Страница 12 из 21
– Неутешительная перспектива для ваших друзей, Барклей, – сказал Джервис, – ведь почти невероятно, чтобы Джона Беллингэма похоронили, да еще на тех кладбищах, где он указал.
– Да, – нахмурился я. – Сомневаться не приходится. Но какая бессмыслица! Положим, своенравному человеку хотелось упокоиться в одном из облюбованных им мест, но зачем увязывать с этим и ставить под удар благополучие своего брата и племянницы? Жестоко, по-моему.
– Я согласен с вами, – кивнул Торндайк. – Это завещание не только запутывает юристов, но и вызовет подозрения у криминалистов, поскольку завещатель внезапно исчез и два года о нем ни слуху ни духу. В целом же документ кажется мне знаменательным, и я уверен, что Беллингэм привлекал очень хитрого адвоката.
– Мистер Джеллико не одобрял это завещание, – вмешался я. – Наоборот, он энергично возражал и предлагал его изменить.
– Я не забыл об этом, – ответил Торндайк, – но давайте сначала обсудим все пункты. Первое, что бросается в глаза, – чудовищная несправедливость. Все наследство Годфри зависит от того, где похоронят его старшего брата. Между тем удовлетворение этого требования далеко не во власти Годфри. Завещатель мог утонуть в море, сгореть при пожаре, погибнуть в горах или песках, уехать за границу и умереть там, быть похороненным в таком месте, где трудно отыскать его могилу. Подобных вариантов много, не говоря уже о том казусе, который произошел в действительности. Но если бы тело и обнаружили, возникает еще одно затруднение. Кладбища вышеупомянутых приходов давно переполнены и много лет как закрыты; без особого разрешения там нельзя осуществить захоронение, даже если тело кремировано. Во всяком случае, Годфри Беллингэму пришлось бы туго, возьмись он улаживать эти дела. Любая неудача, отказ – и он лишается наследства, обрекается на нищету.
– Этот покойник настоящий злодей! – вознегодовал я, вскакивая с кресла.
– Вот именно, особенно учитывая абсурдность двух других пунктов, – продолжал Торндайк. – Посудите сами: завещатель желает быть погребенным в определенном месте и оставить родному брату крупное наследство. Выполнение своей воли он возлагает на Годфри, при этом не давая ему никаких полномочий и возводя на его пути непреодолимые препятствия. До тех пор пока Годфри не сделается душеприказчиком, он не имеет власти, чтобы привести завещание в исполнение, а пока все условия не будут выполнены, он не душеприказчик.
– Полная чушь, – поморщился Джервис.
– Тело Джона Беллингэма не нашли, но где-то ведь оно зарыто? Оно же не лежит на поверхности земли, иначе за два года кто-нибудь наткнулся бы на останки. Однако вероятность того, что оно упокоилось на тех кладбищах, которые назначил завещатель, ничтожна. В таком случае условия второго пункта в настоящее время не выполнены, следовательно, Джордж Хёрст автоматически становится душеприказчиком.
Но выполнит ли Джордж Хёрст условия второго пункта? Вероятно, нет. Зачем это ему? В завещании на данный счет нет никаких указаний. Покойный возложил эти обязанности на Годфри. Более того, если Хёрст вмешается в погребение, он перестанет быть душеприказчиком и потеряет наследство в семьдесят тысяч фунтов стерлингов. Естественно, он и пальцем не пошевелит. Что же получается? Воля завещателя выполнима лишь в двух случаях: 1) если он умрет в одном из здешних приходов; 2) если его тело вскоре после смерти доставят на одно из кладбищ этих приходов. Умри он в любом отдаленном месте, его бы и похоронили там, то есть его воля была бы нарушена, а его родной брат остался бы ни с чем.
– Что, если Джон Беллингэм все-таки не придавал этим пунктам столь сурового значения? – ухватился я за соломинку и посмотрел на доктора, но он покачал головой:
– Давайте рассуждать, апеллируя к тексту. Он завещает пять тысяч фунтов стерлингов своему кузену Джорджу Хёрсту в случае, если будет выполнен второй пункт. Но если нет – он ничего не отписывает родному брату Годфри. Похоже, покойный и не допускал такой возможности.
