Страница 10 из 16
– Эй, сучки, хорош сидеть, задницы просиживать! Давайте раздевайтесь!
Кто-то из этих жутких типов включил громкую музыку, и один из подошедших к нам мужчин толкнул меня на середину комнаты.
– Раздевайся сука, а то я сейчас бельё вместе с твоим скальпом сниму.
– Что вы делаете? Что вы себе позволяете? Да как вы смеете?
Хотя я уже давно поняла, что дверь закрыта, всё равно рванулась к двери. Но подскочивший ко мне верзила подставил ногу, и я споткнулась. Сильно упала и закричала от страха и боли. Зарёванная Верка попыталась за меня заступиться, но, получив по лицу, бросилась к Сергею и встала перед ним на колени.
– Мы сделаем всё, что вы хотите, только немедленно прекратите этот беспредел! – прокричала она и умоляюще посмотрела на сидящего перед ней подвыпившего мужчину.
– По-хорошему дадите? – с усмешкой спросил он велел сделать музыку потише.
– Конечно, по-хорошему…
Передо мной ещё ни разу в жизни вставал вопрос: что лучше – быть изнасилованной или остаться калекой… Это только в журналах для женщин пишут о том, что всегда можно свести к минимуму риск оказаться подвергнутой насилию. Мол, если на вас нападает насильник, ударьте его под дых, укусите, отбейтесь, вырвитесь и попробуйте себя защитить. А если насильник не один? Если их много? Если все они пьяные, разгорячённые, сильные и шальные? Если ты стоишь перед ними на коленях, громко рыдаешь, умоляешь, уговариваешь, просишь о помощи, но никто не хочет войти в твоё положение, понять, пощадить, помочь?
– Ты зачем, дура, сюда ехала? Не знала, что будет? – Кто-то схватил меня за волосы и громко заржал.
– Не знала. Я честно не знала! – я кричала и билась в истерике. – Никто меня не предупреждал, что будет именно так…
– А об этом никто и не предупреждает. Сама должна соображать. Не маленькая.
– Получается, никому верить нельзя?
– А как же тогда с мужиками знакомиться и заводить отношения? – послышался испуганный голос Веры.
– Да заводи ты свои отношения сколько хочешь. Только знай: придёт момент, и ты можешь попасть. От этого никто не застрахован.
Мы с Веркой уговорили этих самцов налить нам шампанское и в очередной раз пообещали им сделать всё по-хорошему. Я жадно пила шампанское, всхлипывала, боялась посмотреть на смеющихся раздетых самцов и думала о том, что изнасилование неизбежно. А ещё я не понимала, почему вдруг пропала моя колдовская сила и она совершенно не действует. Неужели мои переживания из-за Колина убили мой дар?
Глава 10
Я и подумать не могла, что чувство страха может быть таким сильным. От страха нарушается координация движений, путаются мысли, теряется контроль и осознание того, что происходит. Наступает оцепенение и даже шоковое состояние. Паника парализует и лишает способности защищаться. Панический страх призывает к уходу из жизни.
И всё же я хорошо понимала, что сидящие передо мной отморозки могут меня не только изнасиловать, но и зверски убить. У меня не вызывало сомнений, что они находятся не только в состоянии алкогольного опьянения, но и наркотического тоже. На них не действуют ни слёзы, ни уговоры, ни мольбы о пощаде. Это же так страшно, когда тебя берут силой. Тебе больно, ты лежишь, плачешь и не можешь ничего сделать.
Я где-то слышала совет: если понимаешь, что тебе не избежать изнасилования, просто расслабься и получи удовольствие. Мне кажется, этот совет придумал мужчина. Изнасилование – страшная моральная травма, но всё же лучше остаться живой. Тем более, если есть ради чего жить…
Очутившись в небольшой комнате без окон, где помещались только кровать и прикроватный столик, я с ужасом посмотрела на зашедшего за мной тучного пьяного мужлана и услышала, как ему вслед посыпались пьяные крики:
– Витёк, только не больше десяти минут! Тут желающих хоть отбавляй! Очередь не задерживай! По-быстрому присунь ей, не забывай о ближних. Если есть желание, позови кого-нибудь из ребят. Мы её в двоечке или даже в троечке сделаем.
