Страница 8 из 11
– Товарищ нарком, вы там?
– Тут, конечно, где же ещё! Это ты, Балабанов?
– Так точно!
– Открывай немедленно.
– Чем? У меня ключа нет.
– Попробуй стрельнуть в замок…
– Не поможет… Здесь такая махина – три дня сбивать кувалдой придётся.
– Понял… Ты один или с кем-то ещё?
– Один. Козырев за углом остался.
– Так свистни его сюда. Быстрей!
– Лёха!
– Ов!
– Ко мне!
– Иду…
– Сколько раз можно повторять? Отвечать надобно исключительно по Уставу!
– Слушаюсь!
– Не «слушаюсь», а «есть»…
– Что есть?
– Есть, товарищ сержант госбезопасности.
– А… Понял…
– Учи Устав, Лёха, не то ты у меня из наряда до конца дней своих не вылезешь…
– Так точно, товарищ сержант!
– Что «так точно», что «так точно»?
– Отставить, Балабанов! – заорал Цанава из глубины часовни. – Меньше говори – больше делай!
– Есть!
– Пошли Козырева за настоятелем, а сам оставайся возле двери.
– Есть!
– И не вздумай отойти – голову сверну…
– Мы-ы-ы, – громко промычал юродивый послушник, тыча пальцем себе под ноги.
Профессор жестом отослал неразумного сынка в дальний левый угол помещения и принялся рьяно разгребать землю в указанном им месте. Вскоре его руки нащупали нечто вроде деревянного настила, посреди которого торчало металлическое кольцо. Подоспевший на помощь Ярослав потянул за него, и взорам собравшихся открылся вход в подземелье.
Павлик, взявший на себя роль проводника, первым начал спускаться вниз; потом – старший майор Цанава; за ними – Плечов и Фролушкин.
Правой рукой Лаврентий Фомич твёрдо сжимал рукоять пистолета, левой – продолговатый корпус ручного фонарика.
Похоже, нарком оказался единственным из всех членов дружного коллектива, кто давно предполагал именно такое развитие событий и заранее готовился к нему.
Что это? Интуиция, профессиональная, так сказать, «чуйка»? Или же ему больше остальных было известно о сокровищах Несвижского замка?
Последнее предположение в глазах маститых учёных выглядело весьма сомнительным, но всё же…
Тоннель оказался достаточно широким, к тому же с каждым метром он всё больше увеличивался в размерах, пока не стал таким, что в нём мог свободно передвигаться, даже не нагибаясь, человек самого высокого роста.
– Красота… – обнажил белые ровные зубы Лаврентий Фомич. – Будто в метро гуляем!
– Про метро вы, конечно, загнули, – возразил Фролушкин. – Однако – чистая правда – никакого дискомфорта я лично пока не ощущаю.
– В отличие от Балабанова и Козырева, – усмехнулся старший майор. – Представляю, какие чувства будут испытывать они, когда войдут в часовню и обнаружат, что там никого нет.
– И это правда. Насчёт нас с Ярой они переживать не станут, а вот ваше отсутствие наверняка повергнет их в ужас!
– Ничего. Небольшой стресс иногда полезен для общего здоровья!
– Стресс… Вы даже такие слова знаете?
– А то! Я недавно читал работы Уолтера Кэннона[18]. Причём – в оригинале!
– Вы нас искренне удивили, Лаврентий Фомич. Даже не удивили, сразили, как говорится, наповал.
– То ли ещё будет, господа!..
– Ме-бе-ме, – опять забормотал Павел, останавливаясь у развилки, после которой тоннель делился на две ветки – так, видимо, он пытался указать направление, в котором им следовало двигаться, то есть вправо.
Но только компания вошла в поворот, как впереди оглушительно громыхнул одинокий выстрел.
– Ложись! – мгновенно среагировал Цанава.
– Ба-бах! – снова раздался угрожающий звук, и что-то просвистело над головами.
– Покушение на наркома… – зло констатировал Лаврентий Фомич, без промедления бросаясь в погоню. – Тридцать лет расстрела без права переписки!
– Ого-го, – указал в противоположную сторону юродивый. – Ай-яй-яй!!!
– Что, что ты хочешь сказать, сынок?
