Страница 5 из 10
Александра непроизвольно открыла глаза. Нюра снисходительно смотрела на младшую сестру и умиротворенно улыбалась.
– Ну, девонька, что ты надумала? – она отошла к зеркалу и принялась причесывать свои волнистые русые волосы. – От мыслей денег и счастья не прибавится! Решай скорее, а то у меня отпуск кончается!
– Ну, я даже не зна-а-ю, – неуверенно протянула Шура, присаживаясь за стол. – Всё так неожиданно!
– Пойми, Шурка, я твоя старшая сестра, и неужели ты можешь подумать, что я желаю тебе зла?! – Нюра закончила несложный утренний туалет, основательно уселась на стул и в упор посмотрела на сестру.
– А как же отец, мама, Семён? – Шура сделала, точнее, попыталась сделать последнюю попытку убедить старшую сестру в полнейшей абсурдности этого поступка.
– Приезжать будешь. В отпуск! – Нюра была настроена очень решительно. – Пойми, Сашка, живые должны думать о живых, а у тебя сын! – этими словами старшая сестра снесла последний барьер робкого сопротивления Шуры.
Через несколько дней, получив расчет и собрав самое необходимое, они покачивались в плацкартном вагоне пассажирского поезда, который увозил их на неведомый Север.
Часть вторая
На нужную им станцию поезд прибыл ранним утром, и Мишка, который всю дорогу лежал на второй полке, недоверчиво рассматривал через мутноватое стекло окна неказистые пристанционные постройки.
Они были единственными пассажирами, покидавшими в дождливое майское утро распаренное чрево вагона, и, выйдя на перрон, мамка робко огляделась, а Мишанька боязливо втянул голову в плечи.
– Ну, здравствуй, батюшка Север! – громогласно объявила тётка и, подхватив чемоданы, скомандовала:
– На вокзал! Нам до автобуса часа два сидеть! – она пошла первой, за ней двинулись мамка и Мишка, нерешительно потрусивший следом.
На вокзале Мишка задремал. Снился ему папка, говоривший голосом тети Нюры, бабка Катерина, которая почему-то заносила его на руках в автобус, и тихий, родной голос мамы:
– Вставай сынок, приехали!
Крепко, но неспокойно спавший Мишка с трудом открыл глаза. Автобус стоял на берегу довольно широкой реки, а с противоположного берега к ним приближался громоздкий паром.
– Мам, я домой хочу!– прошептал мальчишка и прижался к матери. До этого он никогда не выезжал дальше райцентра и то только с мамой, а теперь… Два дня пути в поезде, широкая река, паром, на котором, мамочки, надо куда-то ехать…
– Вот оно, наше Серёгово! – торжественно провозгласила тётя Нюра и указала на двухэтажные строения на противоположном берегу, едва проглядывавшиеся в утреннем тумане. – Не робей, племяш, прорвёмся! – тётка подмигнула Мишаньке и решительно шагнула на покачивавшийся настил. – Это виднеются корпуса нашего санатория, – пояснила она и, обернувшись к сестре с племянником, подбодрила. – Смелее!
Крепко держась за заржавленные тросы, заменявшие борта, Мишка задумчиво смотрел на бурлившую тёмную воду. Недалеко от кордона тоже была речка, название которой говорило само за себя, – Переходница. Узкая, неглубокая, виляющая в зарослях осоки и прибрежных кустарников. Летом вода прогревалась настолько, что пескарей, которые грелись на мелководье, ловили руками и, весело смеясь, выбрасывали на берег. А тут…
– Тёть Нюр, – Мишка робко подёргал тётку за рукав. – А здесь акулы есть? – он боязливо покосился на бешено бурлящий водоворот.
– Были, да выловили их! – тётка задорно рассмеялась и потрепала Мишку по белокурым вихрам. – Не бойся, Мишка, всё будет хорошо! Ну, вот, почитай мы и дома!
Паром ещё не причалил, как следует, а тётка уже выпрыгнула на песчаный берег и, озабоченно оглядевшись вокруг, пробормотала:
– Что-то нас никто не встречает. Иль телеграмму не получили? Ну, Володька, я ему задам! – она погрозила кулаком неведомому пока Володьке, впоследствии оказавшемуся её мужем, и, нагрузившись сумками, стала подниматься по широкой тропинке на довольно крутой берег.
Трехкомнатная квартира, в которой жила тётка Нюра с мужем, показалась для Мишки сущим раем. Уставшего и измученного мальчонку напоили чаем и, чтобы не мешался, уложили в кровать, а сёстры принялись распаковывать привезённые вещи.
