Страница 20 из 23
Я тут же сжал кулаки, пальцы на ногах тоже сжались, словно пытаясь вырвать души из ботинок. Прищурившись от наслаждения, я сумел взглянуть на место действия и увидел, что Бличи методично и ловко занимается фелляцией, ее губы болезненно плотно обхватили мой орган. Он был ритмичным, механическим и изобиловал отсосом, но кульминация, которую она, очевидно, хотела, казалась неуместной: мой разум все еще был в противоречии со всякой всячиной, и когда я вспомнил свою главную тревогу — Блисс — я почувствовал, как ни странно, что я был неверен ей, абсурдная идея, я знаю; тем не менее, я был еще менее уверен, что смогу завершить акт до конца.
Блисс. Какие еще ужасы навлек на нее О'Слонесси после моего отъезда? Какую ложь он мог ей сказать обо мне? Неужели теперь она считает меня трусом?
Эти перспективы вселяли в меня такую страшную тревогу, что Бличи, вероятно, догадывалась об этом по интуиции «жителя холмов».
— Говард, милый? Тебе не нравится чувствовать мой рот на твоем «петушке»?
— Я…
— А, ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватым из-за другой девушки, о которой ты говорил? Почему бы не притвориться, что это она сосет твой член вместо меня?
Это предложение звучало как полная чушь — теперь я был абсолютно безутешен из-за моих страхов за Блисс; но какой-то фрейдистский рычаг, казалось, щелкнул в моей голове с почти слышимым щелчком. Затем…
Это была Блисс, которую я представлял себе, как она делает мне минет, затем двигается вперед, чтобы oн проник глубже, и затем, затем…
Ослепительно улыбаясь, ее глаза сияли любовью ко мне, и ее почти непостижимо красивое тело мерцало, затем она взяла мой член в «хватку» своей деформированной ноги… и начала мастурбировать.
Один только этот химерический образ через мгновение заставил мои чресла прорваться, как настоящая плотина, и в запутанную паутину моих либидозных нервов хлынул экстаз, подобный тому, что испытывают курильщики опиума. Я вздрогнул, вытянулся и, напрягшись, прижался к лесной соломе подо мной, громко застонал; один спазм за другим мои семенные жидкости переместились в горячий рот Бличи. Очевидно, упомянутые спазмы не прекратились, когда она ожидала, потому что вскоре (после, возможно, 12-го или 15-го спазма) рубиново-корундовые глаза альбиноски распахнулись в том, что могло быть только изумлением, и она действительно издала приглушенное мяуканье. После еще пяти спазмов — ну, может быть, десяти — мое избавление подошло к концу, как и мой душераздирающий оргазм. Запыхавшись от литературного «послесвечения», я взглянул на Бличи, чтобы выразить ей некоторую измученную благодарность и похвалить ее за такое потрясающее мастерство, но она уже освободилась от моих интимных мест и стояла на коленях с выпученными глазами, прижав руку к закрытому рту.
— Боже мой, черт возьми! — воскликнула одна из пышных фей. — Похоже, Бличи набили полный рот!
На самом деле, наряду с выражением крайнего потрясения на ее лице, ее щеки раздулись; они казались и вправду набитыми, как щеки у бурундука. Она издала горлом звуки, значения которых я не мог понять, затем повернулась и отползла в сторону.
Куда она ползет? — удивился я.
Слева от себя я разглядел, что все промискуэтки[17], использовавшие мой пенис для «сидения», лежали ничком, вытянувшись в линию, да, с непристойно раздвинутыми ногами, непристойно приподнятыми набитыми волосами лобками и пальцами, самыми непристойными из всех, втиснутыми в нежные вульварные отверстия, чтобы намеренно их открыть.
Все до одной!
Не нужно было иметь двойных докторских степеней в исчислении предикатов и экзистенциальной тауматургологии, чтобы теперь понять полное значение «системы» Бличи…
В промежность каждой раздвинувшей ноги нимфы Бличи ткнулась носом; за неимением более красноречивой метафоры она «рыбьими губами» приоткрыла рот и изящно отхаркнула небольшую порцию моего семени из резервуара своего рта в каждое открытое отверстие, что, я полагаю, могло бы быть достаточным для оплодотворения. Каждая женщина хихикала над «квитанцией». Бличи выплюнула остатки себе в ладонь и, издавая скользкие, нескромные звуки, втерла их в свое лоно, глубоко засунув пальцы, и все это время изумленно глядя на меня:
— Ну, святой скачущий сперматозоид, Говард! Мало того, что у тебя огромный член, ты кончил больше, чем проклятый аппалузский жеребец!
