Ракшасье счастье

- Слушай, Виелин, а обязательно вырисовывать все эти перья? Зачем? И почему Саджика ты разукрасил гораздо меньше?

- Эти узоры нужны для того, чтобы зов прежнего источника силы не помешал прикрепиться к новому. Юного Саджана с самого рождения готовили к продаже, а значит, почти не позволяли ему контактировать с силой Тикуаны. Это несложно, когда источник так слаб. Шандор же постоянно работал с потоками силы и из Ровеньонского ручья, и из Колодца. Теперь эти связи приходится закрывать.

Джу сочувственно вздохнула и погладила притихшего мастера по волосам.

- Может, на новом месте ему будет лучше?

- Вряд ли. Любовники Раффы обычно долго не живут. Если бы у него хоть руки остались целы, он, возможно, сумел бы что-нибудь для себя сделать, а так… Раффа его уморит раньше, чем он сумеет срастить порванное сухожилие. Знаешь что? Сгоняй-ка ты, душа моя, в кухню, принеси мне пирожка. И этому пернатому тоже. Себя ты, я полагаю, и без моей просьбы не обидишь?

Так как госпожа Раффа собиралась отбыть из Ровеньона ещё до рассвета, в этот день дом затих довольно рано. К закату сурф с парусом цветов Тикуаны уже стоял у причала, готовый отправиться в путь, но до поры пристёгнутый прочным ремнём к кольцу. Шана тоже приготовили к перевозке: надев на запястья надёжные стальные браслеты, приковали за дверью. Из окна своей комнаты, Джу могла видеть, как он там стоит, облокотившись грудью на стену дома, голый, чумазый (второй раз мыть его полагалось уже в новом источнике силы, в Тикуане), похожий на большую ночную птицу, попавшую в силок. Кольца, к которым крепились его браслеты, были вбиты в карниз под окнами второго поверха, и короткие цепи не позволяли ему ни сесть, ни лечь, ни даже просто опустить руки. Джу хотела было спуститься к нему, но оказалось, что не она одна желает лично проститься с мастером.

Первой явилась ракша. Она вышла из дверей дома, немного постояла, разглядывая шикарные птичьи крылья, украсившие спину Шана, затем подошла и положила ладони ему на талию.

- Ах, Красавчик, - сказала она грустно, поглаживая его по бокам, - Мне безумно жаль, что пришлось продать тебя. Ты такой хорошенький… И в постели с тобой было приятно… Вот только обманывать меня не следовало, я этого не люблю. И всё же я тебя прощаю и желаю вам с Раффой всяческого счастья. Надеюсь, в Тикуане о тебе будут хорошо заботиться, милый.

И, напоследок ласково потрепав его по щеке, она вернулась в дом.

Едва ракша скрылась, со стороны пристани раздались лёгкие шаги. Это Таллис возвращался из караулки. Вид пришпиленного к стенке недруга заставил его притормозить, чтобы как следует насладиться зрелищем. Некоторое время он просто любовался тем, как Шан неловко мнётся с ноги на ногу, опасливо косясь на него через плечо, а потом сказал:

- Прекрасно. Хотя… Кое-чего тут всё же не достаёт.

Подойдя поближе, Таллис подтянул вверх полу плаща и помочился Шандору под ноги. Потом, отступив на пару шагов и полюбовавшись ещё немного, добавил:

- Вот теперь совсем замечательно.

И довольный, с чувством выполненного долга ушёл спать.

Следующей была Марисса. Она вылезла из своего окна и тихо засмеялась, подставив лицо Луне. Джу сперва удивилась, не заметив на её ноге браслета, но потом вспомнила, что в честь визита господина Ланса мастерица временно была отпущена с цепи. Мари между тем, пользуясь свободой, неслышными шажочками двинулась по карнизу. Оказавшись над Шандором, она, словно не замечая его, наступила ему сперва на повреждённую Таллисом кисть, затем всем весом встала на здоровую. Шандор тихонько взвыл и повис на цепях. Только тогда Мари посмотрела вниз. Но с места не сошла.

- Наставник? - воскликнула она, расцветая жизнерадостной улыбкой, - Какая удивительная встреча! Но почему такой безрадостный вид? Нездоровится? Может, позвать дарителя?

Потоптавшись ещё немного по руке Шана, Марисса присела на корточки. Глаза её зло блеснули, а улыбка вдруг превратилась в неприятный оскал.

