Серебряный Ястреб

Змейка выползла кольцами, словно была аккуратно скручена внутри шкатулки. На складе и так было холодно, поэтому мороза, которым от нее веяло, Ларри не почувствовал, но он знал – почувствует, когда ее поднесут ближе. Мелких живых змей ловили и пропитывали Тенью настолько, что они становились почти бестелесными и могли… Ларри бессильно задергался, но тело по-прежнему не слушалось.

Это оружие использовали очень редко. Человеческая жизнь – ценность, ее можно отнять только в крайнем случае, а змейка именно это и делает: обвивается вокруг запястья и проникает под кожу. Доползает до сердца и сжимает, не давая ему биться.

Мысли лихорадочно метались. Нужно было срочно выбрать другую стратегию – и Ларри заплакал. Это должно, должно сработать.

– Пожалуйста, не надо, – забормотал он. Смерть надо принимать с достоинством, ни о чем не прося, но тем, кто верит в любовь, подавай сильные чувства. – Я не хочу умирать, вы же добрые, хорошие люди, пожалуйста!

– Замолчи, – сдавленно прошептал сторож и шагнул ближе, держа коробочку в вытянутой руке.

От его кожи веяло жаром, и Ларри стало действительно страшно. Эти люди больны и не будут его слушать, а значит, остается только…

– Я учился в Школе Номер Один, – прошептал он, чтобы купить себе немного времени. – Это самая престижная школа в Империи, там создают все условия, чтобы вырастить в себе Тень, но сирот вроде меня туда раньше не брали. Знаете почему?

Сторож замер, невольно призадумавшись над ответом, и Ларри медленно выдохнул. Времени было совсем мало.

Если вам нужно немного Тени, просто вспомните самый ужасный момент своей жизни. Стыд за провал, который случился по вашей вине, потерю кого-то ценного, разбитую мечту, невыполненное обещание. Болваны, которые верят в золотую магию и хотят ее вернуть, просто не знают, какую силу могут дать печаль, разочарование и страх. Теневые чувства надо уметь приручить, но когда ты не даешь им себя сломать, они – лучшее топливо для магии. Золотые волшебники заблуждались, не желая признавать очевидного: в глубине души каждый соткан из печали. У каждого есть воспоминания, которые разбивают ему сердце, постыдные тайны, раны и шрамы, темные глубины, в которых живут чудовища.

«Вы – мастера своей печали, – написал Магус в одном из своих сочинений. – Вы – властители своего страха. Сила не в том, чтобы сразу забывать о боли. Сила – это смотреть боли прямо в лицо и не отступать ни на шаг».

Ни на шаг.

Поэтому Ларри отправился в собственное теневое хранилище: вызвал в памяти самое болезненное, мучительное воспоминание, которое трогал совсем редко, чтобы оно не потеряло силу, и позволил ему накрыть себя с головой.

– Обычным детям надо учиться не любить, и это дает им великую силу. Но сироты и так умеют. Наше сердце зачерствело, мы не способны на такие страдания, – прошептал Ларри, открывая глаза. Змейка смотрела прямо на него, но сторож все не мог заставить себя ее выпустить. – Меня не хотели брать, но я доказал, что они ошибаются. Тень радуется тем, кого выбросили как мусор. Я точно знаю.

Он заставил себя воспроизвести свои чувства в тот день, когда у него отняли то, что казалось ему таким ценным, и позволил этой огромной, невыносимой печали наполнить себя до краев. Золотые маги считали, будто все можно исправить, но суть некоторых событий в том, что их исправить нельзя. Чувствовать их обломки в себе – и значит быть человеком. Он снова почувствовал под руками ту мягкую поверхность, услышал вокруг смех, и Тень в нем разрослась, как растение, захватывая его тело целиком. Ее мощь была огромной – обжигающий яркий холод. И заклинание свинцовой тяжести, которое давило на кожу, начало растворяться.

Сторож что-то почувствовал – он вскрикнул и бросил змейку Ларри на колени. Она должна была сразу скользнуть под кожу, но вместо этого испуганно сползла по ноге, брякнулась на пол и шмыгнула во тьму. Ларри шумно выдохнул. На тренировках он много раз призывал Тень с помощью воспоминания, но по-настоящему – впервые за год работы: обычно хватало запасов из общего хранилища.

