Огнедева. Перст судьбы

На поминальной трапезе в честь погибших, которую ладожане устроили в избе, Хрёрек с сыном и несколькими приближенными тоже присутствовал. Стейн так и не понял, почему Святобор, Доброня и Деленя сочли возможным, после жаркого обсуждения вполголоса, допустить их к участию в трапезе по такому, казалось бы, чисто семейному делу. Ради их родства с халогаландцем Оддом сыном Свейна – но он сам-то здесь при чем? Стейн тайком спросил Велемилу о причине такого удивительного радушия, но она отвечала как-то уклончиво.

– Ну, сейчас они нам не родня… – Она улыбнулась каким-то своим мыслям. – А может, придет время, и будут родня…

Стейн в недоумении посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Хрёрека и Хакона. Уж не на эту ли невесту для сына Хрёрек намекал? Конечно, еще вчера утром они не знали о ее существовании, но вполне могли заранее замышлять женитьбу на девушке из семьи какого-нибудь местного хёвдинга – чтобы получше закрепиться в чужом краю. Мысль эта как громом его поразила. А Велемила, видя его потрясенное лицо, только рассмеялась и ушла к печке, где шкварчали на глиняной сковороде блины.

Вопреки печальным обстоятельствам и неприютной обстановке, поминальное пиршество прошло хоть и скромно, но хорошо. Поговорили о Хранимире и его сыновьях, вспомнили Бьёрна Красноречивого и даже отметили, что по сравнению с прочими свеями этот был еще ничего… Хрёрек весьма оживил беседу. Он оказался довольно любопытен и хотел все знать о крае, куда его занесла судьба. Дотошно выспросив все о роде валгородских воевод, он задавал всем множество других вопросов. Откуда течет эта река? Какие еще есть на ней поселения? Многолюдна ли округа? А где живут здешние люди? Чем они богаты? Кто ими управляет и каким образом? Неужели тут нет ни одного конунга? Чем торгуют, какие товары отсюда вывозят и какие ввозят? Говорить о торговых путях ладожане предоставляли Стейну, но он сидел мрачный, расстроенный намеками Велемилы и собственными догадками. Правда, не похоже, чтобы Хрёрек или Хакон уделял девушке внимание: они разговаривали в основном с мужчинами. Но, может, они просто хотят сперва удостовериться, достаточно ли знатен и могуч «Домагест харсир» и поможет ли родство с ним завоевать богатство и власть? Вот Хакон переместился к Витошке, а тот сидел бок о бок с Велемилой, и наследник Хрёрека оказался совсем рядом с девушкой. Они болтали о чем-то втроем, но Стейн почти ничего не разбирал, поскольку сидел довольно далеко, а говорливый Хрёрек помещался между ним и девушкой.

– А кто этот парень в вязаной шапочке? – тем временем шепнул Хакон, наклонившись к Велемиле и глазами показывая на Стейна. – Это, случайно, не сын твоего воспитателя?

– Кого? – удивилась Велемила. – Какой сын? Он сын… я не помню имени его отца, но его дядя по матери – богатый торговый человек, он зимует в Альдейгье.

– А я подумал, что это сын твоего воспитателя и что он в тебя влюблен. Уж больно злыми глазами он смотрит на меня. – Хакон улыбнулся, уверенный, что к нему очень даже стоит ревновать. Ему было всего шестнадцать, но за время многолетних странствий с отцом он столько повидал и столько пережил, что мог считать себя зрелым мужем.

– К тому же, судя по его виду, он недавно с кем-то подрался, – добавил Бирнир, сын воспитателя самого Хакона и вследствие этого его ближайший приятель с детства.

– Я знаю, с кем. – Хакон показал глазами на Деленю, у которого тоже вовсю цвели на лице синяки и ссадины. – Кулаки у обоих ободраны одинаково.

– Да это опасный человек! – Бирнир поежился, и оба залились смехом. – Он, верно, думает, что ты приехал в Альдейгью, чтобы посвататься к дочери хёвдинга.

– Наши невесты дорого стоят! – поддразнила их Велемила, но эта мысль ей понравилась.

Разве она не заслуживает того, чтобы к ней сватался сын конунга? Она не слишком разбиралась в древних северных вождях, всяких там Иварах и Харальдах, но смутно помнила, что иметь среди предков Харальда Боевого Зуба и еще Рагнара Кожаные Штаны – это очень даже неплохо! Вологор много занятного о них рассказывал по зимам.