– Но Джеллико ведь предвидел недоразумения и пытался образумить своего клиента, – вмешался Джервис.
– Не забывайте: Джон Беллингэм остался непреклонен. При всем своем упрямстве он – человек умный, и вдобавок он доверял Джеллико. Даже после того, как его славный поверенный доказал ему, что текст нелеп и перечеркивает его же собственную волю, Беллингэм наотрез отказался изменить хоть одну букву. Вас это не удивляет? Здесь кроется какая-то тайна, к которой надо отнестись очень внимательно.
– Джеллико трудно в чем-то заподозрить, – резонно заметил Джервис. – Он – сторона незаинтересованная. Условия глупого второго пункта его никак не затрагивают.
– Вся эта путаница выгодна лишь Джорджу Хёрсту, – резюмировал Торндайк. – Но, насколько я осведомлен, он не знал условий завещания, то есть не несет ответственности за вздорные распоряжения своего родственника.
– Что же теперь будет? Как помочь Беллингэмам? – заерзал я в кресле.
– Предвижу, что Хёрст примет решительные меры, – вновь заговорил Торндайк. – Очевидно, он обратится в суд, чтобы добиться констатации смерти своего кузена и привести завещание в исполнение.
– А суд что скажет?
– Решения суда зависят от его идиосинкразии и темперамента, и предугадать их нельзя. Опыт показывает: суд неохотно признает факт смерти при отсутствии тела. Конечно, миновало два года, и судьям волей-неволей придется реагировать на заявление истца, но процедура наверняка затянется и последует тщательная проверка всех доказательств с оговоркой на то, что завещатель, не найденный мертвым, очевидно, жив. Осложняет дело и то, что завещание запутано, а претенденты на наследство не только не единодушны в поддержании ходатайства, а скорее враждебны друг другу. Удовлетворение таких исков, как правило, откладывается на неопределенный срок.
– Что вы посоветуете мистеру Годфри?
– Поскольку второй пункт завещания он не выполнил, в его интересах опротестовать ходатайство Хёрста. Он может, к примеру, обнародовать некие данные, допускающие вероятность того, что Джон Беллингэм до сих пор жив. Во всяком случае, протест мистера Годфри как лица, которому завещатель намеревался оставить все свое имущество, получит большой вес в глазах судей.
– Вот оно что! – воскликнул я. – Тогда понятен странный поступок Хёрста. Какой же я болван! Я совершенно забыл рассказать, что Хёрст предлагал Годфри Беллингэму полюбовное соглашение, а по сути своей – сделку.
– Какую сделку? – поднял брови Торндайк.
– Годфри должен поддержать перед судом его, Хёрста, и мистера Джеллико ходатайство о признании смерти и приведении в исполнение завещания Беллингэма-старшего. Если иск удовлетворят, Хёрст обязуется ежегодно выплачивать Годфри до самой его смерти четыреста фунтов стерлингов, причем данное соглашение останется в силе, какие бы случайности далее ни последовали.
– Что именно под этим подразумевается?
– Если тело со временем найдут и условия второго пункта будут выполнены, Хёрст все равно сохранит за собой все состояние и продолжит выплачивать Годфри ежегодную ренту в четыреста фунтов.
– Хо-хо, – усмехнулся Торндайк. – Очень сомнительная сделка!
– Чтобы не сказать «подозрительная», – вставил Джервис. – Я не думаю, что суд признает ее законность.
– Почему? – спросил я в недоумении.
– По закону сделки, заключаемые в обход каких-либо пунктов завещания, не действительны, – пояснил Торндайк. – Впрочем, предложение Хёрста имело бы силу, не будь в нем столь дальновидно предусмотрены «все случайности». При явной невыполнимости завещания здравый смысл рекомендует наследникам прийти к мировому соглашению во избежание излишней судебной волокиты. Если бы, допустим, Хёрст предложил ежегодно выплачивать Годфри четыреста фунтов до тех пор, пока тело не обнаружится, но при условии, что в случае его нахождения Годфри, в свою очередь, обязуется выплачивать ему аналогичную сумму, суд не стал бы возражать. Но оговорка насчет «всех случайностей» существенно меняет дело. Помимо того, что здесь очевидна обычная жадность, это наводит на мысль о других намерениях, причем дурных.