана. С волшебным кубком в одной руке и жезлом в другой, Фахай легко вспрыгнул на сверкающее и волнующееся руно облака и с возгласом: «Ом мани падме хум», — исчез в сиянии.
ЭПИЛОГ
Смущенный духом, разбитый нравственно и физически, молодой Сюй вернулся домой. Как ни священны были для него наставления матери, но все-таки — его отец — монах, его матери нет, все кругом чуждо… Жизнь представлялась такой безотрадной, такой мрачной…
Тяжелое одиночество и постоянное мрачное раздумье юноши тронули сердце его кузины. Она была одних с ним лет и они были помолвлены еще детьми.
Теперь, сочувствуя горести двоюродного брата, хорошенькая Сяо-я решила нарушить обычай: она сама напомнила брату их обязательство и сообщила, что ничего не будет иметь против того, если он немного поторопится с совершением брачной церемонии.
— Это только для того, — уверяла ее мать, принесшая Сюю письмо дочери, — чтобы она имела право утешать и поддерживать вас в вашем великом горе.
Это было бальзамом для надломленной души молодого чжуан-юаня. Благоприятный день был назначен и молодые вместе преклонили колени пред табличками предков.
Примечания к Легенде о Белой Змее
1) «Путь» — дословный перевод слова «Дао», откуда произошло название народной религии Китая — «даосизм». Этим словом Лао-цзы назвал основной элемент своего учения.
Ли-дань, по прозванию Лао-цзы («древний мудрец»), родился в 604 г. до Р. X., старший современник и противник Конфуция, величайший мыслитель Китая.
Слово «дао» в том смысле, как употреблял его Лао-цзы, — непереводимо. Сам Ли-дань говорит: «ДАО неопределимо словами и непостижимо чувствами, вечно и не имеет имени; и то ДАО, которое можно определить словами — не есть вечное ДАО. Оно не дает впечатления или вкуса для рта, ни света для глаз, ни звука для ушей… глубоко и непостижимо ДАО; это бездна, породившая все предметы».
Европейские ученые пробовали перевести это слово греческим «логос» (верховное бытие, разум и слово) и «натура», «первопричина вселенной», «метод»; это — самодовлеющее начало и конец идей, силы и материи.
Учение Лао-цзы, изложенное в его книге «Дао-дэ-цзин» («Книга пути добродетели»), во многом сходно с философией Шеллинга (см. брошюру Гарлесса: «Лао-цзы, первый философ китайский или предшественник Шеллинга в VI веке до Р. X.»).
2) «Праздник персиков» — пань-дао-хуй, собрание гениев и богов в гесперидских садах богини Си-ван-му в день ее рождения, 3-го числа 3-ей луны.
3) Си-ван-му — «западная княгиня», баснословная царица на горах Кунь-лунь, в садах, где растут персики бессмертия, в золотых стенах, над девятью слоями облаков, против Сев. Медведицы. У даосов она есть начальница всех бессмертных женского пола (Палладий).
Вопрос о Си-ван-му — крайне интересная загадка для истории всей Азии, над разрешением которой трудились историки-китайцы, иезуиты и персы в течение не одной сотни лет. Без сомнения, личность или, вернее, личности Си-ван-му — вполне реальные, оставившие яркий, но недостаточно определенный след в истории Китая. Писатели-иезуиты 18-го столетия хотели видеть в Си-ван-му царицу Савскую, приходившую на поклон к Соломону, а в последнем — императора Му-вана. В тот период, когда история встречается с рассказом о Си-ван-му, может быть, в стране этого государя или этой династии и управляла королева. В позднейшее время присутствие королев в северо-западных и восточных частях Тибета помогло закреплению народного взгляда, что Си-ван-му всегда была женщиной и является даже одной и той же бессмертной королевой. Но изучение древних китайских текстов нигде не подтверждает, чтобы Си-ван-му была непременно женщиной. Имя Си-ван-му встречается еще во времена императора Хуан-ди (2698–2598 до Р. X.), которому Си-ван-му прислала в подарок яшмовые кольца и топографические карты. Терриен де Лакупери, желая видеть в Хуан-ди вождя того племени китайцев, которое выселилось из Месопотамии в Китай, приурочивает этот факт к тому времени, когда он проходил через Восточный Туркестан. Императору Шунь Си-ван-му прислала в подарок кольца из белой яшмы. Великий Юй также имел сношение с Си-ван-му. При династии Шан, около 1530 г. до Р. X., к Си-ван-му было отправлено посольство для получения волшебных снадобий. Но самое знаменитое путешествие к Си-ван-му выполнено императором Му-ваном (в 986 г. до Р. X.), после которого Си-ван-му явился[2] ко двору императора.
Наиболее заслуживающее внимания упоминание о Си-ван-му мы встречаем в рассказе о вышеупомянутом путешествии чжоуского Му-вана. Очищенный от преувеличений, он является со всеми признаками точного и весьма древнего рассказа о путешествии Му-вана. Д-р Эйтель, опубликовавший это сообщение на английском языке в 1889 г., убежден, что основная часть этого труда по происхождению очень древняя, и что составление ее отстоит очень ненадолго от событий, в нем описываемых. Тот же взгляд разделяет Т. де Лакупери.
В самом продолжительном из своих путешествий, продолжавшемся год и четыре месяца, My-ван дошел до Карашара, если не западнее, и в это время посетил страну Си-ван-му и ее правителя. Терриен де Лакупери, после подробного анализа маршрута, приходит к заключению, что царство Си-ван-му нужно приурочить к долине реки Хайду-гола, которая впадает в озеро Баграч-куль; из озера река вытекает под именем Конче-Дарьи и течет в Тарим. Этот писатель упоминает и указывает на распространенную легенду, записанную у Фирдуси, будто My-ван женился на дочери персидского царя.
Известен также факт брака дочери Му-вана с одним из принцев хорасанских.
Другие источники сообщают также сведения о положении владения Си-ван-му, в большинстве случаев согласные с рассказом о путешествии Му-вана. Вторая книга, одна из древнейших частей сочинения Шань-хай-цзин, сообщает, что на западе, в стране движущихся песков, имеются яшмовые горы, где обитает Си-ван-му. Эти горы всеми комментаторами отождествляются с упомянутой в путешествии Му-вана горой яшмы, помещаемой исследователями возле Турфана.
Это и некоторые другие показания, происходящие из разных источников и относящиеся к различным датам, определяют местопребыванием Си-ван-му страну между Карашаром и Кучей.
То же заключение может быть выведено и из других источников. Даосский писатель Ху-ай-нань-цзы сообщает, что владение Си-ван-му находится за границей «движущихся песков». В географической главе летописи Ханьской династии Хань-шу сообщается, что эта страна находится на севере за Лобнором. Записки о Ша-чжоу в западном Гань-су, относящиеся к периоду Танской династии, и история 16-ти государств — ши-лю-го, около 500 г. по Р. X., сообщают, что место, где обитала Си-ван-му, лежит к северу-востоку от Ян-го, каковое имя приписывается Ян-ги-шару, около Кашгара, местности на восток от Кучи. В таком случае, горы, о которых здесь упоминается, будут на запад от Карашара — именно Байрак-таг, а под знаменитыми садами Му-вана будет разуметься Юлдузская долина, покрытая роскошной растительностью (А. Позднеев).
2
Так в тексте (Прим. ред.).