Страница 4 из 8
Валера не отходил от гроба. Плакал, не верил – дедушки больше не будет. Недавно копали червей в огороде, ходили на рыбалку, а теперь дед лежит неподвижно.
После похорон бабушка робела ночевать дома. Каждый вечер собирала внука, и они шли к «другой Тасе», так называл Валера свою прабабушку, её, как и бабушку, звали Тасей. Другая Тася жила в землянке, крыша которой летом зеленела травой. Землянка была просторной, на две большие комнаты. У Валеры с четырёх лет имелось послушание, каждое утро бабушка, подоив корову Майку, давала литровую банку парного молока, отнести «другой Тасе». За что всякий раз получал от «другой Таси» конфетку. В землянке царил таинственный сумрак, вкусно пахло сухими травами, в углу стояли иконы, горела лампадка. Одна из тех икон – Казанская Божья Матерь – сегодня главная святыня домашнего иконостаса Валерия. Образ редкого письма – Богородица ликом схожа с Филермской Божьей Матерью, которую согласно церковному преданию апостол Лука написал при земной жизни Девы Марии, повторив черты молодой Богородицы.
У «другой Таси» имелась самопрялка с педалью, её разрешалось Валере понажимать. На стене висели большие часы в футляре с двумя гирьками и золотистым маятником. Циферблат был в футляре, а безостановочно ходящий из стороны в сторону маятник вне его. Валера был счастлив, если ему разрешали подтянуть гирьки.
День на четвёртый или пятый после похорон деда Валере приснился сон. Кто-то взял его под заунывный колокольный звон на руки и понёс по землянке «другой Таси», мимо часов, мимо прялки, мимо икон… От рук исходила нежность, любовь, тепло. Они пронесли Валеру по землянке и с превеликой осторожностью положили на кровать. Сон на всю жизнь врезался в память… И колокольный звон, и эти заботливые руки…
Утром Валера бодро доложил бабушке – кто-то носил его по землянке под колокольный звон. Кто он, не видел, но было совсем не страшно.
Бабушка от радостного доклада внука пришла в великое волнение, запричитала: «Дед хочет забрать тебя к себе! Он страшно любил тебя, хочет забрать к себе!»
Бабушка и причину сна, не задумываясь, нашла, и радикальное средство защиты, чтобы сон не стал вещим, тут же обнародовала: в срочном порядке крестить внука. Схватила его в охапку и повезла за сто километров в районный центр.
Батюшка был с чёрной густой бородой, первым делом спросил Валеру:
– Креститься умеешь?
Валера уверенно кивнул головой:
– Да!
– Ну-ка, ну-ка покажи!
Валера одним пальцем изобразил что-то мало похожее на крестное знамение. Батюшка, улыбаясь в бороду, стал учить креститься. Потом задал архитрудный вопрос:
– Бабушку слушаешься?
Валера обречённо повесил голову.
Бабушка засмеялась:
– Прутиком вчера попало по мягкому месту. Двух цыплят придушил.
Батюшка после крещения повёл Валерия в магазин и вручил большой кулёк шоколадных конфет:
– Держи, только бабушку не забудь угостить.
Валера сказал «ага», ловко прижал кулёк локтем левой руки к животу, запустил в него правую, молниеносно развернул одну за другой две конфетки, разом засунул в рот, а после этого протянул кулёк бабушке – угощайся.
После крещения бабушка начала учить его молитвам. Немного было таковых в её арсенале: «Отче наш», «Богородица», «Царю Небесный»… Первым делом освоил Валера «Отче наш». С той поры бабушкин урок на всю жизнь вошёл в привычку, прежде чем ложиться спать, Валера читал Господнюю молитву. Прочитает, перекрестится и в кровать.
Так что дед своей смертью ускорил крещение внука. Кто его знает, когда бы оно произошло. До школы Валере оставалось всего ничего, а так как мама его учительница, о церкви и разговора быть не могло…
Первый раз причастился Валерий и исповедался в двадцать лет. Друг назначил его свидетелем на своей свадьбе с венчанием, перед которым батюшка велел всем участвующим в таинстве исповедоваться и причаститься. После свадьбы Валера несколько раз причащался без подготовки и исповеди. Приходил на литургию, выстаивал службу от начала до конца, упрямства ему не занимать, и подходил к Чаше. Рассуждал: раз люди идут, значит, так положено.
