Другие правила

– Ничего подобного, – возразил я, – нам нужно вызволить Алешку из осады, желательно с невестой, еще желательнее с ее мамой и братом. А усмирять всё мятежное княжество, утверждая на троне Дарко Первого, нас никто не заставляет.

– Вы, Михаил Васильевич, – подал-таки свой ехидный голос главный розыскник, – проявляете прямо-таки патологическое нежелание иметь в лице силирийского монарха надежного союзника. Как, несомненно, будет в случае, если правящая династия при нашей помощи сохранит трон.

– А не нужно, Никита Андреевич, так легко разбрасываться жизнями таридийских солдат, – в тон Глазкову возразил я, – они нам еще пригодятся. Это не наша война.

– Миша, все дипломатические методы разрешения ситуации уже были опробованы, – горько покачал головой государь. – Остались только военные. А мы совершенно не готовы к войне.

Вот уж удивили, ваше величество! А когда это мы были к войне готовы? Для нас ведь война, как зима для коммунальных служб, всегда случается неожиданно. Нужно просто слушать умных людей и создать небольшую, но боеспособную армейскую группировку на каждом из проблемных направлений! Слава богу, у меня хватило благоразумия не произносить этого вслух, а то не успею обернуться, как снова в тюремной камере окажусь.

– Что у нас по расстановке сил? – спросил я у Федора, от греха подальше переводя разговор в конструктивное русло.

– Григорянский сейчас в Клинцах, я приказал ему взять два расквартированных там полка и попытаться с ходу взять Злин. Без этого не будет переправы через Диволицу и дороги в глубь Силирии. В Злине сидит силирийский гарнизон числом около пяти сотен бойцов – больше там разместить просто нереально. В сорока километрах от Злина расположен занятый людьми Яноша город Яблонец. Злин и Яблонец – это двойная дверь в княжество. Если не проломиться здесь, то обходной путь через север займет чуть не месяц, да еще и выведет во внутренние области Силирии, откуда до Орлика еще пробиваться с боями придется.

– Сколько всего улорийцев в Нижней Вилковице?

– Порядка восьми тысяч. Командует ими опытный генерал Пищак. Но беда в том, что в ближайшие две-три недели туда может выступить и сам Янош с шестнадцатитысячным войском.

– А что силирийцы?

– Злин сейчас отрезан от основных земель княжества, но гарнизон понимает всю значимость крепости для страны и открывать ворота кому бы то ни было не собирается. Орлик осаждают пять с половиной тысяч человек, в основном это иррегулярная кавалерия, но время играет против нас – они сейчас спокойно подтягивают туда и пехоту и артиллерию. Бегство княжеской семьи представлено как похищение, поэтому среди осаждающих царит редкое единство.

– Насколько я понимаю, мы можем противопоставить всей этой прелести всего шесть-семь тысяч солдат? – я склонился над картой, пытаясь навскидку оценить по ней расстояния до Орлика от нашей и улорийской границ.

– Увы, – развел руками царевич, – слишком внезапно умер князь Богдан, не ждали мы беды с этой стороны.

– А отчего это у нас Янош такой храбрый? Уверен, что угрозы с другой стороны не существует?

– Предлагаешь убедить его в обратном? – вот приятно работать бок о бок с человеком, понимающим тебя с полуслова! Царевич быстро ухватил суть моих мыслей, а скорее всего, и сам мыслил в том же направлении.

– Если возникнет угроза разорения южных областей и потери главного улорийского портового города Торшека, наш дражайший Янош будет вынужден оттянуть силы на юг. И в Силирии останется только Пищак, и то в лучшем случае.

– Если он возьмет в заложники моего сына, – горько возразил Иван Шестой, – то сможет требовать не только отвода войск из-под Торшека, но и возврата Корбинского края.

– Государь, – я испытующе посмотрел на царя, стараясь установить степень его мягкотелости, границы, до которых он готов пятиться в случае захвата Алексея улорийцами, – нужно быть твердым…

– Это мой сын, Миша!

– Отец! Нужно идти от обратного! При любой угрозе в сторону Алешки мы тут же будем отвечать угрозой захвата новых территорий Улории! Мы убедим Яноша в прямой связи между безопасностью моего брата и целостностью территорий его королевства!

