Страница 11 из 16
— Ага, миллионерша, скажешь тоже, — расплывшись в улыбке, ответила Шэрен.— Знаешь, я вообще твоего альтруизма никогда не понимала. С твоими знаниями уже давно можно было стать успешным переводчиком где-нибудь в Министерстве иностранных дел. Языки тебя всегда любили, в отличие от меня. — Они засмеялись. Да, французский Трейси не стал лучше за прошедшие десять лет!— Так что тебя смущает? — накладывая в глубокие тарелки сливочное мороженое с шоколадной крошкой и печеньем, продолжила расспросы Трейси.— Помнишь, мы были во Франции в средней школе? — тихо, будто их могут подслушать, спросила Шэрен. Трейси что-то промычала, погрузившись с головой в холодильник и поочередно доставая оттуда ветчину, листья салата и сыр. — А помнишь ребят, с которыми мы познакомились возле парка Сен-Клу?— М-мм, смутно, — соорудив себе что-то, отдаленно напоминавшее сэндвич, ответила Трейси.— Один из них президент компании «Беркшир».У Трейси от шока вытянулось лицо и, прекратив жевать, она констатировала:— Все, первые морщины мне обеспечены. — Потом задумалась, обеспечив себе тем самым еще парочку признаков несвоевременного старения. — Лиц я не помню, но ребята вроде симпатичные были. Какой из них?Шэрен зарделась.— Ха! Неужели тот, по которому ты сохла потом еще целый год?!— Ничего я не сохла! — возмутилась Шэрен. Хотя она сохла, еще как сохла.— Припоминаю, что его дружок был красавчиком, правда, высокомерным, — предавшись воспоминаниям, промурлыкала Трейси.— Дружка я не видела, только Николаса Хейворта.— Ух ты, он больше не «О, прекрасный Ник»? — передразнила Трейси ее. Шэрен закатила глаза и попробовала мороженое. — Ну и как он тебе сейчас?Шэрен задумалась. Как ей Ник сейчас? Он очень возмужал и стал шире в плечах. Сколько ему лет? Тридцать три-тридцать четыре? Точно она не знала, но обратила внимание, что его волосы больше не такие светлые, но зато модно и профессионально уложены. В прозрачных голубых глазах она и тогда, десять лет назад, заметила некоторую жесткость, твердую, непоколебимую уверенность в себе, но сейчас все это окончательно сформировалось и полностью заполнило их, сделав взгляд властным. Но зато на губах один раз появилась та самая по-мальчишески бесшабашная улыбка, которая так очаровала Шэрен в пятнадцать лет. И сейчас, будучи взрослой двадцатипятилетней женщиной, она откровенно призналась самой себе: Ник за годы стал еще красивей.— Ну, так, симпатичный, — с деланым равнодушием ответила Шэрен.Трейси рассмеялась, ни на мгновение не поверив в напускное безразличие подруги. Потом спросила:— Он узнал тебя? — Шэрен в ответ отрицательно покачала головой. — Ну, много воды утекло, — звучало ободряюще. Сейчас, конечно, Трейси знала о том, что подруга в тайне от нее ходила на Марсово поле и встречалась с Ником, правда, об их поцелуе она не знала. Этими воспоминаниями Шэрен делилась только с мамой.— Все равно я не понимаю, чего ты сомневаешься, — продолжала Трейси. — Да, вы были знакомы в прошлом, и что? Шэрен, тебе нужна эта работа и ты ее достойна, поэтому не выдумывай и соглашайся, — не терпящим возражений тоном закончила она.— Просто все это как-то неожиданно… — Шэрен не успела договорить, как в дверь снова постучали. — Пицца, — подняв палец вверх, серьезно произнесла она.Сегодня у обеих подруг был свободный пятничный вечер и провести они его решили за просмотром романтической комедии и распитием вина, а сейчас ко всему этому добавилось совместное взвешивание всех «за» и «против» в отношении работы в «Уайли».В понедельник утром без пяти восемь Шэрен была на рабочем месте. Распив с Трейси бутылку Просекко, она твердо решила, что работа ей нужна и получена она была честным путем. С Ником Хейвортом решено было по возможности избегать общения, а идею Фрэнсиса Шэрен отринула целиком и полностью. Интуиция и голливудские фильмы подсказывали, что играть в шпионские игры с такими корпорациями как «Беркшир» опасно для свободы, а тюрьма ее никак не привлекала. Хотя брату Шэрен все-таки позвонила и рассказала, что получила работу, но, когда он снова начал разговор о выведывании информации, она, сославшись на дела, отключилась.Шэрен посмотрела на часы и встала. Через пятнадцать минут начнется собрание в презентационном зале «Уайли». Сегодня все сотрудники, которые так или иначе подозревали о грядущих переменах, узнают, что теперь их судьба зависит от холдинговой компании «Беркшир Интернешнл» и ее президента.Общая нервозность тяжелым гнетущим облаком окутала огромное помещение. Напряжение витало в воздухе и душило едким запахом, таким же противным и въедающимся в кожу, как вездесущий запах жареной курицы в закусочных «Кентукки фрайд чикен».Шэрен чувствовала себя неуютно. Она работала первый день и, по сути, была чужой как для сотрудников издательства, так и для захватчиков из «Беркшир». Она устроилась в первом ряду, но не столько из-за смелости, сколько из-за стремления не показывать начальнику свое малодушное желание скрыться за спинами персонала. Ведь именно Майкл усадил ее прямо напротив трибуны и, подмигнув, поднялся на импровизированную сцену.Люди перешептывались, и до Шэрен постоянно долетали обрывки фраз, догадки и предположения, иногда весьма забавные: молодой человек, сидевший сзади, выдвинул теорию о марсианах, захвативших издательство, которые, наверняка, выберут самых красивых сотрудниц для межвидового сексуального рабства. Кто-то даже ответил, что был бы не против. Но мало людей посмеялась над этой шуткой, в основном работники замерли в ожидании выступления, ради которого их собрали.Мужчины, стоявшие на помосте помимо Майкла, были Шэрен незнакомы. Они переговаривались, иногда бросали взгляды на зал, излучали уверенность и были абсолютно спокойны. Когда дверь бесшумно отворилась, в помещении повисла напряженная тишина. Николас Хейворт поднялся на сцену, подошел к трибуне и заговорил: