Страница 55 из 58
Песок в песочных часах сыпался быстрее, чем они рассчитывали, денежки стремительно таяли. И вот пятнадцатого февраля Дафф побрился, надел чистую рубашку и отправился к Кэнди за очередным займом. Пока он спускался по склону, Шон провожал его взглядом. Неделю назад они продали лошадей, и он даже помолился – в первый раз за много лет.
Дафф вернулся поздним утром. Стоя на краю шурфа, он смотрел, как Шон закладывает заряды для следующего взрыва. Спина его блестела от пота, при движении на ней рельефно играл каждый мускул.
– Отличная работа, дружок, продолжай в том же духе.
Шон поднял голову и посмотрел на компаньона покрасневшими от пыли глазами.
– Сколько дала? – спросил он.
– Еще пятьдесят, но это последние – так она говорит.
Шон перевел взгляд на пакет у Даффа под мышкой:
– А это что?
Он разглядел выступившие на бумаге бурые пятна, и у него потекли слюнки.
– Первоклассная говядина, и сегодня на завтрак никакой кукурузной каши, – ухмыльнулся Дафф.
– Мясо, – с наслаждением произнес Шон. – Поджаренное, но не до конца, когда кусаешь и чувствуешь кровь, да еще приправленное чесночком и солью…
– А мы с тобой сидим рядышком и оглашаем дикие горы веселой песней, – подхватил Дафф. – Но хватит поэзии, поджигай фитили, и пошли поедим.
Через часок они шагали по дну шурфа, а за их спинами шел Мбежане с толпой зулусов. Шон рыгнул:
– Гм, приятно даже вспомнить… а на кукурузную кашу больше смотреть не могу.
Они дошли до конца, где лежала куча недавно взорванной земли вперемешку с осколками камня.
У Шона задрожали кончики пальцев, по рукам побежали мурашки, дыхание перехватило. Дафф с силой вцепился ему в плечо, пальцы его тоже дрожали.
То, на что они смотрели, было похоже на змею, на ползущего в стенке траншеи толстого серого питона, исчезающего в куче обломков породы и появляющегося с другой ее стороны.
Первым тронулся с места Дафф. Опустившись на колени, он взял в руки кусок жилы, большой, серый в крапинку обломок, и поцеловал.
– Так это же она, слышишь, Дафф?! – возопил Шон. – Это же Ведущая жила!
– Мы поймали за хвост радугу!
– Все, больше никакой каши, – тихо проговорил Шон, а Дафф рассмеялся.
И оба дико, как сумасшедшие, захохотали от радости. Наконец-то победа!
13
– Дай еще подержать, – сказал Шон.
Дафф передал ему слиток.
– Черт возьми, тяжелый.
– Еще бы, – согласился Дафф.
– Фунтов пятьдесят, не меньше.
Шон двумя руками держал слиток размером с сигарную коробку:
– Пожалуй, больше!
– За два дня работы мы покрыли все наши траты.
– Думаю, даже еще осталось.
Шон положил золотой брусок на стол. В свете лампы он светился множеством бликов, словно дарил им улыбки, и Дафф наклонился и погладил его; поверхность слитка была бугристой от грубой заливочной формы.
– Рук не могу оторвать, – конфузливо признался он.
– Да и я тоже. – Шон опять протянул руку и коснулся слитка. – Через недельку-другую сможем заплатить Кэнди за все заявки.
Дафф вздрогнул:
– Что ты сказал?
– Что сможем заплатить Кэнди.
– А мне показалось, у меня что-то со слухом, – сказал Дафф и снисходительно потрепал его по руке. – Послушай меня, дружок, я постараюсь объяснить это как можно проще. Так каков у нас срок выплаты по заявкам?
– Три года.
– Правильно. Теперь следующий вопрос. У многих людей на прииске водятся денежки?
Шон был озадачен:
– Ну… у нас теперь есть и… и…
– Больше ни у кого, это пока не приехал Градски, – помог ему с ответом Дафф.
– А братья Хейнс? Они тоже докопались до Ведущей.
– Конечно, да толку им от этого мало, пока из Англии не привезли оборудование.
– Продолжай.
Шон ломал голову, к чему это клонит Дафф.
– Мы не станем выплачивать Кэнди прямо сейчас. Вместо этого мы используем его, – он похлопал по слитку, – и все остальные слитки, что у нас будут, чтобы скупить все заявки, на которые можно будет наложить руки. Для начала заявки Дока Сатерленда, которые между нами и «Буром и гудком». Потом закажем парочку больших агрегатов по десять дробилок каждый, и, пока они будут выдавать нам слитки, мы станем тратить их, чтобы скупать землю, финансировать кирпичные заводы, механические мастерские, транспортные компании и многое другое. Я уже говорил тебе, что золото можно добывать разными способами, не обязательно для этого рыть землю.
Шон молча уставился на друга.
