Страница 24 из 62
– Хант, что с ногой? – Смоукер уже стоял с другой стороны окна и осматривал южное направление, куда нам теоретически надо было двигаться.
– Бежать смогу, кровит только.
– Плохо, Алис, у тебя вроде платок был? Тащи сюда.
Алиса вытащила из кармана большой светло-синий платок и протянула мне. Рука у нее дрожала.
– Чистый? – спросил я скорее для проформы, на платке была пара старых пятен.
– Д-да, нормальный, – Алиса затравленно озиралась.
Я сложил платок в длину вчетверо и обернул вокруг ноги в месте укуса, после чего поверх платка туго намотал портянку.
– Хант, ты не можешь с нами идти, – мотнул головой Смоукер.
– С какого это хера не могу?
– Сам знаешь. Или тебе озвучить надо?
– Уж будь любезен, – насколько мог саркастично попросил я, хотя вполне догадывался, к чему он клонит.
– Даже если мы все вместе доберемся до оружейки и откроем подвал, половина дохлятины города встанет под дверью и будет ждать, пока мы выйдем.
– Жратвы запас в твоем магазинчике есть? – осведомился я у Алисы, которая никак не могла решить, взять ей нож прямым хватом или обратным, и трясущимися руками продолжала вертеть его так и эдак.
– Я точно знаю, что у дохлятины будет больше терпения, чем у нас запасов пищи, – ответил за девушку Смоукер.
Он был прав, на все сто прав. Шансов у нас троих вместе было значительно меньше, чем по отдельности. Разве что лично у меня в обеих ситуациях вероятность выжить стремительно приближалась к нулю.
– О’кей, так, – вздохнул я, – начиная с этого момента, шесть часов вам, чтобы добраться туда, девять – оттуда. Еще три часа внутри. Соответственно либо через восемнадцать часов, то есть, – я глянул на часы на руке, – в шесть тридцать пять на этом месте, либо через двое суток у схрона.
Смоукер покивал моим прикидкам.
– Ок, но здесь жду не дольше получаса. И не в самом доме.
– Ежу понятно. Сам пока не уверен, что останусь поблизости.
Смоукер после принятого решения, наконец, стал похож на себя: снова появился обычный расслабленный прищур в глазах и целеустремленность в движениях. Возникшая проблема даже его ненадолго застала врасплох. Точнее, не сама даже проблема, а необходимость отцепить меня от коллектива. С нашей группой случалось всякое, но, как ни странно, врозь мы не уходили уже очень давно, если не считать вчерашней перестрелки, и никаких детально отработанных схем на такой случай предусмотрено не было.
Я старался в голове держать все варианты, в том числе и тот, что мы видим друг друга в последний раз, и сомневался практически во всем: удастся ли им двоим добраться до оружейки, получится ли открыть дверь, если вообще она там есть, окажется ли там все то, что папаша Алисы оставил ей вместо завещания, смогут ли ребята дотащить все это обратно, и не двину ли я кони к тому моменту. Но в самом Смоукере я был уверен как в себе. Пожалуй, в каком-то смысле даже больше, чем в себе. Не обладал он такой гибкостью мышления и не передумывал в последний момент.
Ни единого слова больше сказано не было, да и смысл, ну не прощаться же, в конце концов.
Они не стали терять больше времени, и, еще раз осмотрев внимательно всю видимую часть улицы, выбрались наружу через разбитое окно. Я проследил, чтобы они без приключений добрались до следующего перекрестка, после чего смог позволить себе сосредоточиться на основной задаче ближайшей пары дней. Не то чтобы вопрос выживания когда-либо переставал быть основным, но сейчас я отчетливо услышал клацанье секундомера над ухом.
Помещение, куда мы вломились с улицы, было офисным: несколько рабочих мест полукругом с далеко не самыми современными стационарными компьютерами на столах, один проектор, к экрану которого были обращены рабочие места, стеллажи с папками и архивные шкафы. И на всем этом толстый слой пыли. Ничего вдохновляющего.
Подхватив за лапы, я волоком подтащил мертвую овчарку к разбитому окну и, стиснув зубы, кое-как вытащил на подоконник. Выдохнув, перевернул пса лапами к улице и, достав нож, в несколько движений вспорол ему брюхо, после чего вытолкнул труп наружу. Он шлепнулся на асфальт с отвратительным хлюпающим звуком.