Вмешательство Федора вышло весьма убедительным и своевременным. Я бы не осмелился так прямо переубеждать обеспокоенного царя-отца.

Эх, Иван Федорович, Иван Федорович! Хороший вы человек, да монарх посредственный! Никогда бы вам не стать государем Таридийским, кабы не право наследования. Нельзя правителю государства быть столь мягким – опасно это и для самого горе-правителя, и для страны в целом. Хорошо, что ваш старший сын совсем другой, не зря иностранцы именно в нем видят для себя главную угрозу. А вам, дражайший государь, я бы с удовольствием рассказал историю о том, как Иосиф Виссарионович на предложение обменять попавшего в плен сына на фельдмаршала Паулюса твердо ответил: «Я солдата на фельдмаршала не меняю», да боюсь, сочтут сумасшедшим, снова откроют дознание в Сыскном приказе, а то и инквизицию вновь подключат. Иногда так жаль, что нельзя привести пример из истории своего прежнего мира…

– Мы заставим Яноша играть по нашим правилам! – подытожил старший царевич.

– Хорошо, Федор, ты прав, – после продолжительной паузы, завершившейся тяжелым вздохом, согласился государь. – Как предлагаете действовать?

– Первый этап предельно прост, – дождавшись разрешающего кивка Федора, я вновь взял слово, – Федор Иванович забирает четыре ивангородских полка и без промедления отправляется в Корбинский край, где под предлогом маневров поднимает все расквартированные там части. Если не призывать ополчение, то это будет восемнадцатитысячная армия, причем на голову превосходящая улорийцев в части артиллерии. В то же самое время я отправляюсь на север, где вместе с Григорянским пытаюсь совершить прорыв к Алексею.

– А второй этап? – тут же поинтересовался царь.

– Второй этап, ваше величество, предполагает действие по ситуации. Возможно, придется еще хорошенько потрясти мускулами на южных границах Яноша, чтобы отбить у него охоту совать свой нос на север.

– Какой интересный план! – язвительно подал голос Глазков. – Один пункт и сплошная импровизация. Да и то, позвольте поинтересоваться, почему его высочество должен отправиться в Корбинский край, а вы, Михаил Васильевич, будете пытаться вызволить Алексея Федоровича из осады? Чай, царевич Федор-то полководец поопытнее вашего будет, почему не он должен вызволять брата?

– Вот именно оттого, что Федор Иванович гораздо более грозный полководец, нежели ваш покорный слуга, угроза вторжения будет воспринята серьезно! – несмотря на то, что это подобие плана действий приходилось принимать на ходу, я ожидал такого вопроса от красномундирника и был готов к нему. – Но если у многоуважаемого Никиты Андреевича есть другой план, то я всегда готов его выслушать!

– Война – это дело Воинского приказа, – спокойно ответил Глазков, демонстративно не глядя в мою сторону, – вам и карты в руки.

– Все правильно, Никита Андреевич, – в ответ на словесную шпильку главного розыскника Федор обнял меня за плечи, – я буду трясти южные земли Яноша до тех пор, пока он не отзовет войска из Силирии. Ну а кто лучше Князя Холода разберется с проблемами на севере, да еще зимой?

Я поморщился, словно ощутил во рту вкус лимона. Все эти сравнения со сказочным Холодом уже порядком набили оскомину. От каждого моего слова, каждого действия проводились параллели, волшебным образом обнаруживавшие их соответствие характеру этого сказочного героя, а то и полное совпадение с его деяниями. Причем у меня было четкое убеждение, что список этих самых деяний постоянно растет. Так что уже было непонятно, кто из нас кому больше обязан росту популярности – если два года назад Князь Холод был полузабытым персонажем детских страшилок, то сегодня о его приключениях знал каждый житель Таридии старше трехлетнего возраста.

И труднее всего в этом деле было не терпеть постоянные подколы друзей и близких, а привыкнуть к повышенному вниманию и разочарованным взглядам незнакомых людей, чаявших увидеть на моем месте этакого брутального красавца огромного роста в красном плаще и с непременным окровавленным мечом в руке.