Плод чужого воображения

Ну, ладно, решатель, а с чего это вдруг он решает и о каких вообще проблемах речь, возможно, спросит читатель. Скучно ему, с того и решает. Мыслительные шестеренки требуют постоянной подпитки, так что хороши любые проблемы. Чем сложнее, тем лучше. У него даже собственный сайт есть, где все изложено честь честью. Желающие могут ознакомиться. В результате ему удалось распутать несколько загадочных детективных историй, поставивших в тупик нашу доблестную полицию. А все почему? В смысле, почему у него получилось лучше, чем у полиции? Да потому, что Монах видит реальность слегка перевернутой и под немыслимым углом, идеи у него сплошной сюр, а кроме того, в погоне за истиной, он ни перед чем не останавливается: влезть в чужую квартиру, стянуть редкую книжку, неосторожно оставленную без присмотра, порыться в шкафах без ведома хозяев, сунуть нос в чужое письмо, а также совершить многое другое, столь же противоправное, ему раз плюнуть. Нехорошо, конечно, но исключительно для пользы дела. Он любопытен и непосредственен как подросток, необидчив, доброжелателен и легок на подъем. Правда, несколько циник и считает себя как бы над моралью – это помогает ему ничему не удивляться. Хомо сум, одним словом.

Много лет подряд каждую весну Монах отправлялся в поход, взвалив на спину неподъемный рюкзак. В Непал, в Индию, в Тибет, по дацанам и монастырям, по бедным памирским гостиничкам-лоджиям, а то и просто по лесам-полям, как та стрекоза, которой под каждым кустом и стол и дом. И вот сидит он, бывало, на берегу быстрой речки или ручья… Костерок горит, на черном небе сияют яркие звезды, верхушки кедров пошумливают, и до ближайшего жилья еще топать и топать. В котелке хлюпает похлебка – от запаха слюнки текут; тихо, благостно, ни ящика, ни мобильника, лишь одни мысли о высоком.

Увы, увы, все осталось в прошлом. Около года назад с ним случилось несчастье – он попал под машину, прямо на пешеходном переходе… Раздают же козлам права! И с тех пор прихрамывает. Не всегда, а только когда устанет или для позы: давно подмечено за ним этакое желание поинтересничать, а кто без греха? Но если честно, нога побаливает и не хочет ходить на далекие расстояния. Его друг и соратник, журналист Леша Добродеев, золотое, с позволения сказать, перо, подвизающееся в «Вечерней лошади» – это не сарказм, а чистая правда! – местном бульварном листке, подарил ему красивую трость с серебряным набалдашником, и Монах картинно опирается на нее, что добавляет ему богемного колорита, а также благородства. Все ничего, но из-за проклятой ноги прекратились походы с рюкзаком, которых Монаху до такой степени не хватает, что временами он впадает в депрессию, что совершенно ему не свойственно.

Он искренне обрадовался встрече с Доктором, так как, по его словам, впал в одичание, особенно после того, как его друг и соратник Леша Добродеев убыл на конференцию журналистов в Берн – делиться опытом, а неугомонное семейство Шумейко отправилось на отдых в Турцию. Электронная почта пуста, в помощи никто не нуждается, у всех все распрекрасно; Интернет надоел, политика предсказуема и тоже надоела. И что прикажете делать бедному одинокому никому не нужному индивидууму без определенных занятий? Занятие, правда, имеется – фабричка «Зеленый лист», худо-бедно пыхтящая, их с Жориком детище, но сидеть с бумагами и цифрами, даже если ты доктор физмат наук… Увольте! Вот и остается накупить всяких вкусных вещей и ни в чем себе не отказывать. И черт с ним, с весом. А тут вдруг Доктор! Как подарок небес.

Сначала они выпили кофе в маленьком уличном кафе у площади, потом заказали по бокалу белого вина, потом Монах позволил себе несравненные блинчики «Сюзетта» с апельсиновым вареньем и шариком мороженого. Доктор отказался, сказал, что плотно позавтракал, и заказал еще вина. Потом еще и еще.

Они хорошо провели время. Повспоминали общих друзей; Монах жаловался на одиночество, Владимир Семенович утешал. В конце концов пригласил его к себе на дачу, где свежий воздух, овощи с грядки и замечательная компания. Душ, правда, на улице, вода не горячая, а едва теплая, нагретая солнцем, еще комары, а ночью квакают лягушки – без привычки не уснуть. Не квакают, а орут как ненормальные, если честно. Тут уж ничего не поделаешь, любовь и дикая природа. А мы у нее в гостях.

