Страница 14 из 21
– Войдите, не заперто, – громко произнесла она.
На пороге возникла встревоженная старуха, которую все в деревне звали Глашей.
– Ой, девоньки, милянькаи, – затараторила она, пройдя в хату. – Помогните мене. Вчерась мой сын встретил Наташку косую, так она на яго порчу навела. Сягодня он слег, жар у яго. Что нам делать-то?
– Наташка? – Катя встала перед ней. – Да ты что, сдурела? Она сроду не знает, как это делать!
– Как энто не знает? Вчерась с сыном моим возля колодца постояла, а вярнулся он ужо совсем больной.
У Кати закончилось терпение.
– Нет порчи у твоего сына! – буркнула она с досадой. Но, заметив в руках у старухи тяжелую сумку, сменила гнев на милость. – А чего ты там принесла?
Глаша торопливо достала из сумки банку с молоком.
– Вот, молочка принясла вам, свежанького, с вячерней дойки, а ишшо маслица и смятанки.
– Ну вот, с этого бы и начинала. На вот тебе, – Катя вытащила из-под лавки пузырек с коричневой жидкостью. – Давай своему сыну по столовой ложке каждый час, к утру все пройдет.
– Ой, спасибо вам, милаи, век вас не забуду, побегла я.
– Глаша, – остановила ее Валентина, – а скажи, пожалуйста, нет ли в нашей деревне беременных баб?
Глаша округлила глаза.
– Ой, девоньки, есть! Галькина дочка залетела! А самой-то сорок восемь годков! Старуха совсем! Галька сама не своя от счастья. Но беременная, дочка ее ничего про своего мужика не говорит. Ясно – нагуляла! Сказала мамке – для себя родит! Галина даже думать не думала такой подарок получить. На всю деревню растрезвонила, что девка ее понесла! Думала, замужем… И на тебе…
– Кира – моя одноклассница, – подала голос Дуня. – Знаю ее, характер стремный, вся в себе. Может, еще кто есть беременные в поселке, кроме нее?
– Есть Светка Петровская и Ирка Томичева, – кивнула Глаша.
– Чем больше кандидатур, тем лучше, – философски заметила Валентина. – Кира явно в городе жить будет. Все мамашу пытается туда заташшить, но та ни в какую. Плохая кандидатура! А остальные?
– А ты случайно не знаешь, кто у этих баб родится? – обратилась к Глаше Дуня.
– Откуда жа мене знать? Бабы об этом с посторонними не судачуть. Сама знаешь, примета такая: до родов никому не говорить, кто родится.
– И я даже знаю, кто эту примету придумал, – Валентина многозначительно посмотрела на Дуню.
Дуня дернула плечом, уставилась в пол, и Валентина перевела взгляд на Катю.
– Дочка, а не знаешь, когда приедет сюда Кира?
– Так на майские и приедет. Каждый год приезжает мамке помогать картошку сажать.
– Ладно, девоньки, я побегла, – вдруг встрепенулась Дуня. – Саночек ждет! – она засеменила к выходу.
Катя торжествующе посмотрела на мать.
– Хрень с ней, с Дуней! Мам, ты только подумай: пришла соседка и жрать нам принесла! Давай, мам, покушаем. Только непонятно, зачем ты к ней привязалась с вопросами про беременных?
– Дура ты тупорылая! – воскликнула Валентина. – Неужели непонятно, что бабы эти – наш лотерейный билет, причем с крупным выигрышем! Срочно надо кому-то из них силу Манькину передать! Кому-то из них она достанется! А нам – ее золотишко.
Дуня резко затормозила возле двери и покачала головой.
– Кто же согласится ведьмой добровольно стать?
– Тот, у кого родится дочка, – ответила Валентина.
– Только не у Киры. Эту мы точно к Маньке не затащим. Я ее знаю – вредная очень, нос задрала, что она в городе живет и начальник в банке. Ярая материалистка, ни во что не верит. Она нам не подходит!
– Не уверена, Дуня, возможно, у нас выбора не будет. Надо узнать, у кого из троих родится дочка.
– Не понимаю, – задумчиво произнесла Катя, – почему обязательно дочка? А если сын? Ведьмаком станет, вот и все.
– Не станет, – дернула плечом Дуня. – А при родах мать умрет. Сила эта только женская, а представляешь, Катя, что с тобой будет, если кто-то из беременных, получив силу, ребенка потеряет? Так она нас всех с лица земли сотрет.
– Мам, а если девка у Киры будет, она же в Москве родится?! – воскликнула Катя.
