Серебряный Ястреб

Он зажмурил свои птичьи глаза и попал туда сразу, рывком. Гулкое бесконечное помещение с одинаковыми кроватями – приютская спальня много лет назад. Неясные тени других детей, контуры шкафов и стульев. Он сам, еще совсем мелкий, лет четырех, стоит у окна, а воспитатель отнимает у него что-то мягкое. Предмет, который они тянут каждый к себе, выглядел размытым, потому что Ларри никак не мог вспомнить, что это было. Подушка? Какая-то одежда? Он где-то прятал эту вещь, не хотел, чтобы ее обнаружили, – но, конечно, однажды это произошло, и воспоминание, пусть увечное и нечеткое, разбивало ему сердце даже много лет спустя.

«Взрослый человек не должен позволять ни единой капле любви и привязанности проникать в его сердце, – писал Великий Магус. – Наш долг – учить своих детей вырывать из себя это чувство. Не обретение любви усиливает наш дух, наш анимус, но ее потеря».

И сейчас Ларри замер в этой призрачной комнате, снова и снова наблюдая один и тот же момент: у него что-то отнимают, поясняя, что это ради его будущего, а он кричит, потому что нет на свете ничего более ценного, чем этот мягкий на ощупь предмет. Где-то снаружи его тело трепала гроза над морем, а он сам был здесь и подпитывался собственными страданиями, потому что никакая буря и усталость не сравнятся с лютым ужасом того дня.

Ларри серьезно кивнул сам себе и открыл глаза. Дождевые капли били по клюву, крылья набрякли от влаги, но сил прибавилось. Как же прав был Магус: лучшее волшебство – то, которое можешь соткать из собственных потерь.

На рассвете, когда Ларри уже одеревенел от усталости и двигал крыльями на чистом упрямстве, впереди показался болотистый, расплывчатый в утреннем тумане берег. Будь Ларри персонажем какой-нибудь сцены «Героического Ястреба», он вскричал бы что-то вроде: «О, сила духа вновь меня спасла – основа и побед, и ремесла!», но в реальности он тупо подумал: «Ого, берег», и свернул к юго-востоку. Как ни странно, приземлиться больше не хотелось, – в глубинах усталости, видимо, есть точка, где тебе становится просто интересно, сколько ты еще протянешь.

Протянул он целый час, и на отличной скорости, хоть в личный рекорд заноси. Скучные болота внизу перешли в бодрую зелень, которая тянулась теперь во все стороны, – ничего себе лес! Потом крылья свело, и Ларри удивленно упал, неспешно размышляя, почему теперь летит вниз, а не вперед. По спине заколотили твердые колючие штуки – очевидно, именно так ощущаются ветки, если в них падать. Ларри открыл глаза, понял, что слегка заснул, и рывком успел выровнять направление за пару секунд до столкновения с землей. Все вокруг было поразительно зеленым, солнечным и ярким, но разглядеть подробности не вышло – Ларри на огромной скорости пропахал животом мягкую траву, проехал еще несколько метров, беспомощно хлопая крыльями, и затормозил головой о дерево.

Когда мир перестал бешено вращаться, Ларри усилием воли превратился в человека и кое-как перевернулся на спину. Верхушки деревьев сходились в небе, сквозь крупные резные листья пробивался свет. Легенды о том, будто солнце на острове Ястребов потускнело с тех пор, как там воцарилась Тень, оказались не такой уж и выдумкой. У них на острове все было угловатым, блеклым и жестким, а мир, где он оказался, выглядел так, будто каждую деталь любовно промыли мыльной водой. Травинки, хвоя и листья, складки на стволах деревьев, ягоды среди мха – Ларри сонно разглядывал все это, пока от ярких красок не заболели глаза. А вдруг золотая магия так и работает? Делает все красивым, убаюкивает бдительность, пока тебе не станет плевать на великие свершения. Не зря золотые народы были такими бесхребетными лентяями: зачем что-то делать, когда все вокруг такое плодородное и сочное?

Пора было глянуть в карту и высчитать, где именно он находится. Достать паек и съесть его, чтобы восстановить силы. Но Ларри сумел вдохновить себя только на одно, самое необходимое дело: отстегнул маску и, не вставая с земли, кое-как стащил влажную от дождя и пота униформу.