– Ну что, высоты не боишься?
– Да вроде нет, – ответил Шон.
– Тебе это пригодится, потому что мы движемся вверх, туда, где летают орлы, и скоро ты станешь участником самой большой финансовой операции, какую видела эта страна.
Шон достал из коробки, подаренной Кэнди, сигару и закурил; рука его немного дрожала.
– А не думаешь ли ты, что лучше всего было бы… ну, не торопиться, что ли. Черт возьми, Дафф, мы же только два дня разрабатываем Ведущую и…
– И заработали тысячу фунтов, – перебил его Дафф. – Послушай, Шон, я всю свою жизнь ждал такой возможности. На этом прииске мы с тобой первые: вот он, раскинулся перед нами, как ноги шлюхи. Так давай же возьмем его.
На следующее утро Даффу повезло: он застал Дока Сатерленда рано утром, чтобы поговорить о деле, пока тот не начал выпивать. Еще час, и было бы поздновато. Тем не менее Док опрокинул стакан и упал со стула еще до того, как подписал договор о передаче Шону с Даффом двадцати пяти заявок. Не успели на этом договоре высохнуть чернила, как Дафф уже ехал к палаточному городку Ферриерас, чтобы отыскать Теда Рейнеке, который владел заявками на другой стороне «Кузена Джока».
Шон оставался на шахте, присматривал за работой камнедробилки и кусал ногти. В течение семи дней Дафф успел скупить более сотни заявок и влезть в долги на сорок тысяч фунтов стерлингов.
– Дафф, ты сходишь с ума, – умолял его Шон. – Мы снова все потеряем.
– Сколько мы уже заработали?
– Четыре тысячи.
– Десять процентов долга за десять дней – и это на нашей несчастной камнедробилке с четырьмя толчеями. Так вот, приготовься и держись за шляпу, дружок: завтра я собираюсь подписать бумаги на сорок заявок по ту сторону «Бура и гудка». Я бы и сегодня это сделал, но этот чертов грек требует по тысяче фунтов за штуку. Придется платить, ничего не поделаешь.
Шон сжал виски:
– Дафф, прошу тебя, черт возьми, мы и так по уши в долгах.
– Не лезь не в свое дело, дружок, просто смотри, как надо работать.
– Все, я пошел спать, мне ведь снова придется за тебя вкалывать, пока ты нас разоряешь.
– Не обязательно… я нанял этого янки, Кёртиса. Ну, помнишь, твоего спарринг-партнера. Оказывается, он шахтер и готов работать за тридцатку в месяц. Так что едем со мной, посмотришь, как я делаю тебя богачом. С греком я встречаюсь в девять часов в гостинице.
14
В девять часов Дафф сидел и болтал, а Шон примостился на краешке стола и молчал. В десять часов грек так и не появился. Дафф сидел мрачный, а у Шона от облегчения развязался язык. В одиннадцать Шону захотелось вернуться назад на шахту.
– Это знак, Дафф, это предупреждение. Сам Господь Бог увидел, как мы тут сидим, готовые сделать ужасную ошибку. «Нет, – сказал Он, – Я не позволю им делать этого, Я устрою так, что грек сломает ногу, не могу допустить, чтобы с этими милыми парнями такое случилось».
– Не понимаю, почему ты до сих пор не ушел в монастырь? – отозвался Дафф и посмотрел на часы. – Ну все, пошли отсюда!
– Слушаюсь, сэр! – Шон с готовностью вскочил. – У нас еще куча времени, вернемся и до обеда почистим столы.
– Кто тебе сказал, что мы идем домой? Мы идем искать грека.
– Но послушай, Дафф…
– Послушаю позже, пошли.
Они направили лошадей к «Светлым ангелам» и, оставив их возле входа, вошли в полумрак таверны. Внимание их сразу привлекла группа людей, сидящих за одним столом. Спиной к ним сидел грек – пробор на его маслянисто-черных вьющихся волосах был словно проведен мелом по линейке. Шон перевел взгляд на двоих, сидящих напротив. Оба евреи, тут ошибки быть не должно, правда на этом сходство между ними кончалось. Тот, что помоложе, – тоненький, с гладкой, обтягивающей скулы смугловато-оливковой кожей, ярко-красными губами и мягким взором светло-карих глаз с длинными девичьими ресницами. Рядом с ним – человек с изначально слепленной, похоже, из воска фигурой, которую подержали рядом с жарким огнем. Плечи опущены так, что и на плечи-то не похожи, туловище как груша – и эта оплывшая конструкция, по-видимому, с большим трудом держит на себе огромную куполообразную, как башня Тадж-Махала, голову. Голову венчала прическа а-ля брат Тук[31], волосы не закрывали ушей. Но вот глаза – эти мерцающие желтоватые глаза – в них не было ничего забавного.
31
Имеется в виду монах Тук, соратник Робин Гуда.