Сумасшедший послушник сначала развёл в стороны неуклюжие руки, затем несколько раз подряд сомкнул их на животе.
– Похоже, что там, впереди, тоннель снова сходится…
– У-у-у, – закивал Павел.
– Я понял, – хмуро улыбнулся Плечов. – Он предупреждает, что нас могут обойти сзади и напасть с тыла. Ладно… Ждите меня здесь. Я скоро!
– Будь осторожен, Яра.
– Не волнуйся, отец. Ничего с нами не случится. До самой смерти.
Он бросился назад, к развилке, и в кромешной тьме повернул налево. Прильнул спиной к стене тоннеля и начал медленно двигаться вперёд.
И вдруг вдали блеснул тусклый огонёк.
«Нет, это конечно же не фонарь Цанавы»…
К счастью, через несколько метров в стене оказалась какая-то неглубокая вмятина, ниша, в которой когда-то, судя по всему, стояла статуя.
Плечов забился в неё и стал терпеливо ждать.
Когда сгорбленная фигура в сутане с зажжённой керосинкой в правой руке наконец поравнялась с ним, Ярослав что было сил залепил своим неслабым кулаком по скрывавшемуся под балахоном лицу.
Такого удара не смог бы вынести ни один самый тренированный соперник.
Однако незнакомец каким-то странным образом всё же устоял на ногах!
Он только взвыл диким голосом не столько от боли, сколько от неожиданности и попытался выхватить заткнутый за широкий пояс пистолет.
Но не тут-то было!
Заученным движением Плечов выбил оружие и принялся наносить удар за ударом, пока противник не упал.
Яра посветил лампой.
«Чёрт, больно знакомая рожа… Только – чья? Жаль… немного перестарался, так разукрасил несчастного, что его и мать родная теперь не сразу узнает!»
Плечов схватил за ноги недвижимое тело и поволок туда, где его поджидали Фролушкин и Павел.
Как вдруг…
Сзади раздался грозный окрик.
– Стой! Стрелять буду! Руки вверх!
Конечно, в других условиях Яра сразу бы узнал Цанаву, но здесь, в тёмном подземелье, где многоликое эхо до неузнаваемости искажает каждый голос, ошибиться было немудрено.
Он бросил поверженного врага посреди тоннеля и начал медленно поднимать руки, одновременно поворачивая голову на звук.
В это время «труп» ожил, вскочил, ударил Ярослава, развернулся и, петляя, помчался прямо на Лаврентия Фомича.
От неожиданно нарком опешил и вместо того, чтобы выстрелить в противника, отпрянул в сторону.
– Упустили! Прошляпили! – орал на него Плечов, но было уже поздно – незнакомца и след простыл.
– Откуда я мог знать, что это ты? – неуклюже оправдывался Цанава, прекрасно осознавая свою вину.
Яра молчал.
– Ну, скажи хоть что-нибудь…
– Тьфу на вас! Легче?
– Конечно, дорогой. Конечно, легче… Я ведь уже было подумал, что ты онемел от досады. – И вообще никуда этот гад от нас не денется. Достанем – и обезвредим. Вопрос времени… Вот выберемся наверх – и дам указание оцепить город. Только никому не рассказывай о моём косяке…
– Ладно. Будете должны.
– Ты только скажи – я сразу… Договорились?
– Лады, товарищ старший майор!
В подземном тоннеле царили мрак и холод, Павел начал мёрзнуть. Отец прижал его к себе и накрыл пиджаком, хотя сам был одет ещё более легко.
И тут где-то вдали вдруг блеснул одинокий тусклый лучик. Затем – ещё раз. Уже ближе.
Причём не с того направления, в котором ушёл Цанава, а с противоположного.
Но ведь Плечов, как известно, с собой фонаря не брал…
Фёдор Алексеевич приподнялся, похлопал сына по плечу, мол: «Беги!» – и принял боевую стойку.
Павел несогласно покачал головой в ответ.
Сначала из темноты вынырнул один силуэт, за ним – другой.
«Кто же это, кто?», – терялся в догадках профессор, но с каждым мгновением всё больше убеждался – свои!
Вскоре все наши герои воссоединились и отправились в обратный путь…
18
Американский психофизик, впервые в мировой практике употребивший термин «стресс» – ещё в 1932 году.