Древо жизни

А тут еще Биркин невольно подлил масла в огонь.

– О, Евгений Николаевич, поздравляю! Наташа «дядями» не разбрасывается, это у нее как знак отличия для самых близких и уважаемых ею людей. Впрочем, я всегда подозревал, что она была влюблена в вас, в те времена, когда вы посещали наш дом.

– Нет, тогда я была влюблена в тренера по теннису, – без тени смущения сказала девушка, – а в Евгения Николаевича я влюбилась позже, когда он, как Онегин или Печорин, не помню, в общем, в этой обычной мерзкой мужской манере вдруг перестал нас посещать, демонстрируя мне холодность и равнодушие.

– Первая любовь не ржавеет! – воскликнул Биркин.

– Вторая, – поправила его Наташа, легкость, с которой она поддерживала разговор, показывала, что сердечная рана за прошедшую неделю полностью затянулась.

– Тем более!

А как первая любовь – она сердце жжет.

А вторая любовь – она к первой льнет, – пропел Биркин и обратился к Северину, – напомните, пожалуйста, Евгений Николаевич, как там дальше у Булата Шалвовича.

– автоматически продолжил Северин.

– Ты это не слушай, тебе еще рано! – сказал Биркин, обращаясь к Наташе. – И вообще, Евгений Николаевич пришел по делу, с портфелем, а у интеллигентного человека в портфеле всегда припасена бутылочка коньячку, не так ли, Евгений Николаевич? Вижу, что угадал, на крайний случай одолжил бы из своих запасов. Так что, Натхен, марш на кухню, руби бутерброды, и лимончик не забудь!

– Бутерброды я сделаю, но почему Натхен? Что за обращение! Не ожидала от тебя, дед, такого филологического ляпа. Грета – Гретхен, Лиза – Лизхен…

– Ната – Натхен, я прав, не спорь! Ты что, хочешь быть Наташхеном?

– Нет, это грубо, а вот Наталихен – звучит очень романтично, возвышенно и благородно.

– Благородно!.. Дорогая моя, Гретхенами и Лизхенами звали прачек и официанток, но никак не высокородных княжон.

Северин с улыбкой смотрел на дурачащихся деда и внучку. «Живут же люди! Нормальная семья!» – подумал он. Семья была, положим, ненормальной, но у Северина и такой не было.

Наташа обернулась со сказочной быстротой, Северин едва успел достать коньяк и листок из портфеля, а она уже была тут как тут.

– Что это у вас такое? – спросила она, вглядываясь в листок. – Ой, как интересно! Это вы из-за этого к деду пришли? Правильно! Только давайте на кухню пойдем, я уж там накрыла, там и посмотрим, и загадку вашу разгадаем, кстати, там и курить можно.

– Я не курю, – с улыбкой сказал Северин.

– Не обольщайтесь, Евгений Николаевич, она не о вас заботится и даже не обо мне, – сказал Биркин, подымаясь, – пойдемте, все равно не отстанет.

Выпили по рюмке. Биркин пососал кружок лимона, вытер пальцы о полотенце, протер на всякий случай стол перед собой и придвинул к себе листок.

– Как я понимаю, найдено на месте преступления, – заметил он, изучая рисунки.

– Убийства! – в возгласе Наташи прозвучали какие-то сладострастные нотки, живо напомнившие Северину давешнюю старушку.

– Непременно убийства, – согласился Биркин, не отрывая взгляда от листка, – мы с Евгением Николаевичем на мелочи не размениваемся. Очень интересно! – сказал он, постучав пальцем по бумаге. – Безумная смесь! Что конкретно вас интересует?

– Все! – ответил Северин и искренне добавил: – Я тут ничего не понимаю!

– Это понятно. С чего начнем?

– Да хоть с этого, по порядку, – сидевший слева от Биркина Северин ткнул пальцем в диски над распятием.

– Правильно угадали, это самое легкое, – удовлетворенно кивнул Биркин, – символизирует солнечное затмение, случившееся в день казни Иисуса Христа.

– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, – Северин, рассмеявшись, хлопнул себя ладонью по лбу.