Одежда, которую он достал из сумки, при ближайшем рассмотрении оказалась странной: никаких крючков, ткань мягкая и бесформенная, шнуровка на рубахе и штанах. Размер подошел отлично – в отделе снабжения свое дело знали, – а вот с цветом было неясно. Штаны синие, рубашка темно-красная с вышивкой, смешная плетеная обувь из соломы. Неужели люди тут правда так ходят? После благородно-серых оттенков униформы надевать такое было неприятно, но что же делать – Магус выбрал его за несгибаемый характер, а не за взгляды на моду.

Униформу он зарыл под деревом и сложил сверху несколько камней, отмечая место. Камни были увесистые, поросшие мхом и словно более настоящие, чем те, к которым он привык. Думать об этом было жутко, и Ларри мгновенно нашел способ с этим справиться: на четвереньках отполз от камней, рухнул под дерево и заснул.

Он открыл глаза и сразу понял, что времени прошло немало, медовый утренний свет сменился красноватым, вечерним. Ничего себе он проспал! Впрочем, была проблема и похуже: над его лицом, заслоняя деревья и небо, нависала чья-то морщинистая физиономия. Она была раза в два меньше человеческой и уродливая настолько, что Ларри дар речи потерял. Словно все недостатки внешности, какие только можно придумать, собрали в одном существе: ввалившиеся глаза с прожилками лопнувших сосудов, дряблая серая кожа, лицо вогнуто к центру, нос будто стремится втянуться обратно в череп. По зубам и волосам Ларри специалистом не был, видел их только у себя да у подпольщиков, но даже этой выборки было достаточно, чтобы судить: зубы редко бывают такими кривыми, а волосы – такими сальными и плоскими.

И кстати, о зубах. Ларри понял, что видит всю это коллекцию желтых и торчащих в разных направлениях ков потому, что их обладатель яростно скалится. Правила поведения в таких ситуациях гласили, что нужно выждать и оценить угрозу.

– Привет, – нерешительно сказало существо на языке, который Ларри теперь понимал. Смотреть, как двигаются человеческие губы, уже достаточно отвратительно, но любоваться на этот бледный тонкий рот было еще хуже. Ларри сглотнул, горло само дернулось, сжимаясь. – Ты чужак!

– Нет, – прошелестел Ларри. Чем он себя выдал? – Я местный. Люблю деревья.

«Что я несу», – подумал он. В школе они раз за разом отрабатывали ситуации вроде «Ты попадаешь в стан врагов», но он был совершенно не готов попасть в него так скоро. За неимением других идей Ларри поднял руки в знак подчинения и мирных намерений.

– Да нет же, это было не замечание! – утешило существо, и до Ларри наконец дошло: то, что он принял за безумный оскал, было приветственной улыбкой. – Я просто рад, что ты здесь. Очень, очень рад. Меня никогда не зовут на помощь, а я так хотел бы пригодиться!

– Ага, я с севера, – закивал Ларри. – Понял, что золотая магия проснулась, и отправился глянуть, как люди живут.

Уродливое существо снисходительно хмыкнуло.

– Ты скорее с северо-запада, врунишка, – прогудел низкий голос за его плечом. – С этакого островка посреди моря, где днем и ночью воет ветер.

– Ка… Какого островка? – прошелестел Ларри. Его со всех сторон окружили, а он и не заметил. – Я и моря-то никогда не видел. Кстати, мне уже пора – еще столько всего надо осмотреть!

Он выскользнул из-под нависающего над ним уродца, сел – и замер. Окружили его куда сильнее, чем он предполагал, – вокруг расселся десяток существ самого разного вида. Три сотканные из воды полупрозрачные красавицы, веселая блондинка в пышном платье, человекообразная груда камней, маленькое существо, похожее на крота в костюмчике, рослый худой парень с кожей, под которой словно огонь переливался. Прямо рядом с Ларри, среди корней дерева, дремало нечто пушистое и длиннорукое, в полусне почесывая длинным когтем нос.

– Э, – сказал Ларри. Рука так и тянулась в Тень за оружием, но он сдержался. – Всем недоб… Доброго дня. Глядите, что это там такое странное?

Все головы развернулись туда, куда он показывал, а Ларри бросился в противоположную сторону. В школе у него были высокие оценки по бегу, но это, увы, не помогло: ветка куста обвилась вокруг его ноги и дернула на себя. Ларри растянулся на животе, лихорадочно перебирая в голове модели поведения: испуг, дружелюбие, нападение, разговор. Пожалуй, дружелюбный испуг – самое то.