Когда я натянул брюки, мой лоб сморщился, как аккордеон, поскольку, в первую очередь, я хотел спросить, как Бличи могла знать, сколько «спермы» могут произвести мои яички, но потом…
Я подумал, что ей лучше знать.
Девушки начали расходиться, все произносили разное на прощание, а именно: «Пока, господин герой!», и «Если ты меня обрюхатил, я назову своего ребенка Говард!», и «О, я просто знаю, что теперь у меня будет ребенок, ребенок-от-героя!» «Спокойной ночи, мистер! Спасибо за кончун!»
Я устало застонал. Неужели кто-то из них действительно забеременеет? Многие ли из них?
С моей удачей, как я подозревал, будут они все…
Все еще ошеломленный, я смотрел, как они исчезают, как непристойные призраки среди искривленных деревьев и пятен лунного света.
Бличи была единственной, кто остался.
— Большое спасибо, Говард, — она наклонилась и поцеловала меня.
Я не мог бы скривиться сильнее, так как ее язык, впивающийся в мой, без сомнения, все еще изобиловал присутствием моей собственной спермы (или, используя королевский лексикон предыдущего прекрасного джентльмена, моей собственной «молофьёй») Затем она подмигнула и быстро сжала мою промежность, как резиновую лампочку на детском велосипедном рожке.
— Ты действительно настоящий мужчина! — я мог бы заметить, что она произнесла слово «настоящий» как «настаяшшый».
Когда она ушла, я вытер рот рукой — фу! — и, чувствуя себя полным идиотом, изо всех сил пытался подняться, однако на полпути большая рука схватила меня за запястье…
— Вот так, Говард!
Темная громада передо мной была Эймоном, гораздо менее напряженным, чем он был, очевидно, с тех пор, как изрядно «облегчился». Он поднял меня на ноги, словно мое тело было лишено веса.
— Спасибо, Эймон.
— Это мы вас благодарим, сэр. За все, что вы сделали, — раздался громкий грубый голос. Он посмотрел в сторону, где исчезла последняя обнаженная женщина, и улыбнулся. — А, я вижу, Бличи и ее подружки только что показали вам «южное ха-сте-при-имство», — oн толкнул меня локтем. — Держу пари, они стащили ваш спермак, да?
Осунувшийся и изможденный, все, что я мог сказать, было:
— Хм, хм… да. Действительно.
Эймон от души рассмеялся.
— Эти девчонки просто великолепны. Пару лет назад они провернули этот трюк с каким-то парнем, федералом, какой-то парень из Департамента дикой природы штата, и будь я проклят, если пятеро из них не забеременели от его кончуна, — его большая рука хлопнула меня по спине. — Говард, я просто хочу, чтобы вы знали, что мы будем очень гордиться тем, что в нашем клане течет ваша героическая кровь…
Я покачнулся на месте от полученных данных.
— Но, по более серьезным делам — спасибо вам от всего сердца за то, что вы сделали. Поймали этого дьявола, как вы это сделали, и позволили нам применить надлежащее наказание… потому сейчас весь мой клан может спать спокойно. Просто хочу, чтобы вы знали, как мы благодарны вам.
— Э-э-м… не за что, — нелепо ответил я, понимая, что теперь должен освободиться. — Пришло время мне уходить, рано утром я должен успеть на автобус.
— Конечно, конечно! Я думаю, то, что вы видели здесь, не совсем то, что вы предполагали, но вы должны понимать — мы из разных миров.
Я устало кивнул.
— Из разных миров, Эймон, и разойдёмся разными путями… В моём случае — лесными тропами…
Его глаза впились в меня.
— Совершенно верно, Говард. Bы настоящий герой, и я чертовски горжусь, что мои два парня присутствовали рядом с вами. Но прежде чем вы уйдете, я могу что-нибудь для вас сделать?
17
Имеющие беспорядочные, ничем и никем не ограниченные половые связи со многими партнёрами.