- Надеюсь, ты больше никогда не сможешь ничего делать этими руками, - прошипела она. А потом встала, тряхнула непослушными кудряшками, и, едва слышно посмеиваясь, двинулась дальше. Перед тем, как скрыться в окне кухни, она вдруг снова обернулась к Шану и добавила, брезгливо наморщив нос:

- Фу, ну надо же, ещё и обгадился… Красавчик…

Потом вернулась с ночного обхода Дэлия. Едва взглянув на Шандора, она резко фыркнула и ушла в дом. Вернулась стражница довольно быстро. В руках у неё было ведро. Одним ловким движением окатив Шандора водой с ног до головы, она ещё миг помедлила перед ним, затем хмуро кивнула и снова ушла. Насовсем.

Некоторое время Джу сидела неподвижно, настороженно вслушиваясь в сонную тьму. Наконец, убедившись, что больше никто не собирается бродить в ночи, она потихоньку подкралась к двери и шёпотом позвала:

- Шан?

Не получив ответа, Джу осторожно высунулась на улицу. Тишина, пустота, и даже луна спряталась за одну из въездных башен. Тогда Джу подбежала к Шандору и, стараясь по возможности не наступать в лужу под его ногами, подёргала его за волосы.

- Эй, мастер!

Шан открыл глаза и уставился на неё вялым, погасшим взглядом. Убедившись, что он её видит, Джу горячо зашептала:

- Вот, посмотри, - и она вытащила из кармана ящерку, лучащуюся живой, солнечной зеленью, - Я не знаю, сможет ли это тебе чем-то помочь, но всё равно возьми, она ведь твоя.

- Джу? - шепнул он еле слышно, всё ещё не веря в такую удачу.

- Да, да. Вот только как ты её спрячешь? - Джу, нахмурившись, окинула его взглядом, - Тебе ведь, похоже, даже плащ забрать не разрешат… Так, придумала. Закрой глаза - открой рот.

Шан покладисто разлепил губы, и Джу сунула ящерку ему за щёку. И чудо произошло. Перед ней снова стоял мастер Шан. Пусть грязный, замученный, с переломанными пальцами и лицом, украшенным татуировкой в виде маски хищной птицы, но в глазах у него снова светилась упрямая сумасшедшинка и желание жить.

- Спасибо, дарительница, - шепнул он. В ответ Джу широко улыбнулась и шмякнула его ладонью по спине.

- На здоровье, чудо в перьях… Смотри, ящерку не проглоти.

С отъездом Раффы жизнь в доме вошла в спокойную колею. Кангаррские гости все впятером не создавали даже малой толики того шума и суеты, которые так легко поднимала вокруг себя владелица Тикуаны. Возможно, потому, что никто из них не был ракшем? С одной из девушек, темнокожей Лаликой, Джу даже успела немного подружиться. Как выяснилось из разговоров с ней, взрослых дочек у ракша Канга в настоящее насчитывалось аж два десятка, так что большинство из них отнюдь не были важными особами в доме. Сыновья, которых у Канга было трое, пользовались гораздо большим уважением. Несмотря на это, господин Ланс был весьма мил и обходителен со всеми, раздражала только его твёрдая уверенность в собственной неотразимости. Притом проведённая с ним ночь не произвела особого впечатления на Джу. Без одежды сын Канга выглядел куда менее шикарно, чем Таллис, да и в плане выносливости и темперамента заметно уступал ровеньонскому стражу. Ну что ж, зато он, в отличие от того же Таллиса, не наваливался на партнёршу всем весом, не капал на неё слюнями и не пускал в постели ветры…

Для Саджа провели церемонию посвящения, и теперь-то Джу узнала, как на самом деле должен был выглядеть выбор силы. Едва стоящие вокруг Колодца жители дома опустили в воду руки, сила, бросившись к ним и отхлынув снова, оставила золотистую дорожку от новичка к ракше. Саджу предстояло стать учеником зовущей, чему он был несказанно рад. В отличие от матушки, Ровена обращалась с ним уважительно, словно со взрослым, и за это он тут же одарил её самым искренним и наивным обожанием. Наблюдая за посиделками в небесах из дверей кухни, Джу отметила для себя, что в своих ухаживаниях за Ровеной Садж с забавной неловкостью подражает манерам господина Ланса. А ещё, к великому удивлению Джу, паренёк вдруг наотрез отказался есть сладкое и начал каждый день бегать с Дэлией в караулку.