Где-то рядом

— Мне как-то такой же оцарапал руку, — задумчиво сказала Сибилл.

— Должно быть, вы потревожили его дом.

— Хотела подрезать ветви у рябины.

— В следующий раз предложите лукотрусу сначала мокриц. Это его задобрит, и вы сможете спокойно поработать. Только действуйте быстро.

Она тихонько рассмеялась в кулак, наблюдая за любопытным лукотрусом, возвращённым в нагрудный карман. Даже приглушённый, её смех был тёплым, заразительным, и Ньют тоже улыбнулся на короткое мгновение, пока его голову не посетила волнующая мысль.

— Скажите, — отвернув взгляд к пустующей подставке для цветов, спросил он, — вы бы стёрли воспоминания человека, если бы он попросил об этом?

Он не видел её взгляд, но чувствовал. Непоколебимая уверенность.

— Он никогда не попросит.

Дверь легонько щёлкнула, возвещая о возвращении Тесея. Нос Ньюта почуял восхитительные запахи еды: жареное мясо, а ещё пирог и наверняка любимый братом клюквенный соус. Он поднялся с дивана, взял в руки чемодан.

— Ты не остаёшься? — обескуражено спросил Тесей, опуская бумажный пакет на столик.

— Нет. — По привычке Ньют не смотрел на брата, взгляд его остановился на закрытой двери, ведущей, очевидно, в спальню. — Я немного пройдусь. Нагуляю аппетит.

Подумаю о некоторых вещах.

— Я скоро отправлюсь домой. Если вдруг что, — сказал Тесей, закрывая за ним дверь.

Спустившись на первый этаж, Ньют чуть не запнулся о стул, решивший вдруг скакнуть вперёд. Будто мебели вечером стало одиноко, и ей таким образом захотелось исполнить свой мебельный долг, приняв в деревянные объятия хоть одного посетителя.

Ньют напрягся, но на шум никто не вышел, поэтому он прошмыгнул мимо перегородившего проход стула и шагнул в прохладу вечернего Лондона. На улице понемногу поднимался туман. Пока ещё лёгкий и полупрозрачный, как шаль, вскорости он обещал обвить серыми щупальцами весь север города. Но Ньюту, впервые за долгое время, нравилась погода. Совершенно иррационально, но это было так.

Он прошёл ещё дальше на север по улице, пока впереди не замаячил парк, и тогда остановился, достал из-за пазухи вскрытую упаковку лакричных палочек и закусил одну, прислонившись к углу дома, на первом этаже которого располагался ресторан. Судя по доносившимся оттуда звукам, что-то праздновали. Важное, должно быть.

Стоящий через дорогу постовой, всю последнюю минуту наблюдавший за Ньютом, видимо, счёл его вполне благопристойным членом общества, и обратил взор к дверям ресторана. В пробивающем туман свете уличного фонаря было заметно, как он переминается с ноги на ногу.

Наверняка, подумалось Ньюту, подобные картины живописуют в каждом третьем детективном романе в мягкой обложке из тех, что так любит читать Тесей. Сам он не нашёл в себе любви к этому жанру, хоть и пролистал в своё время парочку из чистого любопытства. Ньют попытался представить, что мог бы написать неизвестный автор о теперешней лондонской погоде: «По утрам от Темзы поднимается туман. Белый и слоистый, он стремится из грязных глубин к таким же серым облакам, принося им видения подводных мусорных кладбищ и нераскрытых городских тайн. Позднее частички этих видений возвращаются на землю вместе с тяжёлыми весенними ливнями, которые, падая на черепичные крыши, вдохновляют живущих под ними романистов. Человеку в этой жизни трудно обойтись без тайн и старинных легенд, без тех сказочных историй, что по ночам нашёптывают друг другу скучающие привидения. В такие минуты глаза, устремлённые в сторону реки, видят одну лишь белесую пустоту, как если бы край одного берега был краем вселенной, а часы на невидимой башне звонят торжественно и протяжно, указывая путь в непрозрачной пелене подобно маяку»*.

Ньют улыбнулся накатившему вдруг вдохновению, поудобней перехватил ручку чемодана и перешёл декоративный мостик. Здесь, на заснеженной аллее, мысли его вернулись в гостиную на втором этаже дома ювелира. Не спросив у Тесея, живёт ли он там последние три месяца, Ньют всё же был уверен, что да — живёт. Приходит провести редкие часы отдыха, не стремясь закрепиться, обозначить пространство «своим», как делают это животные. Это даже не убежище, где можно побыть наедине с собой. Просто — место.

