Парадоксы Миллениума

В университет они тоже поступали вместе. Эйрин — осознанно и по интересам. Тони — вслед за ней, чтобы и дальше быть рядом. Благо, его родителям было уже все равно, в какой университет он пойдет. Лишь бы вообще пошел и учился. Лучшая выпускница престижной гимназии по результатам собеседования и экзаменов получила грант, за провалившегося на вступительных испытаниях Тони его отец уплатил кругленькую сумму. Они уехали в Лондон, жизнь стала свободнее, столица с головой затянула Энтони в веселую клубную жизнь 80-х. Уже на первом курсе в отношениях пары назрел конфликт. Эйрин отказывалась ездить с Блэком на мотоцикле и была решительно против его увлечения байками. Девушка не признавала его компанию длинноволосых парней, которые нигде не учились и вели странный по ее меркам образ жизни. А оказавшись однажды на пороге прокуренного темного клуба, где на сцене вокруг шеста выделывались обнаженные красотки, и одетые в кожу молодчики под грохот рока пили виски и курили марихуану, Эйрин форменно убежала. А на следующий день заявила о разрыве всяческих отношений с Энтони. Не понятно, какой ценой он все же сдал тогда сессию. Но и весь второй курс ирландка была непреклонна: отвергала цветы и подарки, не подпускала Тони к себе. Благо, не встречалась ни с кем: этого Блэксмит не перенес бы и переломал бы все кости любому, кто посмел просто взять Эйрин за руку. Сердце ее растаяло только вместе со снегом — весной 1985-го.

Лежа на диване в квартире Дэна, Тони смотрел на звезды весны Миллениума и вспоминал ту сумасшедшую, безумную, счастливую весну из своего прошлого. Апрель порадовал всех почти что летней погодой. Он сам тогда купил Эйрин два обворожительных легких платья: лазурное и светло-голубое. Она не устояла перед подарком. И не отказала провести с ним уик-энд на загородной вилле, принадлежавшей одному из их богатеньких однокурсников. Родители парня уехали в круиз по Европе, сам он свалил к подруге в Оксфорд. А ключи от роскошных родительских апартаментов в пригороде Лондона оказались в кармане у Энтони. Ожидая подругу в новеньком Citroen BX, Блэк до конца не верил, что она придёт. Но Эйрин пришла: как воплощение той весны в новом голубом платье, с модной прической, на каблуках и даже накрашенная. Усадив ее на сидение рядом с водительским, Тони летал в облаках от счастья и почти не видел дороги, любуясь обнаженным женским плечиком.

— И что мы там будем делать целых два дня? — спросила девушка.

— Погуляем по парку, устроим барбекю. Там просто шикарно, вот увидишь! Ну, хозяева платят садовнику только с мая, а сейчас уже так тепло. Поэтому нас попросили открыть розы. Ты же любишь розы?

Рука Энтони легла на коленку девушки и как бы невзначай подняла выше юбку. Видно стало резинки модных дорогих чулок, которые она однозначно купила только вчера на свои деньги, равно как и туфли под цвет наряда. Лицо Эйрин изобразило забавную смешную гримаску.

— Я хочу мороженого. Шоколадного.

Вытворив на дороге умопомрачительный финт, Блэк развернулся и с шиком припарковался у магазинчика на выезде из Лондона. А через несколько минут вернулся с двумя рожками вожделенного лакомства. Эйрин отложила один, а второй раскрыла и принялась облизывать высокое аппетитное навершие над вафельной трубочкой. Она делала это так завораживающе сексуально, что Тони опять стало не до дороги. Благо, трасса в тот час была пуста. Он с трудом отвлекался на вождение автомобиля. Когда первый рожок был почти съеден, они уже въезжали в предместье, застроенное богатыми вычурными дачами лондонских богатеев. Не привыкшая к роскоши Эйрин вертела головой и засматривалась на причудливые ограды и дорогие дома. Ротик ее был приоткрыт от удивления и восторга. Розовую помаду она давно уже съела вместе с мороженым, и выглядела вполне естественно — такой чистой и первозданной.

