Страница 18 из 65
- Фиа! Фиа! — Ее тело было просто восхитительным — гладким, упругим. — Ну зачем ты говоришь такое? Ты так прекрасна!
- Что есть прекрасна? — она опять не поняла. Раньше Торин не говорил таких слов — ни ей, ни кому-либо…
- Ты не должна больше показываться эльфам. Это опасно для тебя. Ты встала против самого Трандуила. Он не оставит это без мести.
- Тот, что стрелял? И что? Такой же бледный пес! Чуть выше — не значит сильнее!
Тяжкие мысли об утрате карты и ключа не давали покоя. Но говорить об этом Фиа было нельзя. Она и так уже вовсю рвалась мстить.
- Запомни, ты не должна больше показываться эльфам! Я тебе запрещаю! Либо пойду с тобой защищать тебя.
Торин осекся на этих словах. В голове промелькнула горькая усмешка. Защищать существо, которое неоднократно спасло его жизнь, показав вещи, которых не мог делать никто в этом мире. Защищать ту, которая терпеливо относилась к его неудачам, отсутствию нужных умений и навыков, просто нерасторопности. Кто кого защищал? .. Она поняла, что он думает о чем-то грустном и стала гладить его по голове. Она это просто обожала. Потом изогнулась в его руках как кошка и провела носом по щеке своего «трофея». Наверное, они считали это поцелуями…
Кошка. Все как кошка. Да и откуда ей было знать другое? Хотя, ему самому неоткуда было знать даже этого…
После купания Фиа расстелила на земле шкуры, ловко нарядилась в одну из них как в халат на время, пока ее одежда сохла. Потом без слов одними глазами указала Торину на это нехитрое ложе, в считанные минуты развела костер. Потом разложила свои снадобья и долго колдовала над его искалеченными руками и ранами от ударов кнутом, злилась, тихо рычала. Все ее средства были совершенно незнакомыми: ни у людей, ни у гномов, ни у эльфов ничего подобного не было. Все это было, очевидно, приготовлено на основе смол и соков растений. Кровь сразу останавливалась, на не серьезные раны даже не требовалось накладывать повязки. В первые минуты снадобья вызывали сильную боль до слез в глазах, но потом, почти сразу, наступало необычное облегчение. Судя по злым глазам, в голове Фиа, бесспорно, снова были одни эльфы, и нужно было отвлечь ее от этого.
- Может, расскажешь наконец, как ты все это устроила?
- Нечего рассказывать! Договориться с серым вожаком было не сложно. У него свои счеты с этими соседями, и кровные счеты тоже.
- А как узнала? Почему пришла?
Фиа задумалась, как сказать. Лицо ее стало печальным и кротким, но не надолго.
- Ты не доволен? Может, вернуть тебя обратно?
- Фиа…Скажи мне правду.
Она ответила не сразу. Сперва закончила мазать его бальзамами и перевязывать.
- Как узнала? Ты забыл? — На ее шее висела прядка его волос. В памяти всплыли незабвенные слова: «А так я буду чувствовать тебя», сказанные перед тем расставанием.
- Я знала сразу, Торин… Ведь я тебя чувствую, и это каждый день все лучше. Просто сначала зря подумала, что справишься сам. Нужно было прийти раньше. Вы совсем другие. Я пока не понимаю до конца.
Долгая, сладостная бесконечность любования глазами друг друга все же не давала ответа на вопрос — кем она считает его? В поведении Фиа очень многое напоминало игру с вожделенной забавой, ради обретения которой можно и даже нужно было сцепиться напрямую с несколькими отрядами эльфов. Развлечение в стиле полубогов — под стать силам и возможностям. Ничего не скажешь! Да и вполне закономерно для хищницы, смыл существования которой — обрести свою добычу, отбить ее силой у тех, кто посмел претендовать на законное и принадлежащее ей. Но она опять стала грустной. Фиа вообще часто поражала воображение мгновенной сменой настроения и даже облика. Для нее это было естественно — вдруг стать другой и думать о другом.
- Тебе нужно отдыхать. Я охотиться.
- Нет, прошу тебя, не уходи!
