Страница 5 из 7
Вдруг за стенкой раздался гогот, дверь распахнулась, и из комнаты выбежал заплаканный дядя Алик. Не глядя по сторонам, протопал в коридор, грохнула входная дверь. Вышла Муза, поправляя прическу.
– Ну что, гаврики, о чем толкуете? Прекрасно, налейте и мне.
– С удовольствием, как раз меньше половины осталось, всем по чуть-чуть.
– Еще сходим!
– Генерала пошлем, – Муза соорудила себе бутерброд, – он мой друг и должен мне шестьдесят рублей. Ну, кто еще расскажет чудесную историю?
– Выпьем сначала.
– Конечно же…
– Когда я была маленькой, – подала голос Настя, все мгновенно притихли, – отдыхала летом у бабушки в Сиверском. Поехала однажды на велосипеде на станцию встречать папу и маму. Приезжаю, жду, четыре электрички прошло – нет моих родителей, опять обманули. Поела с горя мороженого, решила обратно ехать через лес по тропинке. Еду, жму на педали, солнце рябит сквозь елки – палки, вдруг вижу: из-за деревьев наш сосед дядя Паша выскакивает, через канаву перепрыгнул и быстрым шагом впереди меня пошкандыбал. Я его догоняю – здравствуйте, дядь Паш, он молчит, ходу прибавляет, здравствуйте, дядя Паша, кричу. Он все отворачивается, потом говорит – скажи Илье, пусть яблоню у калитки спилит. Мне смешно, зачем, спрашиваю. Он ничего не ответил, брык опять в кусты и пропал. Я домой приезжаю, настроение плохое, что родители не приехали. На следующее утро, когда завтракала, слышу шум на улице, плач. Я быстренько молоко допила и во двор. Бабушка у калитки стоит все соседи тут же, Павла Егорыча нашли, четыре дня по всему лесу искали, а он тут у тропинки помер. Инфаркт. Я чуть на попу не села. Не стала никому говорить, что со мной вчера на обратной дороге приключилось, вечером мама приехала, я все и забыла. Ильей моего деда звали, следующим летом играли мы в зверят с девочками местными, я и свалилась головой вниз с той самой яблоньки на какие-то железяки. Месяц в больнице лежала, реанимация, все дела, думали, что умру. Потом зрения лишилась, вот недавно операцию сделали, да здравствует академик Федоров. Такая история.
Все потянулись за сигаретами, Муза залпом допила остатки из своей кружки, откашлялась:
– Когда мне было семнадцать, за мной ухаживал очень интересный мужчина, непьющий, правильный, холостой. Старше меня лет на десять. Влюбилась я по уши. Долго он меня обхаживал цветы, вафли, кинотеатры, раньше так было не то, что ныне. И вот я решилась, зовет он меня в очередной раз, и я говорю – да. Матери про больную подругу наплела, новый лифчик надела, еду к нему. Он встречает, расфуфыренный такой, вокруг меня все бегает, шоколадом кормит. Я, как дура, и говорю: "Неплохо бы под шоколад коньячку!" Он вздрогнул, бросился ботинки надевать, сейчас, говорит, принесу, гастроном еще функционирует. Я мигом, жди.
Муза замолчала, горько вздохнула.
– И вот, тридцать лет жду. Пропал он, как в воду канул. Я тогда даже ночевать у него осталась, подумала, придет – разбудит, может, коньяк по всему городу бегает, ищет. Утром дверь прикрыла и домой поехала, звонила потом, звонила – как в могилу. Исчез человек. И свет в его окнах несколько лет не горел. Вот так.
Она заревела в ладошки, засмеялась.
– Зачем я это вам рассказала? Так! Я звоню Генералу, хочу еще водки! Дайте телефон.
Очень быстро, буквально через пять минут, нарисовался молодой веселый бомж в шароварах с красными лампасами. Он громко разговаривал и называл Музу Мурзилкой.
– Куплю нормальной! Ты ж меня знаешь!
Пока бомж ходил за водкой, уснула Алина, Цой тоже закемарил в кресле, гитару он спрятал за телевизор. Хозяйка сделала музыку тише, они с Борей танцевали медленный танец, держа друг друга за ладони и щекочась носами, как целуются эскимосы, Настя снимала все это на телефон.
Из магазина Генерал притащил с собой еще двоих, Муза сказала:
– О, какие люди!
В комнате стало шумно и тесно, на стол с грохотом выставили водку в разных бутылках с косыми этикетками, гости стали обниматься с Музой, Генерал, не спрашивая, переключил музыкальный канал в телевизоре на какую-то хуйню.
Этих двоих звали Пыня и Челентано. Еще один певец, подумала Настя, ну и рожи. Лысые, мохнорылые, зачем-то в спортивных костюмах. В народе таких зовут чертями или гандонами, отбирают у детей телефоны на улице, клянчат жетоны у касс метрополитена, потом исчезают навсегда, где-нибудь между ларьками в спальных районах.
Челентано увидел Алину на диване, присвистнул:
– Это я удачно зашел.
Ржач, скрип стульев, бульканье пойла по кружкам, стало тревожно. Муза попросила не материться.
– Здесь дети.
– Чтоб я матом? Вот уж хуй!
– Буга-га!!!
Надо уходить, телефон достать страшно, даже выйти в туалет страшно. Адрес какой, хрен знает, навигатор есть…
Алина застонала, захлопнула рот ладошкой, с криком у-э! вскочила с дивана, разбежалась и хлопнулась лбом о косяк двери. Настя подхватила ее, они успели добежать до ванной, Алину вырвало.
– Что с тобой, подруга?
– Не знаю, объелась чем-то…
Настя включила навигатор, запомнила адрес, набрала номер такси…
– У-э-э! У-э-э-э!
– Да, тише ты!
Настя вышла на кухню.
– Ой, извините…
Генерал писал в раковину.
– Заходи, не стесняйся.
– Девушка, машинку пожалуйста, адрес проспект Науки, дом четыре, корпус семь. Едем в центр…
– Дай-ка посмотреть.
Генерал легко отобрал телефон.
– Ух-ты!
Он изобразил какие-то цирковые пассы руками, и телефон исчез. Вытянул грязные ладони, осклабился, стал похож на пожилого китайца.
– Отдайте.
– А нету.
Настя бросилась в ванну, щелкнула задвижкой.
– Ну и сидите здесь! Сучки.
Генерал погасил свет и задвинул дверь тяжелой стиральной машинкой. Алина оклемалась, она помыла голову холодной водой, выжала волосы.
– Поехали, Настенька, мне уже лучше.
– Приехали, по-моему. Нас заперли, подруга, телефон отобрали.
– А что делать?
– Не знаю.
– Весело. А мне так хорошо стало, я бы еще лимонаду выпила.
– Ну, так иди, посиди с ними.
– Плохие ребята?
– Да как тебе сказать.
– Слушай, я сильно здесь наблевала? Посмотри в ванную.
– Я ничего не вижу, свет погасили. Уроды.
– В гандбол я больше не играю.
– Дура.
Они засмеялись. В квартире начались танцы, задрожали стены, очень нехороший и непрерывный ржач слышали пленницы.
Тем временем из маленькой комнаты, с довольной харей вывалился Пыня – а вот и я! Он запихивал свой загорелый болт в ширинку. В комнате на кровати развалилась голая тетя Муза, она дрыхла, булькая носом. Ноги широко раскинуты, почти в шпагат, густо заросшая манда призывно подмигивала малиновым зевом.
– Борюсик, давай!
– Давай, Борька, пока она спит.
Дядя Боря уставился на мохнатый треугол. И тут его свело окончательно – руки переплелись в узел, пальцы скрючились, брови взлетели высоко на лоб, обильная слюна полилась на грудь.
– Э-э-э-у-у-у…
Пыня с Генералом стянули с него штаны, выскочил эрегированный член, Борю стали толкать к кровати, он отчаянно упирался, скользя носками по паркету, мотал головой, слюна летела во все стороны. И тут он кукарекнул и кончил!
Самое толстое ядро спермы плюхнулось прямо Музе в пупок, Боря упал, упали все, черти катались по полу, Челентано сидел за столом, икал, держался за живот. Сзади подошел Цой и со всего маху треснул ему гитарой по башке. Отличный получился воротничок! Пыня с Генералом вскочили на ноги, силы были не равны…
Вспышка света ослепила Настю, откатили стиральную машину, дверь в ванную распахнулась.
– Мне молоденькую!
Их за волосы потащили по коридору, Алина уцепилась за ножку стола, ее ударили по лицу, Настя верещала, как припадочная, ей пытались разжать колени…
И вдруг, будто гаубица выстрелила! Дом вздрогнул, входная дверь слетела с петель и замков на середину коридора, по ней, как по мосту, с оружием наголо в квартиру ворвались полицейские.