Глава третья
Батюшка Антоний
На литургию Валера ходил в кафедральный собор, почему и удавалось причащаться по принципу «все побежали, и я побежал» – без подготовки. Народу много, исповедь принимали несколько священников, очередь к Чаше длинная, за всеми не уследишь. Тем более вид у Валеры серьёзный, представительный.
Всё изменилось, когда в двух кварталах от его дома в бывшем детском садике освятили церковь Святого Духа. Отец Димитрий служил в ней один и сразу вычислил «партизана».
– Вы исповедовались? – спросил Валеру, когда тот со скрещёнными руками подошёл к Чаше.
– А зачем?
– Утром вкушали?
– А как же.
К причастию батюшка, само собой, Валеру не допустил и попросил подойти после службы. С того момента под руководством батюшки Димитрия началось у Валеры воцерковление. Однажды батюшка сказал на очередной Валерин вопрос:
– Не знаю, что ответить. Тебе нужен монах, опытный в ведении духовной брани. Предлагаю к старцу обратиться.
– А это кто такой?
– Есть монахи, молитвами которых города стоят, думаю, батюшка Антоний из них.
Так Валера узнал о существовании иеромонаха отца Антония.
Батюшка Димитрий привёл Валеру к нему, познакомил и оставил наедине.
Валера поведал батюшке о себе и начал задавать вопросы. Ответы получал доходчивые и убедительные. В частности, Валера пожаловался на кошмары, которые донимали его по ночам. Жизненная ситуация была такой, что работал в двух местах, когда и отдохнуть, как ни ночью, а там бесовщина. Отсюда постоянный недосып.
Батюшка Антоний заулыбался:
– Какой хитрющий враг! Когда ему служил, он тебя не трогал, стоило пойти наперекор – накинулся. Тут, мой дорогой, или-или. Встал на тропу войны, будь готов к борьбе. Думаешь, враг обрадовался, что курить ты бросил. Столько лет рукоплескал каждой твоей сигарете, а ты лишил его фимиама. Где ж ему быть довольным! Начал менять образ жизни, он и забеспокоился, засуетился: кормился преспокойненько твоими грехами, вдруг трах-бах – садишь его на голодный паёк.
«Батюшка взялся ставить меня на лыжню, – рассказывал Валера, – я находился в прелести, за несколько месяцев до этого усвоил неправильный образ молитвы. Отцу Димитрию почему-то не рассказывал об этом. Встаю на молитву и представляю в уме «Бога». Именно в кавычках. Началось с того, что приснился огромный с девятиэтажный дом старец. В светлых одеждах, наподобие священнических, с украшениями, седовласый, серьёзный взгляд, а в руках меч. Меч протягивает мне. Молча. Я беру. Воспринял вручение меча, как посвящение в воины Христовы. С того сна молился этому старцу. Становясь на молитву, воспроизводил в уме образ «Бога» и обращался к нему. Собственно, напрягаться, для вызова портрета старца, не надо было. Стоило вспомнить о нём, тут же вставал перед внутренним взором во всей огромности. Под рукой всегда находился. Воспринимал эту оперативность с гордостью, подтверждением факта – я избранный воин Иисуса Христа. Пока однажды не случился шок: молюсь старцу, а из-за его головы с левой стороны дьявольская рожа высовывается. Ни с чем не спутаешь. Отвратительная образина – рожки на лысой голове, в глазах злорадство, мол, как я тебя. Мне бы понять, что к чему, я истолковал увиденное в свой адрес: какой же я распоследний грешник, если самое святое бес поганит».
Батюшка объяснил, Бог как раз и показал, чьи руки «божественный образ» рисуют в голове, кто «старца» подсовывает раз за разом.
Около часа длилась первая беседа с батюшкой. Валера высказал наболевшее, ответы получил, собрался было прощаться… Тем временем к батюшке одна за другой стали бабушки заходить. Благословение берут, на диван по-деловому садятся. Сразу видно, не первый раз здесь.
Батюшка предложил Валере:
– Сейчас молиться будем, присоединяйся.