Статус

Оля замолчала, отводя глаза и сосредоточив внимание на ложке, которой начала собирать пенку со стенок чашки. Саша тоже молчал, ожидая продолжения разговора. Он совсем не желал выяснять, почему ушла Оля, когда узнала о статусе. Он это понимал и так. И принимал. Но если ей нужно было об этом говорить, Саша готов был выслушать. 

- Я знаю, что поступила подло.

- Сразу - нет.

- Что нет?

- Мы с тобой уже об этом говорили. Я не считаю твой поступок подлым.

- Я помню. Я его таковым считаю. Мне нужно было остаться рядом хотя бы в качестве друга.

- Оль, ты не единственная, кто отвернулся. И это совершенно нормальная реакция большинства. Так что всё в порядке.

- Не в порядке. Я поступила подло. И точка.

- Я помню, что порой тебя очень трудно переспорить.

Саша усмехнулся и откинулся на спинку стула. Их спокойные и ровные отношения даже в период ссор оставались таковыми. Оля просто заявляла ему: «И точка!», и Саша сдавался, понимая, что она всё равно сделает так, как нужно ей. Это происходило редко, но если уж Оля «иточкала» - стояла на своём до победного.

- И не надо со мной спорить. Особенно когда я права в своей неправоте.

- Уговорила. Но моё мнение на этот счёт ты знаешь.

Оля кивнула и, всё же отложив ложку, оперлась локтями на стол и чуть подалась к Саше.

- У тебя есть кто-нибудь? - задала внезапно вопрос, которого Саша не то, что не ожидал, а на который отвечать не хотел. Не потому, что был виноват в чём-то перед Олей, а просто хотел, чтобы короткая история с Полиной принадлежала только ему.

- Уже нет. 

- Понятно. 

- Нет, она ушла не из-за ВИЧ.

- М-м-м, это было…

- Некрасиво? Возможно. Но ты же об этом хотела спросить?

- Перестань читать мои мысли! - Оля покачала головой, улыбаясь. Она была права - он часто мог облечь в слова то, о чём она едва успевала подумать. 

- Хорошо-хорошо. - Он поднял руки, будто сдаваясь и тоже усмехнулся. - Ты хочешь продолжать беседу о моём статусе и о девушках, с которыми я расстался?

- Так их было много? Я так и знала, что ты тот ещё ловелас!

- Ты же знаешь, что нет.

- Знаю. И я шучу. Просто чувствую себя так, будто груз с плеч упал.

- У меня тоже. Для меня много значит сам факт того, что ты спокойно сидишь рядом и спокойно пьёшь со мной кофе.

- И после этого ты будешь говорить, что, когда я ушла, поступила не подло?

- Да. Потому что совсем не это имел ввиду.

- Я знаю. Правда, Саш, знаю. Спасибо, что не послал меня ко всем чертям сегодня.

- Не за что. Был рад пообщаться.

- Ты уже хочешь закончить?

- Мне надо в студию, ребята ждут.

- Ой, точно. Я совсем об этом забыла. 

Оля поспешно поднялась, снимая со спинки стула куртку, и кивнув официанту, который принялся убирать со стола, спросила:

- Не хочешь мне на выходных компанию составить за городом? Женька Иванникова делает свой первый квест в Ломоносове. Сказала, что очень будет ждать.

- На какую тематику?

- Что-то типа викторианской готики. 

- М-да. Ломоносов и викторианская готика…

- Эй! Не будь таким противным занудой!

- Ладно-ладно, я молчу. - Саша толкнул дверь перед Олей, и они вышли из кафе на улицу. - Давай скатаемся, я не против.

- Хорошо. Я тогда тебе позвоню ближе к субботе.

- Буду ждать. И спасибо за этот день.

- Тебе спасибо. - Оля улыбнулась, отвела глаза, а потом, словно сомневаясь, неуверенно подалась к Саше. Неловко чмокнула его в щёку и, ещё раз повторив, что обязательно наберёт его в пятницу, ушла. 

А Саша, наряду с облегчением, испытал горечь, расползшуюся по нутру. Разговор с ней возродил в его душе то, о чем старался не думать – чувства к Полине. У него был опыт серьезного романа с девушкой, с которой рассчитывал прожить всю жизнь. И опыт, который был совершенно противоположным. И от понимания, что именно с Полиной он был по-настоящему живым и счастливым, Саша испытывал эту чужеродную, как ему самому казалось, горечь. 

Проводив девушку взглядом, он развернулся и пошёл в сторону студии. Оля вернулась. Конечно, только как друг - иного он просто не допустит - но это словно возвратило Саше тот элемент фундамента его жизни, который когда-то был основательно порушен. И он чувствовал такое облегчение, которого не ощущал уже  очень давно.