Страница 8 из 17
Однако вскоре стали выясняться некоторые неприятные детали. К примеру, джинны уяснили значение слова «прогресс». Оказалось, прогресс – это вовсе не простое самомнение смертных; оказалось, прогресс – это когда любой рядовой маг может заткнуть за пояс легендарного царя Ломоноса.
Когда Напугалон Бандопат напал на Расею, бои ожесточились до предела. На поле под деревней Усатово произошло грандиозное сражение, про которое даже бывалые ифриты (те, что уцелели) сказали, что за всю историю мироздания ничего хуже не видели.
Воистину, не во всякой из маридских войн погибало столько джиннов, как в один день под деревней Усатово. Ну, может, «погибало» и слишком громко сказано… Хотя, как уверяли ветераны, было уже трудно понять, кто из бессмертных попадает в ловушку свёрнутого пространства, кто исчезает в туманах враждебного для джиннов мира духов, а кто вообще пропадает невесть как и почему.
Пали хай Горюн, состоявший при князе Громадионе, отличился тем, что, будучи выпущен из пушки в сторону закордонской артиллерии, прорвал сеть защитных чар и разворотил батарею из тридцати шести орудий, а потом больше часа удерживал позицию, пока на него не навалились сразу трое ифритов маршала Мордье. Видя, что его положение безнадёжно, Пали хай-Горюн крикнул пролетавшему неподалёку расейскому ковру-самолёту: «Вызываю огонь на себя!» Не прошло и пяти минут, когда вокруг изнемогающего героя и его противников замкнулся кокон свёрнутого пространства. Точка соприкосновения его с реальностью, конечно, тут же потерялась, кто бы следил в ходе небывалой битвы за такими мелочами.
Однако, как написала матушка Искрюгаю, смертные поисковики эту самую точку всё-таки обнаружили, и кто-то из их чародеев даже сумел установить контакт с заключёнными в кокон джиннами. По их словам, Пали хай-Горюн передал, что с нетерпением ждёт часа, когда сможет обнять жену и сына, и послал обоим своё благословение.
Этот абзац на медном листке был подплавлен слезами…
Меж тем приближался день извержения. Магмуни-сарай готовился к торжеству: наёмные гномы, пыхтящие в тяжёлых асбестовых костюмах, демонтировали и вывозили наиболее ценные украшения, укрепляли помещения, которым по плану надлежало уцелеть, а главный архитектор, в согласии с пожеланиями Магмуна-аги, спешно вносил поправки в проект грядущих ремонтных работ.
Уже сотрясалась в округе земля, со склонов Бугай-горы срывались порой огромные камни, а жерло окуталось клубами густого дыма, по которым Ханские шаманы взялись предсказывать будущее.
Увы, их гадание оказалось тревожным. Искрюгай присутствовал на нём (пошёл вместе с Дымуном) и видел, как осунулись лица шаманов. Наспех было объявлено, что грядущее туманно, но уже вечером все заговорили о близкой войне. Правда, никто толком не мог сказать – с кем. Версии выдвигались самые дикие, вплоть до чудесного возвращения давным-давно истреблённых титанов и объединённой агрессии смертных народов.