– Но, поверьте, Олег, это такие мелочи! – восклицал Доктор. – Я привык и не мыслю себе жизни без зелени, безмятежности и сельской тишины! Поверите, даже лягушки воспринимаются как часть этой тишины. В городе бываю лишь наездами – заплатить за квартиру да купить продукты. Компания подобралась славная, разговоры до третьих петухов. Все мы очень разные, но, что поразительно, общий язык находим. Милые женщины. Новые соседи недавно появились. Потрясающе интересно наблюдать проникновение чуждых элементов, так сказать… Назовем их условно «вбросами», в хорошем смысле, разумеется. Проникновение и диффузию этих самых вбросов в устоявшийся и притертый «старый» коллектив с общими взглядами, симпатиями и антипатиями. Даже их словечки, даже отношения друг с другом – все чуждо, все диссонанс, все царапает!

– И сколько же их насчитывается, вбросов? – заинтересовался Монах.

– Трое. Глава семейства, его супруга и ее сестра. Потрясающе одиозные особи. Хотите посмотреть?

– Хочу!

– Тогда милости прошу ко мне в гости. Вам, как психологу и путешественнику, будет интересно. И в шахматы можно будет сыграть. Или в картишки.

На том и порешили. Забежали на минутку домой к Монаху за пижамой, зубной щеткой и парой футболок, вызвали такси и взяли курс на дачный поселок.

Глава 7

Семейство

– Ну и как вам соседи? – Денис посторонился, пропуская жену и свояченицу. Они возвращались к себе после посиделок с соседями. – Хиловатая компашка, как по мне. Мужики, в смысле. А девчонки ничего, справные. Инесса – вообще королева. А эта… Любаша! Простенькая, но славная.

– Инесса королева? – фыркнула Иричка. – Толстая старая корова! Корчит из себя…

– Не скажи, мать. Красотка, каких мало. Порода чувствуется. Ты ее руки видела? Пальцы тонкие, длинные, ногти свои. Классика, а не наклеенный ширпотреб. И в твой шалман она не пойдет, даже не надейся. И голос, должно быть, приличный, надо будет спросить контрамарочку.

– Заткнись! – закричала Иричка. – Много ты понимаешь! Она же шлюха! Ее весь город знает! Мужики еще у школы дежурили…

– Кому много дано, с того много спрашивается. – Денис получал удовольствие, дразня жену. – Шлюха! Люблю шлюх, с ними возни меньше, все умеют, все знают.

– Ага, тебе лишь бы возни меньше! – ядовито сказала Иричка. – Алкаш! Совсем мозги пропил?

– Пил, пью и пить буду! – благодушно парировал Денис. – Не дождетесь. Не на твои. – Он стянул с себя футболку и джинсы, бросил на диван; остался в красных трусах.

– А на чьи, интересно? Ты, пузатая ню! Отрастил трудовой мозоль! Смотреть противно.

– Я такой! – Денис самодовольно похлопал себя по животу. – Не смотри. А давай посчитаем, мать. Неси калькулятор. Сколько твои шмотки, сколько моя водяра. Зин, будешь арбитром.

– Денис, перестань, – отозвалась Зина. – Ира, ты тоже. Кто будет чай?

– Ах ты, моя ласточка! – обрадовался Денис. – Я буду! Ей не дадим. Продолжайте, мадам, ваши инсинуации.

– И крутит сразу с двумя! С полковником и доктором! Дрянь!

– Завидки берут? Отбей! Или не потянешь? Смотри только, чтобы без жертв, а то знаю я тебя. Без висельников.

– Я? Не потяну? – Иричка захохотала. – Она же старая!

– Конечно, на год старше. Куда какая старая. Старуха Изергиль.

– На четыре!

– Такие женщины, как Инесса, не стареют, к твоему сведению. Шикарный типаж. Зин, как она тебе? – крикнул Денис.

– Кто? – ответила из кухни Зина. – Идите сюда!

– Идем!

Перепалка продолжилась на кухне. Денис оставался добродушен и забавлялся от души. Он напоминал Бахуса, правда, если тот носил красные трусы. А так – вылитый! Толстый, пузатый, краснорожий, с длинными седыми патлами. Иричка же, будучи женщиной горячей и вздорной, выходила из себя и заворачивала такие словечки, что уши вяли. Зина неторопливо разливала чай и увещевала обоих. Сцены, подобные этой, были до тошноты привычны и предсказуемы. Семейство собачилось, как выражался Денис, по любому поводу, не стесняясь окружающих и тем более Зины.