Фиа мгновенно заулыбалась и, наверное, подумала, что ему все еще очень больно. Лицо ее отражало чувства, которые, казалось, невозможно подделать. Потом села рядом, коснулась руками, привлекла к себе и обняла с такой трепетной нежностью, что, ощущая эти ласки, можно было забыть не то что боль, но и свое собственное имя. Она любовалась своим избранником, зарывалась носом в его густые волосы, издавала тихое, но нежное ворчание, сути которого было не разобрать. Лежа у нее на плече, безумно хотелось заснуть, но вид вздымающейся совсем рядом теплой округлой груди делал саму мысль о сне преступной… Сопротивляться такому искушению не было сил. Губы Торина страстно прижимались к гладкой упругой коже, покрывая грудь и шею Фиа поцелуями. Страсть порождала неведомую силу, во власти которой приходилось сдерживать себя. Боязнь сотворить не дозволенное, впиваясь в ее кожу, с силой сжимая ее руками — не давала покоя. Но устоять перед соблазном было уже невозможно. Охотница сперва с улыбкой наблюдала за ним. Потом — не сразу, игриво и забавно стала дотрагиваться до его щек и шеи носом, закрывала глаза. Целовать ее носом, как у них принято, было смешно и забавно. Но в голове давно уже не укладывалось – как, какими словами можно пояснить ей, что это нужно делать не так? Или можно делать разными способами? .. Для Торина это было задачей посложнее чем многие другие задачи в его жизни. В памяти возник прекрасный образ белой тигрицы.
Мирра, прощаясь тогда, все просила его быть с Фиа смелее. Почему? Просто знала слабости своей непреклонной хозяйки? Или за этими просьбами стояло нечто большее? Понимание того, что Фиа нужна пара ей под стать, не хуже ни в чем, не слабее духом, в чем-то сильнее? Если это так, Мирра не считала его игрушкой для богини на одну ночь… Это многое изменило бы в чувствах Торина, но все это пока были лишь догадки и предположения. Ему хотелось видеть так, и он сознательно боялся убеждать себя в этом. Нужно было решаться — хоть на что-то. Она и так вела себя с ним слишком уж вольно. И уж если он сам был наглецом и упрямцем, то соперничать в этом с Фиа ему не следовало. Глупо было идти против воли существа, подчиняющего себе сотни страшных хищников. Но нужно было быть с ней смелее…
Руки Торина касались кудрей Фиа, пальцы скользили вниз по щеке к краешкам губ. Глаза их были совсем рядом. Ее ярко-желтые янитары искрились задором и радостью — как у ребенка. Переломив в себе страх, он чуть коснулся ее губ губами. Она не закрыла глаз, казалось, удивилась чему-то. Стала вдруг робкой и даже испуганной. Обратного пути не было: решаться — так сразу на все, вероломно, и будь что будет…
Фиа была в восторге… На какое-то мгновение ее вечно непреклонные, хищные, властные глаза наполнились слезами. Но нельзя было убеждать себя в том, что просто хочется видеть. Нужно было просто не бояться действовать дальше. Она не привыкла к тому, что кто-то может сжать ее в объятиях так, что ей будет не шелохнуться. Она не знала того, как подчиняться кому-то. Она всегда и во всем была первой, сильной, единолично принимающей все решения. И разве есть способ лучше, чем продемонстрировать ей все это, «делая хорошее»? ..
========== Часть 2, глава 9 ==========
Было уже совсем темно. День, исполненный и смертельных опасностей, и неземного райского счастья, подходил к завершению. Ночь выдалась прохладная, и даже волчьи шкуры, полученные от Флавии, не спасли бы от холода. Костер надо было поддерживать, да и об ужине они, как ни странно, совершенно забыли. Но силы были уже настолько на исходе, что с дальнейшей демонстрацией их нужно было повременить. Совсем другое дело – Фиа. Она опять все поняла своим внутренним чутьем, выбралась из-под шкур оделась и сказала:
- Теперь ты точно будешь спать. А я пока поохочусь. Потом разделим добычу!
Она уже полностью собралась уходить, как вдруг вернулась к нему, по-звериному встав на четвереньки, погладила руками, чуть поводила носом и несколько раз поцеловала губами. Потом игриво улыбнулась и сказала:
- Я раньше думала, что нежно кусать можно только котят.
Вот в чем дело! Нежно кусать! Целый сонм пережитых за этот день ярких эмоций уже не укладывался в голове. Глаза сами собой закрывались, но до последнего мгновения ловили ее образ, сопротивляясь тяжести опускающихся век. Но она сказала, что нужно спать…