Страница 4 из 30
При этом анимационные фильмы работают не только для детей, например, в них Иран вступает в вооруженную борьбу то с США, то с Израилем, побеждая своих врагов [6–8]. Причем считается, что это иранский ответ на западные видеоигры. Оберегают и взрослых. При трансляции футбольного матча «размазали» сосцы волчицы на эмблеме футбольного клуба «Рома» [9]. При посещении иранским президентом римского музея обнаженные античные статуи прикрыли коробками [10]. Трансляция вручения Оскара заставила прикрыть обнаженные плечи актрисы Ш. Терон [11]. Такое столкновение двух виртуальностей можно увидеть и в российском примере, когда архимандрит спел в храме «Мурку», за что был отправлен из Московской епархии в Тирасполь [12–13]. Такое же столкновение виртуальностей можно увидеть в ситуации, когда молодые люди пытались поджарить яичницу на Вечном огне в Киеве.
Кстати, у историка В. Ключевского есть интересное наблюдение. Когда мы берем в руки иностранную вещь, мы невольно перенимаем ментальность ее создателя. Он замечал, что первые иноземные куклы появлялись в руках царевичей.
Китай в дополнение к своему кинопроизводству влияет на американское, и он может осуществлять такое влияние на американский виртуальный продукт в свою пользу, поскольку является одним из главных его потребителей [14–16]. Это явно цензура, которую можно назвать при желании мягкой. Например, из «Пиратов Карибского моря: На краю света» в китайской версии исчез лысый китайский пират. В «Людях в черном – 3» произошло то же самое, когда неприятные инопланетяне оделись, как китайские работники ресторана. В китайской версии «Скайфолла» исчезли ссылки на коррупцию и проституцию в Китае. И все это потому, что Голливуд зарабатывает на продаже билетов в Китае больше, чем где бы то ни было, кроме Северной Америки.
Это влияние на фильмы, получившие прокат в Китае. Но есть более широкий спектр китайского влияния, который можно выразить заголовком одной из газет: «Россия захватила наши выборы, Китай забирает все остальное» [17–20]. Австралия, Новая Зеландия, США, Канада фиксируют попытки Китая коррумпировать своих политиков и бизнес, университеты и think tank’и, обозначая это мягко как политику влияния, которая сильно активизировалась.
Сенатор М. Рубио говорит: «Мы много обсуждали российское вмешательство в наши выборы, но китайские попытки влияния на нашу публичную политику и наши основные свободы являются более распространенными, чем многие люди себе представляют». Возможно, в этом также лежит причина резкой реакции США в отношении тарифов [21–22]. При этом Трамп заявляет, что Америка не начинает торговую войну с Китаем, поскольку давно ее проиграла.
Теоретикам из-за этих действий Китая и России по отношению к США пришлось внести в известную классификацию Дж. Ная очередной вид силы после мягкой, жесткой и умной [23]. Новая сила обозначена как «острая» (sharp), именно она исходит от авторитарных стран.
Острая сила объясняется следующим образом: «Усилия авторитарного влияния «остры» в том смысле, что они пронзают, проникают или перфорируют информационные среды в странах-целях. В безжалостном новом соревновании, которое происходит между автократическими и демократическими государствами, методы «сильной власти» репрессивных режимов следует рассматривать как наконечник кинжала или шприц. Эти режимы не обязательно стремятся «завоевать сердца и умы», что является обычной целью для усилий «мягкой силы», но они, безусловно, ищут способы управления своей целевой аудиторией, манипулируя или отравляя информацию, которая их достигает».
Среди других характеристик острой силы называются направленность на точки разделения общества, а также, в отличие от жесткой силы, острая сила обладает определенной незаметностью. И еще одна характеристика: «С помощью острой силы обычно непривлекательные ценности авторитарных систем, которые поощряют монополию власти, контроль сверху вниз, цензуру и принудительную или купленную лояльность, направляются вовне, а те, на кого они повлияли, представляют собой не так аудиторию, как жертв».
Исследователи предлагают следующие пути борьбы, которые должны взять на вооружение все демократические государства:
– преодолевать малую информированность граждан о Китае и США,
– разоблачать авторитарное влияние,
– прививать демократические общества против вредного авторитарного влияния,
– подтверждать поддержку демократических ценностей и идеалов,
– переосмыслить понятие «мягкой силы».
Нам представляется все это достаточно важным как первый этап осмысления происходящего. Объединив разные типы подобных влияний, мы сможем четче представлять, с чем именно имеем дело, что облегчает выработку противодействия. Когда в голове есть подобный концепт, мы скорее заметим его в реальности.
Виртуальное пространство своим активным функционированием без особых дополнительных усилий выступает и в атакующей роли, и в защищающей. В норме даже в своем пассивном состоянии оно реагирует на чужое появление и проявление, как организм реагирует на инфекцию. Но такая ситуация была более характерной для прошлого, чем для сегодняшнего дня. Современность характеризуется более терпимым отношением к чужим виртуальным продуктам, если они не вторгаются в область сакральных ценностей.
В этой сфере поиска объективного понимания сакральности с помощью нейропсихологии работает С. Этрен с коллегами, которые изучили как конфликт Израиль – Палестина, так и возникновение новой сакральности – ядерной проблемы для Ирана [24–27]. Как оказалось, сакральные ценности не поддаются обмену на материальные, их невозможно оценить по монетарной шкале.
Эти исследования финансируют в том числе и военные, которые не могли понять, почему в процессе мирных переговоров невозможно поменять одни территории на другие, даже большие по размеру. Военные гранты лежат также в исследованиях по структурированию событий в нарративах с точки зрения обращения к ценностям [28].
Исследователи отмечают другой тип человеческого мышления, связанный с сакральностью: «Нарративное структурирование, которое нацелено на сакральные ценности слушателя, включая ядерные личностные, национальные и/или религиозные ценности, могут быть особенно эффективны при влиянии на интерпретацию слушателем излагаемых событий. Сакральные ценности являются такими, которые сопротивляются компромиссу, они в сильной степени связаны с психологией идентичности, эмоций, морального принятия решений и социального мышления. Мы смотрим на нарративное структурирование, которое использует сакральные отсылки, как на сакральное структурирование. Когда сакральное структурирование применяется к обычным проблемам, слушатели могут реагировать на эти проблемы по-другому, опираясь на сакральные принципы вместо использования утилитарных рассуждений» [29]. Активность мозга испытуемых при чтении разного типа историй фиксировалась с помощью МРТ.
Защитные действия против чужого вторжения можно понять, поскольку виртуальная война является сложным многоканальным и многофакторным воздействием на виртуальное пространство с целью получения результата в трансформации когнитивного пространства, который приведет к изменениям в поведении.
Опыт СССР показал, что его разрушение шло по линии массовой культуры и продуктов массового потребления. Область идеологии надежно охранялась, поэтому «иное» пришло через менее охраняемые каналы влияния. Молодежь слушала западную музыку, смотрела западные фильмы, ходила в джинсах. Она жила как бы в другом мире, физически находясь в советском.
Воздействие на массовое сознание идет, как правило, сквозь воздействие на целевые группы, которые на следующем шаге будут воздействовать на все население. Такой подход полностью соответствует теоретически проработанным вариантам воздействия. С одной стороны, это теория гегемонии А. Грамши, в рамках которой правящий класс удерживает нужную виртуальную модель мира с помощью интеллигенции, продукция которой базируется на модели мира доминирующего класса, а значит, служит упрочению сложившегося положения вещей.