– Уж я надеюсь, у меня хватит денег! – воскликнул Хакон, и оба они с Бирниром опять покатились со смеху, который Велемиле даже показался обидным. Видя, как она надменно поджала губы и отстранилась, Хакон перестал смеяться, сделал почтительное лицо, подвинулся по скамье вслед за ней и доверительно шепнул: – Я и правда намерен найти себе невесту на Восточном Пути. Я слышал об одной подходящей девушке. Скажу больше: ради встречи с ней мы и приехали. Правда, нам предстоит немало потрудиться… Но пока я не могу сказать тебе больше, – закончил он, многозначительным взглядом ответив на взгляд Велемилы, в котором горело любопытство.

Она даже отвернулась, чтобы скрыть волнение. Что Стеня ревнует – это видно. Но неужели он прав? Неужели Хрёрек привез своего сына, чтобы посвататься… к ней, Велемиле? По своему роду она вполне достойная невеста даже для сына конунга, в этом ничего необычного нет. Женился же киевский князь Аскольд на ее родной сестре Дивомиле, и она теперь – его княгиня. Но откуда они узнали о ней и ее семье? Впрочем, ясно откуда, сама себе тут же ответила Велемила. От князя Ольга! Он-то знает, что у ее отца есть еще дочери, и мог сказать об этом мужу своей сестры. И вот они приехали… Ну точно как в саге о Франмаре! Тот был знатен, но не богат и не имел никаких владений. Хрёрек тоже, хоть и ведет род от самых могучих древних конунгов, не имеет угла, где перезимовать. Брак с дочерью какого-нибудь из влиятельных людей – для него единственный способ прилично устроиться. Не для того же Франмар Викинг стремился к Ингебьёрг, чтобы один раз ее поцеловать! Да он ее и не видел ни разу до этого, может, она страшна была, как марушка нечесаная[12]. Нет, он стремился к владениям и власти ее отца, зная, что у того нет других наследников. А что с тех пор изменилось?

«Ничего у тебя не выйдет!» – мысленно поддразнила Хакона Велемила. Она уже сговорена, и желающим к ней свататься сперва придется разобраться с тем, кому она предназначена. А лихо было бы, если бы два князя из-за нее передрались! Тогда все знали бы, что она не хуже Дивляны!

Воодушевленная этой мыслью, Велемила сквозь опущенные ресницы тайком рассматривала Хакона. Пусть из этого ничего не выйдет, но она мысленно примеряла к себе этого жениха, как платье из миклагардского шелка: хорошо ли будет? Метнув взгляд на сидевшего напротив Стеню, она увидела на его лице выражение такой досады и несчастья, что ей даже стало смешно, и она поспешно прикрыла рот ладонью.

Но вскоре она забыла о сватовстве: Витошка, Хакон и Бирнир стали втроем подбивать ее еще раз выйти и посмотреть, не сидит ли теперь на своей могиле старый воевода.

– Да ты боишься! – шептал Витошка, стараясь, чтобы не услышали старшие. – Вцера цьуть подол не обмоцьила, больше ведь не пойдешь, ты ведь не дура, да?

– Сам ты портки обмоцьил! Чудо чудинское! – как, бывало, Велем, поддразнила его Велемила. Сын чудинки, Витошка «цокал», как многие дети от смешанных браков. Домагость в таких случаях давал ему подзатыльник и приказывал говорить правильно, но сейчас отца не было рядом, и Витошка не следил за речью.

– Ты, должно быть, одарена особенной способностью видеть духов! – подпевал ему Хакон, в душе озорной и любопытный, даром что сын конунга. – Никто из нас не видел привидения на этих могилах, а мы ведь провели здесь девять или десять ночей! Мы видели только синие огоньки, но сам тот мертвый хёвдинг показался только тебе! Сходи, может быть, он захочет еще что-то передать вам от богов!

– Он больше ничего не будет говорить. Его душу обогрели, накормили и указали ей дорогу в Ирий.

– Куда?

– Ну, можете считать, что в Валгаллу. – О Валгалле она знала от Вологора. – Он ведь знатного рода и погиб в битве.

– А раз он уже там, то и бояться нечего! – обрадовался Бирнир. – Ты смело можешь выйти и убедиться, что его там нет!

– И вы, доблестные мужи, можете выйти со мной и тоже убедиться, что его там нет! – отозвалась Велемила. – Идемте! Или боитесь портки обмоцьить? – Она бросила ехидный взгляд на Витошку.

12

Марушка – русалка (живущая в хлебном поле).