А затем меня схватили чужие руки и придавило чужое тело… У меня не было сил плакать. Было только сильнейшее непонимание того, что происходит, и острая, раздирающая душу, боль. Где-то вдалеке были слышны мужские голоса, и я понимала, что это не люди, это звери и животные…
С трудом дотянувшись до стоящей на полу отпитой бутылки пива, я схватила её одной рукой и нанесла сокрушительный удар по голове пыхтящего на мне отморозка. Насильник вскрикнул и вцепился в моё горло мёртвой хваткой. Совершенно не понимая, что происходит, я била его разбитой бутылкой по голове до тех пор, пока он не ослабил хватку, не закатил глаза и не навалился на меня бездыханным телом. С трудом скинув с себя этого жирного борова, я смахнула текущие по щекам слёзы и почувствовала, как ко мне возвращается холодный испуг. Я ощущала, как он распространяется вверх по позвоночнику.
– Витёк, тебе помощь нужна? Давай вместе позабавимся, – послышался ещё один пьяный голос.
Не вынимая разбитой бутылки из рук, я встала к стене, прижалась к ней всей спиной и приготовилась к самому худшему.
Когда в спальню вошёл второй отморозок, моя рука даже не дрогнула. Я ударила его со всей силы по голове. Мужчина с грохотом упал рядом с кроватью. Я закрыла лицо ладонями, с трудом сдержалась, чтобы не зареветь, и прислушалась к тому, что творится за слегка прикрытой дверью.
Выглянув в щель, я услышала громкие мужские крики и по-настоящему оглушительные выстрелы.
– Господи, да, что же это такое?
Поняв, что пьяные отморозки что-то не поделили между собой и принялись друг в друга стрелять, я скорчилась в судорогах и попыталась залезть под кровать. Но кровать была настолько низкой, что в щель между нею и полом не протиснулась бы даже половина меня. Все унижения сегодняшней ночи казались слишком ничтожными, по сравнению со стрельбой, которая доносилась из центральной комнаты.
Когда дверь спальни распахнулась, и на пороге появился человек в маске, который тут же включил свет и направил на меня дуло автомата, я уже практически ничего не соображала и тряслась в сильном ознобе. Я смотрела на ворвавшегося незнакомца мутным взглядом, держала в руках разбитую бутылку и даже не пыталась спрятать свою наготу. Зачем? Зачем что-то прятать, если сейчас суждено умереть. Всё, что со мной сегодня произошло, было слишком больно и неожиданно…
«Неужели это всё?» – мысленно задавала я себе вопрос и не могла на него ответить.
– Если хочешь убить этих двоих, то я их уже убила. Вроде бы… – только и смогла сказать я, ощущая, как подкашиваются колени.
Вместо ответа раздались громкие выстрелы, которые изрешетили лежащих мужчин.
– Это чтобы наверняка, – глухо ответил человек в маске и навёл автомат на меня.
– Толя, надо уходить! Тут живых больше нет! – послышался ещё один мужской голос из другой комнаты. – Мы всех положили.
– Иду, – крикнул человек в маске и, ещё раз изрешетив бездыханные мужские тела, повернул автомат в мою сторону.
– Не убивай, – только и смогла сказать я, медленно оседая на пол. – Я здесь случайно. Дай мне уйти.
Я сжимала разбитую бутылку до дикой боли. Но вот что странно: я чувствовала только острую душевную боль, но совершенно не чувствовала физическую. Осколки разбитой бутылки впивались мне в ладони, резали кожу и заливали мои руки яркой малиновой кровью. Но мне не было больно. Я ничего не чувствовала. Вообще ничего, кроме одного: я очень сильно хочу жить.
– Живи. Если я пожалею о том, что оставил тебя в живых, найду и убью.
Когда человек в маске опустил автомат и вышел из комнаты, я уже почти не воспринимала происходящее. Смотрела на свои окровавленные руки и шептала: «Спасибо».
Мне казалось, эта картинка не из моей жизни. Просто мне довелось заглянуть в чужую жизнь и увидеть её кусочек. Господи, какая же страшная эта жизнь… Какая страшная…
Я сидела рядом с бездыханными телами и толком не осознавала, что осталась жива. Я понимала, что должна побыстрее уносить отсюда ноги, потому что человек в маске всегда может передумать и вернуться.