Я глянул на улицу и понял, что возникшая было мысль забаррикадировать с помощью одного из шкафов разбитое окно уже не актуальна, зомбаки приближались со всех направлений, шуметь теперь было крайне опасно. Оставалось только надеяться, что лежащая у окна овчарка перебьет запах моей крови. Я, пятясь, отступил на несколько шагов вглубь помещения и, вытерев лезвие ножа о тряпичную спинку подвернувшегося под руку кресла на колесиках, двинулся к располагавшемуся в дальнем от меня конце зала коридору – единственно возможному сейчас пути отступления.
Подошел к первой двери. Прислушался. Дернул ручку. Кабинет. Следующая дверь. Такой же кабинет. Дальше переговорка. Все эти помещения в центре здания, окон не было, так что выбраться не вариант. Так, а здесь закрыто. В полумраке я разглядел пиктограмму подсобки на двери. Понятно, даже пытаться не буду. Самое полезное, что я там найду, – пластиковую швабру. Блядь, но где-то же здесь должен быть выход!
Ага, знак эвакуации. Я без промедления дернул ручку двери под стрелкой и толкнул ее плечом. Твою мать! Оттуда из темноты на меня бросились два зомбака, я в последнюю долю секунды успел захлопнуть дверь перед их носом. Послышался гулкий удар с той стороны. Бля, да что ж мне так везет-то сегодня?!
Оглянулся. Через просматриваемые из коридора окна было видно, как по улице медленно, будто крадучись, двигались несколько мертвецов. Я выудил из нагрудного кармана помятую пачку, достал оттуда последнюю надломленную сигарету и зажигалку. Пальцы не слушались, подкурить удалось только с третьего раза. Глубоко затянувшись, с силой выдохнул в сторону зала с разбитым окном и снова вытащил нож, отступая все дальше по коридору. Вероятность, что сигаретный дым перебьет мой запах, была крайне невелика, но на безрыбье…
В самом конце пути оказался выход на лестницу. В голову настойчиво стучалась безумная идея выйти на крышу. Расстояние между этим и соседним зданием дальше по улице было совсем небольшим, пара метров. Более разумных мыслей в голове не возникало, и я, задержавшись всего на секунду, рванул наверх, прыгая через две ступеньки.
Пролет между вторым и третьим этажом оказался забаррикадирован поваленными компьютерными столами и стеллажами. Люди? Возможно. Этого только не хватало. Впрочем, если они не повыскакивали, когда мы втроем вломились через окно на первый этаж, то и сейчас вряд ли появятся. «Да и нет худа без добра, – тихо уговаривал я себя вслух, в обход баррикады перелезая по перилам на следующий пролет, – дохлятине понадобится гораздо больше времени, чтобы доползти до меня».
После третьего этажа я, наконец, добрался до выхода на чердак. Часть пролета была отгорожена массивной решетчатой дверью с кодовым замком. В треугольнике же между лестницей и потолком, такое впечатление, что наспех, через приличные промежутки были вертикально вбиты в потолок и приварены к перилам арматурные прутья. Мысленно поблагодарив про себя отечественное распиздяйство, я влез на перила. После попытки протиснуть между прутьями голову, оказалось, что не хватает буквально пары сантиметров.
«Ничего, ничего, голова пройдет – все пройдет», – шепнул я себе. Выбрав самую длинную и самую близкую к двери пару прутьев, вскарабкавшись, повис перпендикулярно им, ухватившись руками за один, а ногами уперевшись во второй, и изо всех сил попытался их растащить. Арматура была не самая толстая, но не поддавалась. Я ослабил давление ровно настолько, чтобы не упасть, сделал несколько глубоких вздохов, и на последнем выдохе снова потащил прутья в разные стороны. Получается! Еще немного… Бам! Сварной шов не выдержал, и прут, который я держал в руках, оторвавшись от перил, резко изогнулся дугой, прищемив мне левую ладонь о металлический косяк двери. Больше от неожиданности, чем от боли, я отпустил его и рухнул на лестницу, зверски приложившись спиной о ступени, каким-то чудом не расшибив при этом голову.