Страница 16 из 23
Притом, после того, как я, сославшись на плохое самочувствие «после всего этого», притом что на самом деле чувствовала себя удивительно хорошо, и даже подумала, что это, пожалуй, впервые за последние годы (удивительно – с перепугу, что ли?), отказалась от общего обеда в большом зале (мне тут же любезно принесли много еды в комнату, притом (что-то многовато «притом», надо будет потом не забыть поправить) довольно вкусной, но – раз уж я не хочу разговаривать – оставили кушать в одиночестве, так что пришлось отложить до другого раза расспросы, как называется то или иное незнакомое блюдо и из чего делается… впрочем, не всегда такие расспросы способствуют аппетиту…), и от общей с попутчицами экскурсии по замку, доктор Акон через некоторое время, когда я отдохнула, любезно провел еще одну экскурсию по замку – специально для меня. На ней я получила очень интересные сведения. Он явно старался меня заинтересовать, и упомянул те драгоценные камни, что мы приняли за стекляшки, как пример необычности уклада в его замке. Вот как это получилось.
– Крестьян здесь нет, – рассказывал он, – слуг нет, деньги не используются…
Только внутри долины, как со временем выяснилось. Дракон может вылететь за ее пределы и попасть в мир, где деньги в ходу. Ну, я бы не сказала, что это так уж сильно отличается от хозяйства любого замка. Слугам и солдатам принято платить жалование, в отличие от крестьян, которым только предоставляется земля, но если тут нет слуг и солдат… На прямой вопрос, кто же тут живет, хозяин ответил, что все они попали сюда аналогично мне.
– Ага, – съязвила я, – очень удобно, назад дороги нет.
– Что значит – удобно, для чего удобно, – удивился он, – разве я вас к чему-то принуждаю?
(Ага, хотя бы более-менее вежливый, отметила я. На «вы». Или это он имеет в виду всех нас без разбору?..)
– Зачем это мне? Да у меня и нет никаких средств принуждения. Жить в замке вас принуждает ситуация.
(Да, кажется, я поторопилась. Все-таки он про всех нас скопом говорит «вы». Попробую, если будет хамить, воздействовать на него изысканной вежливостью).
– Она же будет принуждать вас что-то делать для замка, просто чтобы на тебя не смотрели косо.
(Ага, «на тебя», так я и подумала. А впрочем… Это может быть не такое «ты», а то, что вместо «я» или «он» – «ты» в значении «всякий»).
– Пока ты живешь в гостевой башне, вообще ничего не обязательно.
– А что желательно?
– В основном, дежурства на башнях.
– Стража?
– Не совсем, у дежурных нет обязанности сражаться, только сигнализировать о приближении неприятеля, да и то это больше для того, чтобы лучше узнать друг друга, подружиться – такое общее дело, понимаешь?
(Наконец-то я его поймала на простом и откровенном хамском «ты» – «понимаешь?». Да уж понимаю! Мы только отчасти гостьи, а более чем наполовину – пленницы. Или нет? Кто же знает этого странного доктора, что для него изысканная вежливость, а что панибратство? Может, он боится напугать меня отстраненным «вы»? Как интересно).
– Но это тоже не обязательно.
– Нет, я не хочу выглядеть белой вороной. Если у вас принято, чтобы гостьи вносили вклад в обороноспособность замка, я не против. (Я вспомнила, что со стен и башен виден лес и прочая природа). Но это, монсеньор говорит, в основном, а что еще?
– Ну, вообще-то, честно говоря, что угодно, где требуется много рук и мастера сами не справляются.
– Мастера?
– Да, в гостевой башне гостьи, а в остальных – мастера и ученицы. Если гостья хочет получить профессию, она покидает гостевую башню…
– Поняла, и поступает в ученицы, а когда сдаст экзамен…
– Ну, не так формально, но что-то вроде – когда станет видно, что она может…
– А какие профессии?..
– О, очень много, мы же тут сами по себе, как и в любом замке…
– А сам монсеньор?..
– Да, я все это тоже умею, и не только управляю, но и вношу посильный вклад, но не разорваться же мне на части.
– То есть тут у вас такая же добровольная каторга, как в любом замковом хозяйстве, борьба за жизнь…
– Не совсем так сурово, у нас тут есть маленькие хитрости, которые превращают борьбу за жизнь в благородную забаву.