Дымун же говорил своему молодому другу:
–Вот увидишь, это мариды! Тяжкое поражение потерпели они в последней войне, не их сейчас время. Но я давно чувствую угрозу с их стороны. Никто не знает, сколько сил они успели накопить… Старшие Ханские шаманы не прислушиваются ко мне, но я уверен: мариды готовы на всё. Они наверняка уже знают об успехах нашей славной дипломатии, и, конечно, напуганы. Слишком сильны мы станем, когда вернутся все наши братья. Нет, мой юный друг, мариды не станут ждать, они нанесут удар…
Неизвестность не продлилась долго. Уже к полуночи прибыл гонец, и вскоре Хан Ифритов, призвавши всех в Церемониальный зал Магмуни-сарая, объявил:
–Верные мои подданные! Великая беда пришла к нам. Недолго тешились мы надеждой на мирное единение народов земли. Есть один народ, которому ненавистно слово «мир». Наши извечные враги, мариды, вновь толкают нас в пекло войны! В минувший полдень их силы вторглись на остров Хлаадун. От наших братьев, несущих там службу, поступило одно-единственное сообщение о приближении врага. Больше об их судьбе мы ничего не знаем, но нет сомнения, что их уже приняло в свои объятия Божественное Пламя Недр. И только два часа назад от вероломных маридов пришло вопиющее в своей гнусности требование отказаться от претензий на Хлаадун. Все вы, конечно, помните, что этот остров, лежащий в ледяных морях под семидесятым градусом северной широты, отошёл к нам по условиям перемирия, заключённого десять тысяч лет назад и завершившего последнюю по времени маридскую войну. Тогда же было решено разместить на Хлаадуне крупный вулкан. Все минувшие века мы усердно работали, подводя под остров вулканический котёл. В прошлом году была назначена дата открытия вулкана, о чём писала даже пресса смертных. Торжественное событие мы запланировали провести через двадцать лет. За всё это время мариды ни разу не пытались обжаловать условия мира. И вот теперь – напали без предупреждения, едва удосужившись формально объяснить свою подлость тем, что им будто бы требуется жизненное пространство. Никогда не было веры слову маридов, но такого гнусного коварства мы не ждали даже от них. Братья! Настал час войны. Видит Создатель, мы её не хотели, но теперь пути назад нет. Мы должны отомстить подлым маридам – и мы отомстим! Мы обрубим их жадные щупальца, пресечём их происки и поставим несокрушимый заслон их алчным мечтам о власти над миром!
***
Отжигай оставил общество прелестниц, Полыхай откланялся, покинув кружок влиятельных джиннов, Искрюгай извинился перед Дымуном. В ту ночь трое друзей до утра сидели с серной и пили не пьянея.
Ну, почти не пьянея.
–Куда мы денемся, братья? – говорил Отжигай. – Это в мирное время можно выбирать, а теперь – что же, труса праздновать? Дело уже не в том, чего я хочу, а чего не хочу. Просто стыдно будет в зеркало смотреть, если сейчас отсидеться надумаю. Ну, что вы молчите? Скажете, неправ Отжигай?
–Прав! – крякнул, опрокинув кубок, Полыхай. – Да и чего нам бояться? Когда-нибудь возродимся.
–Да поди и не понадобится, – махнул рукой Отжигай. – В конце концов, всегда наша брала. Глядишь, ещё вернёмся героями. Я тогда сразу на Варым женюсь. А если орден получу и право содержать гарем – возьму себе всех трёх красавиц, вот так. Похихикают они у меня…
–Пускай я хоть сто раз мирный джинн, – продолжал, почти не слушая друга, Полыхай, – но ноблесс, как известно, оближ… Это по-закордонски, – пояснил он в ответ на немое удивление товарищей. – Означает – назвался груздем – не говори, что не дюж. То есть наоборот: полез в кузов – берись и за гуж… Или нет: любишь кататься – люби и саночки?.. – несколько сбившись, спросил он у себя, но ответа в глубинах сознания так и не нашёл. – Ну, в общем, коли уж родился джинном – так изволь повоевать. Такова традиция. Да, мы – новое поколение со своими жизненными принципами – и не самыми плохими, если вспомнить высокую оценку, которую дал нашим скромным усилиям великий Хан Ифритов. Но это не значит, что мы отвергаем традиции! Напротив, мы должны на деле показать, что глубоко уважаем славные традиции нашего народа – только тогда к нам будут прислушиваться, и к нашим принципам отнесутся с вниманием и пониманием…
–Ох и умный ты, брат! – восхитился Отжигай. – Так бы и слушал. Только некогда слушать. Давайте-ка выпьем за то, чтоб всем маридам – ноблессом по оближу, а там и снова можно колёса повертеть, и даже с превеликим удовольствием, потому что я море люблю. Я Варым намедни про корабли рассказывал – очень захотела посмотреть. Вот вернёмся с войны – я её на море возьму.
–Вместе будете винты на пароходах крутить? – улыбнулся Полыхай.
–А что, и будем! – не замечая насмешки – впрочем, не злой – загорелся Отжигай. – Она девчонка славная. Весёлая такая…
–А ты что молчишь, Искрюгай? О славе предков думаешь?
–Ну… Да, наверное…
–Что значит «наверное»? – поразился Полыхай. – Ты сам не знаешь, о чём думаешь?
–Почему, знаю. О том, как использовать остаточную энергию, высвобождающуюся при развёртывании пространства из спасательной бутыли, для дополнительного замедления времени, – отчеканил Искрюгай, слегка наклонив бутыль серной.