– Не важно где, – уверенно заявила Валентина. – Главное, чтобы Манька до майских дотянула, всего одна неделька осталась. Дуня, как думаешь, когда Манька умрет?
– Не знаю. Очень слаба, на ладан дышит!
– Мам, – не успокаивалась Катя, – но ведь Кира эта нашими делами заниматься не будет. Зачем ей силу отдавать?
– Ты, Катя, даже представить себе не можешь, что будет с человеком, который эту силу получит! Просто тебе своя сила по рождению досталась. Но только в одном случае она может нам не подойти – если она пацана носит.
– Как же мы узнаем, кто у этих баб родится? – удивилась Катя. – Вдруг они откажутся рассказывать? Хотя Галина, как пол ребенка узнает, сразу всем растрезвонит. Но может, и нет… А вот остальные точно не проболтаются. Хуже, если все пацанов ждут. Тогда нам конец. Но что-то чуйка моя мне говорит, что хоть одна девка, да должна родиться! Впрочем, рисковать нельзя, чуйка и подвести может. Времени у нас мало. Надо на болота сходить к Фаине, она точно скажет.
В хате повисла тяжелая тишина. Фаину все уважали и боялись. Идти к ней никто не хотел.
– Мам, – осторожно произнесла Катя, – может, без нее обойдемся?
– Не обойдемся! На шабаше сам Хозяин будет. Если мы Манькину силу прострем, не сносить нам головы! Вот ты, Катька, к Фаине и пойдешь.
– Я?! Почему я? Пусть Дунька идет!
– Ты знаешь, она Маньку лечит, а мне не дойти.
– Мам, но кто к ней ходит, покой теряет! И не только покой, но и красоту! Она несчастье приносит.
– С чего ты взяла? – удивилась Дуня.
– Это из-за меня, – призналась Валентина. – Как я к Фаине сходила, резко стареть и болеть стала. Посмотри на меня: мне пятьдесят, а выгляжу на все семьдесят. Я к ней пришла про одного человека спросить, она ведь может любого найти. Фаина поставила перед собой зеркало, с него тут же дым пошел. Она в него погрузилась вся.
– Прямо в зеркало!? – испуганно вскрикнула Дуня.
– Да нет же, не в зеркало, а в этот дым. Ой, страх какой был! Я ничего в этом дыму не видала…
– Так что, – опять перебила ее Дуня, – эта ведьма и сейчас там живет? Может, померла уже…
– Живет. Крепкая она, знает, как чужие силы скрасть.
– Валя, ты мне ее на шабаше покажешь, ладно? – спросила Дуня.
– Не бывает она на шабашах никогда. Одиночка. Так вот, дым на зеркале рассеялся, и она мне говорит: «Твой человек не живой. Как бы помер, только не совсем, не в этом мире он. А в этот мир, возможно, вернется, но нескоро».
Дуня перекрестилась.
– Ой, бабы, страшно мне. Вот как придет к тебе, Валя, покойник… Видно, он на том свете живет. А как заявится к тебе мертвяк, жуть какая! И кто этот человек?
– Мой бывший, отец Кати. Когда она родилась, он пошел в лес за дровами и пропал.
– С того света не возвращаются, сказки это, – деловито проговорила Катя.
– Может и так, Катька. Но я его жду, любовь у нас была…
– Не понимаю, чего мы так боимся эту Фаину? – недоуменно глянула Дуня на Валентину. – Ну, спросила ты у нее про мужа, и что? Не умерла же.
Валентина тяжело вздохнула.
– Судьбу она ломает. Это как душу продать. Мы живем, грешим по жизни, но не со зла же! А к ней обратиться – все равно что перечить Создателю.
– Ой-ой-ой, – захохотала Катя. – Душу продать! А разве мы ее уже не продали? Посвященье-то у всех было. И после обращения к нам человек тоже мучиться начинает.
– Это не то, Катька. Опосля нее жизнь будет всегда несчастной. Не было у меня в жизни ни одного счастливого денечка. Это как воду пьешь, а напиться не можешь. Живешь, и все, вроде, у тебя хорошо, а ты все равно несчастна. Я ж из-за этого в психушку попала. Подлечили меня, но это чувство осталось. Другой я была до обращенья к Фаине, совсем другой.
– Так зачем ты к ней Катьку посылаешь? – удивилась Дуня.
– А что нам остается? Выхода-то нет! Катька за себя ничего спрашивать не будет, только про баб беременных. И идти она должна как можно скорей, лучше завтра поутру. Я ей оберег дам, очень сильный. Мне его Манька подарила, из другого мира он, защита от всех чар!