Блэк помнил всё: каждый миг, каждый поворот ее шеи и выражение глаз. Она раскрыла второй рожок, когда они добрались до дачи своих знакомых. Тони отпер ворота и сел в автомобиль. Едва он тронулся с места, Эйрин оглянулась на цветущую клумбу на въезде. Шелковая голубая лямочка упала с плечика, глаза Блэка заволокло туманом восхищения, и он чуть не врезался в стену гаража. Нога в последний момент ударила по тормозам. Эйрин вздрогнула, а подтаявшее на солнце мороженое упало ей на платье. На живот и стекло вниз к бедрам. Коричневое пятно на глазах расползлось по светлому шелку. Девушка форменно не знала, что делать.

— Ерунда, перестань. — Успокаивал ее Тони, помогая выйти из машины. — Здесь никого нет, а в доме две ванные комнаты. Сейчас пойдешь и все исправишь. Давай, я тебе покажу. Ты приведешь себя в порядок, а я пока принесу вещи.

Был вечер пятницы, вечер того самого дня, который не забыть всю жизнь, что бы в жизни ни приключилось. Темное огромное солнце уже склонялось к закату, а Тони неумело расставлял на столике фрукты и сладости, открывал дорогое вино, за которым специально мотался, пропустив в тот день все занятия. В прогретой солнцем спальне было довольно жарко, и рубашка на нем была полностью расстегнута. Надоедливая копна волос связана резинкой, остроносые сапоги отставлены в угол. По коврам, подобным тому, что лежал перед огромной кроватью, где, видимо, спали родители его друга, не ходят в уличной обуви. Кожаные штаны обтягивали ноги и ягодицы. Он уже чувствовал, как они начинают жать в самом интересном месте, даже еще не видя Эйрин. А когда она вошла — полностью умывшаяся от косметики, тоже босиком и завернувшаяся в длинный махровый халат, Тони не мог уже поделать с собой ничего.

— Я выстирала платье. И трусики. Все было испачкано. Я не могу одеть грязное.

Свисавшая на сторону ерунда, сооруженная из ее волос, вдруг упала вниз. Рыжие локоны ирландки рассыпались по плечам. И Тони схватил ее, прижал к себе, жадно и горячо целуя. Стянул этот чужой халат, впился губами в ее соски, сжимал до боли нежное и такое мягкое тело девушки. Она вздрагивала и стонала. Но не вырывалась, словно завороженная. Ее огромные глаза наполнились слезами, губы дергались и пытались что-то сказать, но она не решалась. Крепко прижав её к себе, Блэк терзал эти губы своими, понимая, как в нем оживает лев — самое страшное и смертоносное животное из всех хищников. Рука расстегнула натянутую петлю вокруг пуговицы штанов. Она тогда не знала, но он ждал этого долгие восемь лет, с тех самых пор как испытал желание быть с женщиной. Их сверстники давно успели не только перетрахаться, но и понаделать абортов. Но после того как маленький приятель Тони энергичными толчками вошел в тело Эйрин, после того, как сам он упал на нее уже через несколько минут не в силах сдерживаться, на постели была кровь. Эйрин стала в его жизни первой и единственной девственницей, а он в ее жизни — первым и единственным мужчиной.

Впрочем, задумчиво глядя в окно на звезды Миллениума, он этому не верил. В свои тридцать Эйрин вышла замуж. Блэк тогда чуть не развалил весь свой бизнес, вдарившись в пьянство и тяжелую депрессию. Имея деньги, он следил за ней, исправно получал сообщения о том, где она живет, как живет, с кем общается. Даже что носит и во сколько ложится спать. Благо, брак не продлился долго, и известие о разводе через год вновь окрылило влюбленного бандита. Наверное, это глупо, но он тогда считал, что Эйрин вернулась к нему. Всю жизнь с того дня, как впервые подрался за неё, он считал её своей женщиной. Своей, и только своей.

Весь третий курс все знали, что Эйрин — девушка Тони. Отцовские деньги он тратил на съем квартир по выходным, чтобы быть с ней. А на четвертом, ближе к зиме, попал в аварию, сильно разбился на мотоцикле. Не помнил ничего о двух сутках своей жизни, но когда очнулся, она была рядом с ним в больнице. Разбитое лицо, переломы ребер, травма колена и очень сложный составной перелом правой руки превратили его в лежачего больного на долгие еще четыре месяца. Из больницы его выписали — в гипсе и прочих прелестях, а Эйрин сама добилась того, чтобы они жили вместе. Наврала декану, что они родственники, ну и нужно ухаживать. Её соседка по комнате с радостью съехала в мужское общежитие. А добрая ласковая ирландка заботилась о своём покалеченном защитнике, тянув при этом и учебу.