Страница 4 из 6
Генри не было среди тех, кто нас провожал. Я понимал это. И я не пошел бы, если бы нас поменяли местами. Мне хотелось злиться на Фрица, занявшего место Генри, но я помнил что говорил Джулиус о моей несдержанности. Помнил я и то, как негодовал из-за дружбы Бинпола и Генри во время нашего путешествия на юг и как это повлияло на меня во время пребывания в замке де ла Тур Роже.
Я решил, что больше такое не повторится, и делал особые усилия, чтобы преодолеть вражду к Фрицу. Но он не отвечал на мои попытки, оставаясь молчаливым и замкнутым. Видя это, я еще больше готов был невзлюбить его. Но мне удалось подавить свое раздражение. Хорошо, что с нами был Бинпол. Обычно, когда обстоятельства позволяли, мы с ним разговаривали. Наш проводник Примо, смуглый, внешне неуклюжий, но на самом деле удивительно ловкий человек, говорил немного, кроме необходимых предупреждений и указаний.
Нам была дана неделя на то, чтобы добраться до баржи, но мы покрыли это расстояние за три-четыре дня. Мы шли по вершине гряды, огибая развалины одного из огромных городов. Он расположен на изгибе реки, которая была нашей целью. Река течет с востока, и раннее утреннее солнце сверкает на ее поверхности, потом она поворачивает и устремляется на север. Две баржи шли вниз по течению, примерно с дюжину были пришвартованы в гавани небольшого островка.
Примо указал вниз.
- Одна из них - "Эрлкениг". Сможете спуститься сами? Мы уверили его, что сможем.
- Тогда я возвращаюсь. - Он кивнул. - И удачи вам всем.
"Эрлкениг" оказался одной из самых маленьких барж, примерно пятидесяти футов в длину. Ничего в нем не было особенного - длинное низкое сооружение, всего на несколько футов возвышающееся над водой, с навесом на носу, который давал некоторую защиту от непогоды. Экипаж состоял из двух человек, оба с фальшивыми шапками. Старшего из них звали Ульф. Это был приземистый, с бочкообразной грудью, человек около сорока, с грубыми манерами и привычкой постоянно сплевывать. Он мне не понравился, особенно когда он сделал насмешливое замечание по поводу хрупкости моего тела. Его товарищ Мориц был лет на десять моложе, и, я думаю, в десять раз приятнее. У него были красивые волосы, тонкое лицо и теплая улыбка. Но не было сомнений в том, кто из них хозяин: Мориц автоматически подчинялся Ульфу. И именно Ульф, сплевывая и бранясь через довольно регулярные интервалы, давал нам указания на время пути.
- У нас баржа с экипажем из двух человек, - сказал он нам. - Один лишний мальчишка - это ничего, он сойдет за ученика. Но если их больше, привлечет внимание, а нам это не нужно. Поэтому вы по очереди будете работать на палубе - и когда я говорю "работать", я именно это и имею в виду, - а остальные двое будут лежать в трюме и не выйдут, даже если баржа перевернется. Вам говорили о необходимости дисциплины, так что я не буду повторяться, хочу сказать только: я выкину всякого, кто вызовет неприятности, и независимо от причины.
Я знаю, какая работа вам предстоит, и надеюсь, что вы ее выполните. Но если вы не сможете вести себя разумно и по пути повиноваться приказам, значит, из вас не будет толку и потом. Поэтому я, не задумываясь, выполню свое обещание. А поскольку мне не нужно, чтобы он остался в гавани, и люди начали задавать ему вопросы, я скорее всего привяжу ему железо к ногам и брошу в воду.
Он откашлялся, сплюнул и хмыкнул. Вероятно, последнее замечание должно сойти за шутку. Но я не был уверен в этом. Он выглядел вполне способным выполнить угрозу.
Он продолжал:
- Вы пришли рано, и это, конечно, лучше, чем прийти поздно. Нам нужно еще погрузиться, и во всяком случае известно, что мы не тронемся еще три дня. Мы можем выйти на день раньше, но не более. Итак, первой паре, придется два дня просидеть внизу, прежде чем снова увидеть небо. Хотите бросить жребий?
Я посмотрел на Бинпола. Два дня на палубе, конечно, лучше двух дней в трюме. Но тогда была возможность потом провести в заключении два дня с молчаливым Фрицем. Бинпол, который, по-видимому, пришел к такому же заключению, сказал:
- Мы с Уиллом пойдем вниз.
Ульф взглянул на меня, я кивнул. Хозяин баржи сказал:
- Как хотите, Покажи им койки, Мориц.
Когда мы спускались с холма, Бинпола занимало, как баржи движутся. У них не было парусов, да те мало помогали бы на реке. Конечно, они легко могли идти вниз по течению, но как они движутся обратно, вверх? Подойдя ближе, мы увидели по бокам барж колеса с планками. Бинпол был возбужден мыслью, что, может быть, тут с древних времен сохранились и машины.
Ответ оказался обескураживающим. Каждое колесо имело внутри привод, который при плавании против течения двигал осел. Приученные к этой работе с юности, ослы равномерно шли вперед, их усилия передавались колесу и двигали баржу по воде. Их жизнь казалась мне тяжелой и скучной, и мне было их жаль, но Мориц, который любил животных, хорошо смотрел за ними. В плавании вниз по реке они работали мало и паслись, где только представлялась возможность. И теперь они в поле, недалеко от речного берега, и останутся там до отплытия "Эрлкенига". Пока их не привели на борт, мы с Бинполом оставались в их маленьких стойлах, где запах ослов и сена смешивался с запахом старых грузов.
На этот раз грузом служили деревянные часы и резные украшения. Их делали жители большого леса на востоке, а теперь их повезут вниз по реке для продажи. Их нужно было грузить осторожно из-за хрупкости, и на борт пришли приглядывать за этим владельцы. Мы с Бинполом прятались за тюками сена, которое держали для ослов, и старались не шуметь. Однажды я не удержался и чихнул, но, к счастью, люди в это время громко смеялись и ничего не услышали.
Но все же это было облегчение, когда прошли два дня, и баржа рано утром двинулась по реке. Ослы тянули привод - двое работали, а один отдыхал, а мы с Бинполом бросили жребий, кому сменять Фрица на палубе. Повезло мне, и я вышел на палубу. Был сумрачный, ветреный день, часто шел дождь. Но воздух был легким и свежим, особенно после заточения внизу, и так много можно видеть на реке и по берегам. На запад лежала обширная плодородная равнина, где на полях работали люди. На востоке поднимались холмы, над их вершинами висели темные тучи. Впрочем, у меня было немного времени, чтобы восхищаться картиной. Ульф позвал меня и дал ведро и швабру с горстью мягкого желтого мыла. Палуба, как он справедливо отметил, не убиралась несколько недель. Я принесу пользу, исправив это.