– Живите, сколько понадобится, там видно будет. Может домишко вам прикупим, может ещё чего подыщем. Комната всё равно пустует, – тётка тяжело вздохнула и добавила. – Детишек-то нам Бог не дал. Володя, муж, тот смирился, а я вот никак. Ты, Шурка, большая молодец, что родила пацанёнка! Видишь, как с твоим мужиком получилось, а у тебя ещё Мишка есть, – она метнула резкий взгляд на понурившуюся сестру. В квартире повисла напряженная тишина.
– Не приведи Господь, с моим что случится! Куда это он запропастился? Шофёром ведь работает на «скорой», – пояснила Нюра. – Не иначе, как по дальним деревням поехал. Болеет народ, мрёт. Да ещё и водка проклятая губит, – Нюра не успела начать свою пространственную речь о вреде алкоголизма, как в квартиру ввалился уставший и до крайности вымотавшийся её муж.
Не слушая нравоучительных причитаний своей благоверной супруги и пробурчав что-то насчет «проклятой колымаги», хозяин заглянул в комнату к Мишке и, ободряюще подмигнув парнишке, завалился спать.
– Вот так всегда! – приглушённым, плачущим голосом пожаловалась Нюра младшей сестре. – Ни здрасьте, ни до свидания! Машина, работа, опять машина. Хотя, какая там машина! – тётка брезгливо фыркнула. – Так, название одно! А мужик-то он у меня очень хороший, добрый, мухи не обидит. Неразговорчивый только, – по голосу было слышно, что тётка улыбается.
– Вот, мужичков наших уложили, давай теперь обед готовить, – с кухни донеслось едва различимое бряцанье кастрюль. – Проснутся – пожалуйста, обед!
«Хорошие они! – засыпая, размышлял Мишка. – И дядя Вова, – мальчишка вспомнил широкое и спокойное лицо дядьки, чувствуя, как по телу разлилась блаженная теплота, – и тётя Нюра тоже очень хорошая. Правда толстая она и некрасивая. Ну и что? Не всем же быть красивыми и худенькими, как моя мамка!», – с этими успокаивающими мыслями Мишка крепко уснул.
Утомленный дальней дорогой и новыми впечатлениями, Мишка проспал весь остаток дня. Проснувшись вечером, он нехотя потыкал вилкой в тарелку с холодцом и, посидев немного за столом, снова лёг в постель.
– Утомился, сердечный! – уходя, услышал он вслед тихий голос тётки.
– Как же ему не утомиться? – откликнулась мамка. – Я и то заморилась с непривычки.
– Давайте отдыхать, – находясь в сладостной полудреме услышал мальчишка голос тёти Нюры. – Завтра у нас трудный день.
Мишка проснулся от тишины. Рассмотрев непривычную обстановку и, в частности, замысловатую люстру на потолке, он встал, неторопливо оделся и не спеша принялся обходить квартиру.
«Все меня бросили, – горестно размышлял он, с удивлением рассматривая аквариум с разноцветными рыбками. – Даже мамка. И поесть охота!», – он добрался до кухни и, отворив до половины застекленную дверь, с удивлением уставился на дядю Володю, который с наслаждением пил чай и сосредоточенно читал газету.
– Здрасте! – робко пробормотал Мишка и, покраснев, замер в проёме.
– Здорово, племяш! – воскликнул дядька и, отложив газету в сторону, протянул мальчонке огромную ладонь. – Проснулся? Давай, садись рядом, – он поднялся и налил Мишаньке чаю.– Оставили меня наши бабы с тобой в няньках. А какой из меня нянька? – он поставил чашку перед парнишкой и неопределенно хмыкнул. – Заправляйся! – дядька подвинул племяннику тарелку с бутербродами. – Перекуси, да пойдём знакомиться с твоим новым местом жительства. Выходной у меня сегодня, – пояснил он изрядно проголодавшемуся Мишке, который, в пол-уха слушая родственника, с аппетитом уплетал бутерброды с колбасой.
Сначала они пошли на речку, где дядька тщательно осмотрел вытащенную на высокий берег лодку.
– Хорошая лодка, да ружьё особенно в здешних местах – наипервейшее дело! Жаль, мал ты ещё, – досадливо крякал дядя Володя, – а то бы мы с тобой на охоту сходили, на рыбалку. Знаешь, какие у нас места? – он любовно похлопал по деревянному, потемневшему борту лодки и прищурил глаза. – Закачаешься! А на рыбалку мы с тобой сходим. Обязательно! Погоди маленько, вода спадет, вытащу мотор и айда…