Живот ныл, в висках стучало. Ларри взвыл от усилия, а потом мягким, пружинистым движением встал на ноги и прыжком бросился на кудрявую женщину – быстрее, чем остальные сообразили, что происходит. Она, к ее чести, была не промах – успела дернуться с такой силой, что чуть его не сбросила, ранено, хрипло крикнула: «Джорди!», попыталась ударить Ларри в лицо, – тот увернулся, рывком выхватил из теневого хранилища камелию и впечатал ей в ложбинку между ключицами. Цветок был настоящий, но в сладко пахнущих белоснежных лепестках шевелились прожилки тьмы. Коснувшись тела, камелия впиталась без следа. Женщина замерла, и по ее остановившемуся, потрясенному взгляду Ларри понял: до нее запоздало дошло, что он сделал. Она слабо царапнула себя по груди, но камелия уже растворилась, и пальцы бессильно проехались по коже.

Сторож бросился на Ларри и дернул в сторону, но тот перекатился, подминая сторожа под себя. Усилий на это ушло немало – волна Тени внутри его схлынула, и вместо нее накатила слабость. Ларри сжал зубы. Он гардиан, и он продержится.

Пока сторож барахтался на полу с вывернутой назад рукой, толстяк бросился к дочери и помог ей встать.

– Деточка, как ты? – сдавленно прошептал он.

С женщиной все было в порядке – она смотрела на отца спокойно, ее лицо больше не искажалось. Ларри выпустил сторожа, поднялся и на всякий случай вытащил из Тени нож. Но сторож на него не бросился – он замер, глядя на женщину. Та смотрела на него задумчиво, будто пыталась что-то вспомнить.

– Что ты наделал, – пролепетал толстяк.

Кажется, это был не вопрос: он и так понял. Неприлично голое лицо исказилось, будто что-то тянуло мышцы в разные стороны, до неузнаваемости меняя форму морщин. Сторож держал женщину за лицо, распластав пальцы на щеках, но она смотрела рассеянно, будто сквозь него.

– Ей следовало пойти и сделать это самой, – неловко пробормотал Ларри. Оба мужчины выглядели уж совсем больными, поэтому он заученно повторил слова службы охраны здоровья: – Прикосновение камелии – это просто и бесплатно. Действенный способ раз и навсегда избавиться от любовной горячки.

– Заткнись, – сдавленно выдохнул толстяк и осторожно взял женщину за руку. – Моя хорошая, посмотри на меня. Это я, это папа.

Женщина послушно перевела на него спокойный, отрешенный взгляд.

– Да, отец, – сказала она. – Я в порядке.

– Она не потеряла память, – встрял Ларри, крепче сжимая нож. – Насколько я понимаю, воспоминания о нездоровом состоянии просто подергиваются дымкой. Становятся неяркими, чтобы из них невозможно было воссоздать манию. Вы должны порадоваться за нее, она теперь здорова.

– Отмени это, – сдавленно проговорил сторож. – Я верну вещи на место. Мы сдаемся. Арестуй нас, только…

Ларри покачал головой.

– Задержанных в вашем состоянии и так лечат камелией. Отменить нельзя, это делается раз и навсегда. Но я знаю, как вам помочь. – Свободной рукой Ларри осторожно вытащил еще один цветок. В общем хранилище они всегда на видном месте, долго копаться не надо. – Позвольте мне. Обещаю, вам сразу станет лучше.

Цветок на ладони был таким белоснежным, что казалось, будто он сияет. Прожилки цвета темнели под поверхностью лепестков, как вены, просвечивающие сквозь кожу запястья. Ларри осторожно шагнул ближе.

– Я помогу, – шептал он. – Успокойтесь, все будет хорошо.

На месте сторожа теневой маг высшего класса даже слушать бы такое не стал, он проживал бы свою боль, лелеял ее, но этот бледный веснушчатый великан был явно не из их числа. Он медленно, оглушенно протянул руку. Ларри мягко положил камелию ему на ладонь и помог сжать пальцы вокруг нее. Когда цветок сдавило в кулаке, черные прожилки разлились, затапливая лепестки целиком – и камелия, обратившись в чистую Тень, впиталась в кожу. Сторож сипло вдохнул и прикрыл глаза. Когда он открыл их, болезнь отступила. Он казался спокойным, и Ларри переключил внимание на толстяка.