Любовь по инструкции

Татьяна смотрела на наблюдательную старушку во все глаза.

— Да не лупай ты так, не лупай! — засмеялась Настасья. — Я жизнь прожила, многое видела, меня на мякине не проведешь. Баба ты хорошая, добрая да работящая, это я вижу, а какие у тебя тайны — мне без разницы. Плохо одной жить, да только с кошкой и разговаривать, неправильно это! Люди должны друг за дружку держаться, помогать старым да малым, и учить, поддерживать. Потому что все когда-то были малыми и обязательно будут старыми. Раньше были большие семьи — деды, иногда и прадеды, родители, дети, внуки и правнуки — все жили если не вместе, то близко. Молодые на работу, детвора к дедкам-бабкам. И пригляд, и обучение! Мелочь учится по хозяйству, да ремеслу. Старики — при деле. Это очень важно, Галочка, когда ты нужен и при деле! Нет большего наказания, если от человека отвернулась семья, если он остался одинок! Поэтому в прошлом и разводов почти не было, берегли мужики и бабы брак, семью, отношения. Глупостями не занимались, а если и было чего, то так, чтобы никто не узнал, чтобы в семью сумятицу не внести. И стариков в дома престарелых никто не сдавал. Это же стыдобень-то какая — своего родного отца или матерь, кто жизнь тебе дал, на ноги поставил — на склоне лет выставить из дома, бросить на чужих людей! С таким никто бы дела иметь не стал, здороваться и ручкаться, а уж своего дитя в такую семью отдать или к себе взять — боже, упаси! И сирот не бросали. Если родители погибли, то другая родня есть — не бросят свою кровь, вытянут, вырастят. Сейчас полегче жизнь, побогаче, но люди стали одинокими и черствыми, от корней оторвались. Болтает их жизнь, как ряску на пруду, то ли утопит, то ли, на корягу либо камень выкинет и они высохнут под солнцем, то ли, к берегу прибьет, то ли, на дно опустит, и они новые корни дадут.

— Теть Настя, — Татьяна накрыла рукой сухонькую ручку старушки. — Не знаю, что сказать. Вы и баба Маша — удивительной души люди. Мне стыдно, что пыталась ввести вас в заблуждение, но мне баба Маша велела на Галю отзываться. Я не хотела никого обманывать.

— С Марией я сама поговорю, не переживай! Ты меня не знаешь, да ее слушала, так что не бери в голову, я не обижаюсь. Вот Машка, чучундра этакая, ведь знакомы сто лет, чего же она-то мне не доверяет? Ладно, вижу, расстроила тебя. Не переживай, Галя, все по-прежнему! Я тебе рада, нравишься ты мне, а живность опасается, так, видно, в тебе волчья кровь есть.

— Что? — девушка почувствовала, как похолодели руки.

— Да не пугайся! Это мне еще моя прабабка рассказывала, царствие ей небесное! Давным-давно жили на Руси не только люди, но и оборотни. Оборотень, это наполовину человек, наполовину волк. То есть, может волком бегать, а может человеком ходить.

Таня забыла, как дышать.

— Жили они отдельно от людей, свои села у оборотней были, свои законы да обычаи. Люди не трогали оборотней, оборотни не трогали людей, даже торговали друг с другом, встречались на ярмарках, в лесу да поле. И редко-редко, но бывало, что влюбится какая девка в молодого волка, да не устоят они и смилуются. Они красавцы писаные, волки, да и девки наши, человеческие, всегда красотой славились. Вот. И иногда, редко, но было, от такой связи рождались дети, полукровки. Оборотни свое потомство никогда не бросали. И хоть и не брали их матерей женами, но помогали крепко — и деньгами, и защитой. Превращаться в волков полукровки не могли, но росли крепкими и здоровыми, жили дольше, чем мы, люди, живем. Женились и замуж выходили за деревенских, и постепенно волчьей крови в потомках оставалось все меньше и меньше. Но тех, в ком есть хоть капля всегда легко узнать — от них шарахаются домашние животные. Так что ты, Галя — далекий потомок тех оборотней.

— А куда они подевались, оборотни? — осторожно спросила девушка.