– Именно-с! – сказал Биркин. – Только у Булгакова это грозовая туча, а на самом деле имело место быть солнечное затмение, наблюдавшееся, согласно источникам, на территории Ближнего Востока, Западной Европы и нынешней европейской части России. Факт столь же достоверный, как и распятие Христа. Здесь, кстати, однозначно показано именно солнечное затмение. А вот с остальным не так просто, в двух словах не объяснить.

– Точно – музыка высших сфер! – возвестила Наташа.

– Простому следователю не понять? – с улыбкой спросил Северин.

– Простота следователя здесь ни при чем, простой следователь тоже может быть адептом, – пояснила Наташа.

– Извините, кем? – на всякий случай переспросил Северин.

– Посвященным, – охотно перевела Наташа.

– И во что он должен быть посвящен? – включился в игру Северин.

– Он должен быть знатоком in magiam, in necromantiam, in astrologiam, in geomantiam, in pyromantiam, in hydromantiam, in chaomantiam, in medicinam adeptam. Кроме того, знания адепта должны охватывать и другие области, среди них, например, физиогностику, касающуюся оккультной физики, статики, динамики и кинематики, астрологию или эзотерическую биологию и изучение духов природы, герметическую зоологию и биологическую астрологию. Добавьте сюда космогностику, которая изучает астрологию, но в астрономическом, космологическом, физиологическом, онтологическом аспектах, или антропогностику, изучающую гомологическую анатомию, пророческие науки, флюидную физиологию, психургию, социальную астрологию и герметизм истории. Есть еще качественная математика и, как вы сами знаете, арифмология… Но на предварительном этапе познания надо постичь космографию невидимого, магнетизм, изучить ауры, сны, флюиды, психометрию и ясновидение и в целом познать пять сверхнатуральных чувств, не говоря уже о гороскопической астрологии, которая становится карикатурой на познание, если не обращаться с ней осторожно, далее: физиогномика, чтение мыслей, искусство гадания, Таро, сонник, вплоть до таких высших ступеней, как пророчество и экстаз. Потребуется достаточное количество информации об управлении флюидами, алхимии, спагирии, телепагии, экзорцизме, обрядовой и заклинательной магии, основах теургии. Что касается истинного оккультизма, то необходимо освоение начатков первоначальной Каббалы, брахманизма, гимнософии, мемфисской иероглифики…

– Тамплиерской феноменологии, – неожиданно добавил Биркин.

– Без всякого сомнения, – с благодарной улыбкой сказала Наташа, – да, чуть не забыла, до начальных понятий из области некромантии и колдовства небелых рас существуют ономантии, пророческие исступления, произвольное чудотворство, внушение, йога, гипнотизм, сомнамбулизм, алхимия Меркурия… Вронский советовал мистикам не забывать о технике луденских одержимых, о страдающих конвульсиями из Сен-Медара, о мистических напитках, египетском вине, эликсире жизни и aqua tofana. Что касается злого начала, а я понимаю, что для вашего расследования оно представляет самый непосредственный интерес, то необходимо поближе познакомиться с тайнами Вельзевула как с истинным саморазрушением, и Сатаны как свергнутого князя, и еще с тайнами Эвринома, Молоха, инкубов и суккубов. Что касается доброго начала, которое, несомненно, интересует вас в меньшей степени, но тоже является не лишним, то это небесные тайны святых Михаила, Гавриила и Рафаила и добрых демонов. Затем мистерии Изиды, Митры, Морфея, самофракийские и элевзинские мистерии, естественные мистерии мужского начала – фаллоса, Древо Жизни, Ключ к наукам, Бафомет, молот, естественные мистерии женского начала, Церера, Ктеис, Патера, Кибела, Астарта… Уф, все!

– Молодец, ни разу не ошиблась, – похвалил Наташу Биркин, – но впредь будь внимательнее с латынью, у тебя опять прорезался английский акцент, – он повернулся к оторопевшему Северину, – представляете, в современной школе совсем не развивают память. Помните, как мы долбили «чуден Днепр при тихой погоде». А нынешним ничего не дают! Вот я и подсунул Наташе «Маятник Фуко».

– Маятник кого? – с усилием спросил Северин.