– Хотелось бы верить. (Между прочим, подумала я, если для того, чтобы оказаться на природе, надо там поработать крестьянкой, то почему бы и нет, если все так, как он говорит).
– О да, ты убедишься. Не война, а рыцарский турнир, или даже, скорее, прогулки на охоту. Тоже не то чтобы праздность, но…
– Хорошо, а монсеньору в этом какая выгода, пусть монсеньор простит мне цинизм?
– Увы, ты права, выгода есть. Одна из башен – башня фрейлин…
– Гарем?! Но это возмутительно!
– Ну, можно назвать так, хотя в этом слове скорее подразумевается, что оттуда не выпускают, а тут – пожалуйста.
– Да? А как же монсеньор завлекает в эту башню свои жертвы?
– Никак. Здесь нет денег. Я могу дать тебе кучу золота, и ты ничем не будешь мне обязана…
– Монсеньор не боится, что я его поймаю на слове?
– Да пожалуйста! Куда ты его потратишь, это золото, что на него купишь? Попробуешь кого-то нанять в услужение? Служанок тут нет.
– А как же?..
– Сочувствую но увы. Заплетай волосы сама, или попроси кого-то по дружбе. И тогда будь готова, что тебе станет неудобно отказать в такой же просьбе подруге. Не пользуйся одеждой, которая требует помощи при одевании, или придется просить кого-то помочь. Но тогда неудобно будет отказаться помогать одеться ей. И так далее. А что делать?
– Как что делать? Нанять где-то служанок. И крестьян – я уже чувствую, монсеньор сейчас объявит, что и в земле ковыряться мне придется самой, чтобы было что кушать!
– Все не так плохо, как тебе сейчас представляется, но это долго объяснять.
– Хорошо, – согласилась я отложить сельскохозяйственный вопрос. – Так что там монсеньор говорил про кучу золота?
– Что тебе некуда будет потратить деньги. Они здесь ничего не стоят. Видишь, стены башен позолочены? Наружная стена тоже.
– Это настоящее золото?
– Ну да, тонкий слой, конечно, но площадь довольно большая. А на стене снаружи еще и драгоценные камни наклеены.
– Дьявол!
– Почему «дьявол»?
– По милости того, что это ересь почище любой ереси, о какой мне приходилось слышать. Дольчино монсеньору и в подметки не годится. Теперь я понимаю, почему осужденные ведьмы и еретички должны вызывать у монсеньора сочувствие и симпатию. И монсеньор у них тоже, так что добровольный гарем не окажется пустым.
– Причем тут ересь? Дама в беде – да еще в такой ужасной – конечно вызывает мое сочувствие, а они мне, конечно, благодарны… что может послужить основой для более глубоких чувств. Персей и Андромеда, только наоборот: люди не отдают ее дракону, а хотят убить сами, а дракона, наоборот, посылает Персей, чтобы ее спасти…
– От скромности, я вижу, любезный хозяин не умрет!
– Ну, у меня ведь есть на то основания, не так ли?..
В общем, меня этот выскочка-доктор, владеющий единственным небольшим, хотя и очень высоким замком, не имеющий ни одного слуги, стражника и крестьянина, и при всем при том разговаривающий со мной без почтения, соответствующего нашему сравнительному статусу, немного раздражает, как я уже писала, но он достаточно интересный, чтобы я могла с ним общаться. Правда, думаю, будет правильнее, если он будет хотеть общаться, вот как в этот раз, а я буду нехотя от скуки соглашаться. Для начала у меня есть отличный повод для немилости – как же, ведь этот его дракон нас вывалил в резервуар с водой. На прощание я ему сказала и это, и то, что по его настойчивости я поняла, что эта насильственная экскурсия обязательна для всех вновь прибывших – с этим я согласна, но не могу сказать, что это доставляет мне удовольствие. В общем, мы слегка поругались. Я ему сказала, что с его самомнением он не столь приятный собеседник, как его дракон – тот молчал всю дорогу. Доктор Акон, я видела по его глазам, чуть не сказал, что и для него укрощать драконов легче чем общаться со мной. Или еще какую-нибудь гадость. Но благоразумно промолчал, извинился и сбежал с видом несправедливо обиженного. Чем заслужил от меня чуть больше уважения – люблю умных мужчин. В том числе, уважаю умных противников.