Тесей похитил ребёнка, и это было неправильно — Ньют не ставил под сомнение это своё утверждение. Наверняка после произошедшего коррекции памяти подвергнут и семью Мод. Воспоминания удалят, как опухоль, будто и не было вовсе убийства, больницы, похищения. Просто…

Тесей хочет, чтобы восторжествовала справедливость. Ньют и сам хорош, ведь это он вручил брату средство, позволившее провернуть отвлекающий манёвр и найти Мод. И, стало быть, поступил также неправильно, нарушив, помимо прочего, пару законов магической Британии.

Но оно того стоило. Должно было стоить.

Ньют посмотрел на чемодан в руке. Если он будет путешествовать по всему миру в поисках магических зверей, что будет для него допустимым и недопустимым? Нет, не если — когда. Браконьеры, жестокие законы, просто испуганные люди. Как он будет решать?

Ньют остановился, поняв, что перестал понимать, где находится. Вокруг только туман и лысые деревья, и холоднее, чем в жилом квартале. Начали подмерзать ноги и голые руки. Нужно было возвращаться домой: в тепло и к горячему ужину, тем более что лакричной палочкой сыт не будешь.

Он вынул палочку, чтобы аппарировать, когда спиной почувствовал на себе угрожающий взгляд. Готовый ко всему, он развернулся, чтобы вовремя отразить разрезавший пелену тумана синий луч.

Опешив в первые мгновения, Ньют едва не получил вторым Оглушающим заклинанием в грудь, но вовремя отскочил в сторону, контратакуя, высунувшись из-за мощного ствола дерева. Он не видел своего противника, слышал только шаги, глухо звучащие в тумане.

— Калиго эванеско!

Серое марево вздыбилось, расходясь в стороны, как расходятся разрезаемые волнорезом воды. В образовавшемся коридоре он увидел человека (мужчину, возможно?) в плаще и шляпе, и больше ничего, потому что тот взмахнул палочкой, обрушивая завесу вновь.

— Ступефай! — донеслось приглушённо. А следом от синего луча по стволу дерева пошла трещина, вынудив Ньюта выскочить из-за укрытия.

Он не ожидал, что, развеяв ненадолго туман, не только разглядит своего противника, но и выдаст точное свое расположение. Хлопок аппарации прямо перед носом заставил его отступить на шаг, а следом удар — слишком короткая дистанция, чтобы использовать магию, — выбил палочку из руки.

Ньют пнул мужчину (да, теперь можно было сказать точно) в колено, не позволяя схватить себя и, очевидно, аппарировать. Спешно он шарил глазами по асфальту, пытаясь отыскать упавшую палочку, без которой не стоило надеяться выйти из схватки победителем. Но удача не благоволила ему в эту минуту. Тогда Ньют накинулся на едва успевшего подняться волшебника, выбивая палочку и у него, сравняв условия.

— А-а-а! — завопил мужчина, схватившись за лицо — это пронырливый лукотрус по руке Ньюта перескочил на нападавшего неизвестного. Положительно, теперь точно надо придумать для него имя.

Воспользовавшись шансом, Ньют отскочил и, наконец, заметил верную палочку, оказавшуюся рядом с кучкой обломанных с придорожных кустов тонких чёрных веточек. Он схватил её, твёрдо сжав в руке, и направил вперёд, на лишившегося шляпы волшебника. Но тот вдруг вытянулся по стойке смирно и доской рухнул на спину.

Не спеша опускать палочку, короткими шагами Ньют приблизился к телу. Напряжённо вглядываясь в туман, он подставил лукотрусу чемодан, по которому тот взобрался на рукав, устроившись затем у шеи под воротником.

В этот самый момент чья-то бесцеремонная рука схватила его за плечо, увлекая в вихрь парной аппарации. Ньюта будто протянули через узкую трубу, а затем надули насосом. Он ненавидел парную аппарацию.

— Сесиль?! — не смог сдержать удивления Ньют, сразу после появления в другой точке пространства развернувшийся лицом к, как он думал, новому противнику. — Какого…

— Ньютон? — вступил третий голос, тоже удивлённый.