— Не знаю, бабушка не говорила. Наверное, уехали куда или, может, истребили их всех. Они же, когда волком бегают — от обычного зверя и не отличишь! После первой мировой много зверья расплодилось, скот резали, люди погибали и однажды несколько губерний объединились, устроили огромную облаву — две недели загоняли и отстреливали всех подряд. После много лет в наших краях ни одного волка не видели — кого перебили, а кто и сам ушел. Может, оборотни тоже под такие облавы попадались и все погибли, кто знает?

— Они что, до войны здесь жили, а потом ушли?

— Кто?

— Да оборотни же! — Таня еле сдерживала панику — спряталась, называется! Попала в район, где истоки ее рода!

— Кто же знает, я их никогда не видела, — простодушно ответила Настасья. — Прабабка рассказывала, она видела, когда девчонкой была. Это лет сто назад было, не меньше. Да не пугайся ты так, ребенку повредишь! Капля крови, что в тебе, только на пользу — и ты, и ребенок крепче и здоровее будете. Давай-ка я еще чайник поставлю, этот уже остыл совсем.

Ночью, лежа без сна, Таня перебирала в памяти разговор. Поговорка «мир тесен, земля круглая» очень даже верна — как так получилось, что, убегая от предателя-мужа, она умудрилась оказаться именно здесь? Такая большая страна, так много городов и деревень, где ей можно спрятаться, но ее притянуло к истокам ее рода?!

Будучи еще щенком до первой линьки, Таня слышала предание, что раньше волки и люди жили по соседству и не мешали друг другу. Но однажды весной, когда снег уже сошел, люди устроили облаву и перебили почти всех оборотней вместе с настоящими серыми. Остатки клана перебрались в Москву, пришли в себя и построили отдельный поселок, благо, вокруг столицы их и без оборотней понастроили, так что еще один внимания не привлек.

Значит, это большое белое пятно на карте в кабинете Кирилла — не ничейная территория, а места, где сто лет назад жил ее род? Для оборотней сто лет — всего лишь треть жизни, значит, еще живы те, кто спасся из той облавы!

Татьяна поворочалась, собирая мысли в кучу.

Еще открытие — у человеческих девушек от волков могли быть дети!

Похоже, она знает об истории клана и вариантах отношений между оборотнями и людьми далеко не все.

Может быть, ситуация, в которую она попала, тоже имеет логическое объяснение и примеры из прошлого? Может быть, у нее есть бескровный выход из всего этого?

Сон окончательно сошел.

Тихо, только звонко тикают старенькие ходики над кроватью хозяйки. Настоящий раритет, каких много в этом доме — с кукушкой, шишками-гирьками, которые надо каждое утро подтягивать вверх, немного потрескавшимся корпусом, но все еще исправно отсчитывающий минуты и часы.

Захотелось проветриться, и Таня, нашарив ногами тапки, вышла на крыльцо, присела на деревянную ступеньку, замерла, слушая ночную жизнь.

Вот мыши устроили беготню и игру в салочки. Первый в этом году выводок, перезимовали в бабынастином сарае, там же мышь-мать и вырастила мышат. О, никак, за кустами прячется, стелется по земле ласка, тоже услышала мышиную возню? Мышам горе, ласке целый обед.

Остро, сытно пахнет оттаявшей землей, готовой дать старт новым жизням, напоить живительной влагой корни просыпающихся деревьев и кустов, подтолкнуть к пробуждению семена.

Острый волчий слух уловил плеск, доносящийся с излучины реки — перед рассветом играет рыба.

И тут же — звуки с посветлевшего неба — летит косяк перелетных птиц, спешит в родные места, выводить детей, учить их и ставить на крыло.

Хорошо-то как!

Татьяна обняла себя за плечи и почувствовала, как ворохнулась волчица, просяще заскреблась, но тут же отступила и затихла.

Все правильно, нельзя ей сейчас оборачиваться! Сама-то она легко перейдет в волчью ипостась, а ребенок пока оборачиваться не умеет и неизбежно погибнет, если мать выпустит Серую. Вот и приходится оборотницам всю беременность проводить в одном облике. Зверь понимает и терпит — ради потомства на все пойдешь!

Мысли перепрыгнули на Кирилла, и сразу сердце полоснула боль — как же так? Неужели, его нежность и бережное отношение все эти годы были только по необходимости, не от сердца? А она-то, глупая, рассиропилась и поверила, расслабилась и просто купалась в женском счастье!