Если ангелы падут

– Зачем? – спросил Типпет.

Сидовски кивнул в сторону агентов ФБР.

Отвечать взялся Раст:

– Убийцу обычно возбуждают повторные переживания или фантазии о каком-либо аспекте содеянного. Смотрите, действие происходит вне помещения. Наш мальчик умен: прячется в месте общего доступа. Его непросто увязать с преступлением. Он может вернуться к фотографиям и спокойно ими наслаждаться. Вероятно, он смаковал запах ребенка из подгузника: он был чистый, незапачканный. Убийца был доминирующим членом команды; он буквально вырезал Уоллеса из фантазии, удалив его голову с фотографии.

– Этот парень не пытался как-то подставить Уоллеса? – поинтересовался Пэйли.

– Да, он и подвел нас под монастырь, – сказал Сидовски. – Все произошло как-то вдруг. Сразу после того, как мы нашли в Долоресе вещи, и прежде, чем мы успели прижать Уоллеса, Тому Риду из «Сан-Франциско Стар» позвонил какой-то аноним и сказал, что Уоллес – убийца, что у нас есть его фотографии с девочкой и что он сидел в Виргинии как педофил. Мы решили, что убийца, должно быть, видел, как наш человек отыскал фотографии. Иначе откуда бы он знал? Рид позвонил в Виргинию, и там судимость Уоллеса за растление малолетних подтвердили. От соседей Рид вызнал, что Уоллес жил недалеко от Таниты и она бывала в его библейском кружке для ясельников. Затем он позвонил мне подтвердить, что Уоллес наш подозреваемый. На руках у него ничего не было, уверяю вас. – Сидовски пристально посмотрел на Дитмайра. – После этого Рид немедленно отправился к Уоллесу домой и все свои догадки выложил. Уоллес не знал, что у нас есть фотографии, подгузник с его отпечатками, запись судимости, пока Рид ему о том не рассказал. Свою причастность к убийству он отверг, а затем, после ухода Рида, вышиб себе из дробовика мозги. Ну а мы так и не допросили Уоллеса насчет подгузника, фотоснимков и его подельника.

– Вот тут мы напортачили, – вмешался Раст. – Мы собирались установить за Уоллесом слежку, поставить прослушку на его телефон, следить за его почтой в расчете, что это выведет нас к человеку в маске. Но тут на пути образовался Том Рид.

– А как насчет того звонка Риду? Он его записал? – спросил Пэйли.

– Нет, – вздохнул Сидовски. – Все произошло ни с того ни с сего. Как гром среди ясного неба.

– Вполне вероятно, что Риду позвонил напарник Уоллеса, – сказал Сидовски. – Думается мне, это и был убийца. Наверное, он запаниковал, когда увидел, что мы нашли его трофеи, и, испугавшись, что Уоллес первым ткнет в него пальцем, попытался его подставить. Что-то вроде этого. Вдова Уоллеса сказала нам, что Уоллесу позвонили примерно за час до приезда Рида. Звонок напугал его, но он не стал ей рассказывать, кто это был. Она думала, что это Рид предупредил о своем приезде, но нам Рид сказал, что заранее ему не звонил. Уоллес и тот второй, вероятно, планировали продержать малышку денек-другой, а потом вернуть. Ход не новый. Но все пошло наперекосяк, и она с перерезанным горлом оказалась в мусорном мешке. Наш татуированный парень, скорее всего, закоренелый живодер, который манипулировал Уоллесом, а потом отправил под откос все дело.

– Мы никогда публично не называли Уоллеса подозреваемым? – спросил Пэйли.

– Нет. Уоллес уже мертв, – сказал Гонсалес. – Сейчас мы хотим создать у его подельника впечатление, что его след утерян во тьме. Поэтому публично сомневаемся в истории Рида. Может, оно не совсем честно, но ведь речь идет о поимке детоубийцы. – Он сделал паузу. – Мерл, Лонни, у вас есть что-нибудь?

Дитмайр полистал свои заметки.

– Натан Беккер – инженер-компьютерщик «Нортек» в Маунтин-Вью, руководитель проекта для американских военных. ЦРУ сегодня утром нам сообщило, что не исключает как одну из вероятных версий теракт.

– На этот счет у нас нет заявлений, – заметил Сидовски. – К тому же статистика по традиции показывает, что ответственность за теракты обычно признается в пределах суток.

– Не во всех случаях, Уолт, – сказал Раст.

Дитмайр продолжал знакомиться с результатами проверки ФБР.

– Из сравнительно недавних: два дела о похищениях и убийствах детей в районе Даллас-Форт-Уорт за последние три года. За аналогичный период было также по одному случаю в Денвере, Сиэтле, Детройте, Мемфисе и Солт-Лейк-Сити. Мы получаем по ним досье. Кроме того, наши эксперты рыщут в поисках детских порносайтов и болтают в Интернете обо всем, что может принести пользу. У нас есть агенты, выдающие себя за детей, и агенты, выдающие себя за извращенцев, для наживки преступников на крючок. На данный момент это все.

Гонсалес кивнул.

– Клэр, есть какие-нибудь намеки на культы или человеческие жертвоприношения?

Инспектор Клэр Уорд, эксперт по культам, делала записи.

– Говорить пока рано. Я бы хотела еще раз посмотреть на улики по делу Доннер.

– С этим вам поможет Уолт, – сказал Гонсалес. – Ладно. Будем разжевывать каждый клочок, который у нас есть, вы меня поняли? Каждую, черт бы ее побрал, мелочь. Дело очень жаркое. – Он встал, посмотрел на часы и закончил мероприятие. – У всех есть фронт работ. Слова песни известны всем. Зеленый свет. Сверхурочные утверждены. Углубляемся, копаем прошлое. Воссоздаем сегодняшний день. Проверяем и перепроверяем каждый намек.

Свою незажженную сигару он сунул во внутренний карман пиджака.

– Вопросы?

Вопросов не было.

– Тарджен, прошу зайти ко мне в кабинет, – сказал Гонсалес.

По мере того как следователи выходили из комнаты, документация и отчеты складывались в одну стопу.

Тарджен последовала за Гонсалесом в его кабинет, находящийся через несколько дверей. Здесь он порылся в верхнем ящике стола и вложил ей в руку новое служебное удостоверение.

– Извини, Линда. Надо было тебе отдать еще на прошлой неделе.

Тарджен посмотрела на ламинированный ай-ди с фотографией и надписью: «Инспектор Линда А. Тарджен. Департамент полиции Сан-Франциско. Отдел убийств». Она провела пальцем по щиту с печатью города: моряк, шахтер и корабль, проходящий под мостом «Золотые ворота». Сверху из пламени горделиво выплывала птица феникс. А внизу красовался испанский девиз города:

«Oro en paz, fierro en guerra».

– Ты же знаешь наш слоган, – сказал Гонсалес.

– «В мирное время – золото, на войне – железо».

Сердце Тарджен радостно забилось. Золотой жетон ее отца хранился дома в шкатулке вместе с ее любимой фотографией, с которой он улыбался в униформе. Ей было восемь, она стояла в отцовой фуражке и улыбалась ему. Она сморгнула слезу. «Папа, я это сделала», – подумала она.

– Ну что. Добро пожаловать в наше родео, – сказал Гонсалес.

– Благодарю, лейтенант.

Гонсалес откашлялся.

– Я знал Дона. Еще в начале службы.

– Правда? Я и не знала.

– Да, мы вместе ходили на задание. Вдвоем, для подстраховки.

Тарджен молча кивнула.

– Линда?

– Да?

– Он бы тобой гордился. Обязательно бы гордился.

14

Хормейстер церкви Богоматери Скорбей Васси Липтак резко постучал палочкой о пюпитр, останавливая рефрен «Господь воскрес». Смахнув с глаз взъерошенные седые лохмы, придающие ему сходство с Бетховеном, он строго посмотрел поверх нот.

До финала американских хоров в Сан-Диего оставалось три месяца. Церковь Богоматери имела на нем шансы и могла с Божьей помощью одержать победу. А победа означала аудиенцию со Святым отцом в Риме. Васси не спал ночами, представляя, как это будет выглядеть. Певцы Богоматери пели с душой, но сегодня их контральто номер три, карликовая старая дева, убирающая церковь, была явно не в голосе.

– Флоренс, дорогая, ты сегодня неважно себя чувствуешь? – Он еще раз оглядел партитуру.

Флоренс Шейфер зарделась.

– Почему же. Я в порядке, Васси. В самом деле.

Агнес Кроуфорд, звездное сопрано хора, положила руку Флоренс на плечо.

– Ты уверена, Фло? У тебя бледный вид. Может, немного воды? Маргарет, принеси воды малышке Фло.

Флоренс терпеть не могла, когда ее так зовут. При своем росте в метр тридцать два она клинически могла считаться карлицей.