Страница 16 из 19
С 23 февраля 1915 года филеры доносят, что Витте не выходят из дома: «За весь день как выезда «Хозяина» из дома, так и приезда к нему посторонних лиц не было». В последующие дни отмечалось, что его посещает доктор Ковальский.
«27 февраля 1 час. 10 мин. приехал докт. Копальский. 1 час. 20 мин. дня к «Хозяину» приехал доктор Сиротинин, вслед за ним приехал доктор Шапиро. Доктора пробыли до 3-х часов 15 мин. дня и разъехались. В 5 часов дня к «Хозяину» собрались те же доктора, а в 7 часов вечера разъехались. 9 час. вечера доктора опять собрались, где и были оставлены в 10 час. 20 мин. вечера».
Последняя запись филёров. «28 февраля «Хозяин» прожинал в д. 5 по Каменноостровскому проспекту. В ночь на 28 февраля в 3 часа утра «Хозяин» скончался.
В день смерти из ДП в Париж была направлена телеграмма о необходимости «немедленно, совершенно неофициально» под предлогом охраны имущества С.Ю. Витте в Биаррице просмотреть и опечатать бумаги покойного. Но он оказался достаточно осторожным и рукопись воспоминаний хранил в банке на чужое имя.
Вот выдержки из тетради наружного наблюдения за Г.Е. Распутиным, он же -«Тёмный».
«26 марта 1915 года. Разбор шифрованной телеграммы из Петрограда на имя начальника Московского охранного отделения от 2б марта 1915 г. за № 24 554. 25 марта курьерским № 1 выехал в Москву Григорий Распутин, кличка наблюдения Тёмный. Установите неотступное совершенно секретное наблюдение случае выезда сопровождайте. Телеграфируйте мне № 139. Полковник Глобачёв».
Конечно, чины «охранки» встретили Г.Е. Распутина, и филёры ежедневно докладывали о его похождениях в Москве.
«В 7 часов вечера приехал на автомобиле № 1592 в дом № 4 графа Шереметева по Б. Кисловскому пер., в подъезд № 2, с двумя неизвестными и неизвестной. Тёмный был в пьяном виде, а также и неизвестные были заметно выпившими. Первые трое пошли в упомянутый подъезд, а неизвестная на автомобиле уехала без наблюдения. Через 15 минут автомобиль вернулся, а через 50 минут вышел один из неизвестных и уехал на нём без наблюдения.
В 9 часов вечера вывели из подъезда Тёмного совершенно пьяным, усадили на извозчика и поехали по Никитской, Моховой, Волхонке, к Пречистенским воротам, откуда бульварами к Никитским воротам и домой (т. е. в дом № 4); более выхода его не видали. В 9 часов 30 минут вышел второй неизвестный, совершенно пьяный. На Б.Никитской ул. намеревался сесть в трамвай, но его не пустили, как пьяного. После чего он взял извозчика и отправился в дом № 43, графа Татищева по Пятницкой, 5».
На донесении филёров имеется приписка об уплате им вознаграждения за трудовой день: «Бычков – 60 коп. трамвай и извозчик 90 коп., Осминин – 60 коп. трамвай и извозчик 50 коп.»
Такова оплата труда филёров, и если бы не извозчики, на которых они ездили не так часто, а в счёт вносили почти всегда, то их заработок был бы просто нищенским.
Если когда-нибудь историку понадобится установить точно время какого-либо события в связи с историческим лицом или общественным деятелем нашего прошлого, он без труда, с точностью до пяти минут, сможет его определить по беспристрастному донесению филёра, подшитому к тетради НН.
Знакомство с документами филёров, их дневниками позволяет говорить о серьезных трудностях, с которыми сталкиваются филеры в связи с тем, что «переиграть» прошедших школу конспирации революционеров становится все труднее. Политическому сыску революционные организации противопоставляли возросшую и более надёжную конспирацию, умение свести к минимуму число провалов и способность к «самовосстановлению».
1.7. Кадровые проблемы
В работе В.Б. Жилинского «Организация и жизнь охранного отделения во время царской власти» (1917) филёр характеризуется как человек «малоразвитой, сплошь и рядом почти безграмотный, с трудом умеющий писать, но физически крепкий и выносливый, готовый претерпеть и стужу и голод, лишь бы не упустить взятого им под наблюдение».
Возможно, в укомплектованном составе были и такие сотрудники, но безапелляционность утверждения немного удивляет. По-видимому, автор, делая определенный намёк на социальную прослойку, из которой ДП черпал необходимый кадровый ресурс для исполнения службы НН, пытается ещё и навести читателя на мысль о том, что на филёрскую службу шли люди прежде всего «тёмные», необразованные, то есть более всего подверженные идеологической обработке со стороны «охранки».
Социальной базой, питавшей службу НН, конечно, было крестьянство. Поэтому вольнонаёмными филёрами были по большей части крестьяне, реже в их рядах появлялись мещане.
Об этом, в частности, свидетельствуют послужные списки и сведения о секретных сотрудниках Саратовского ГЖУ за период с января 1910 по март 1911 года. Там перечислены 12 филёров, несущих службу в основном с 1908 года, 9 из них – крестьяне из разных губерний и лишь один – мещанин из Царицына, принадлежность ещё двоих не указана.
Не следует сбрасывать со счетов и такой немаловажный для НН кадровый источник, как унтер-офицеры, которые в военной иерархии того времени относились к младшему командному составу. В Саратовском ГЖУ к марту 1913 года количество филёров увеличилось на 3 человека, общее число составило 15 человек, 6 из них – унтер-офицеры.
В 1906 году, осознав необходимость в специальной подготовке филёров, директор ДП М.И. Трусевич предлагал создать центральные школы для их подготовки, «так как наблюдается у них неумение уйти от рутинных приемов и применить сыскные приемы».
В его распоряжении от 6 июня 1906 года содержится указание на то, что «…надо немедленно заняться организацией курсов для филеров. По этому предмету обсудить следующие вопросы: 1) Удобнее устроить курсы: в СПБ. или Москве? 2) Нельзя ли привлечь к инструктированию Медникова и других старых опытных работников, устарелых для несения активной службы? 3) Каким образом организовать обучение филеров, чтобы они не оставались узкими рутинерами? 4) Наметить программу занятий, 5) Как установить вознаграждение тем, кто поступает на курсы? – Поручаю это подп. Беклемишеву и В.И. Лебедеву, которых прошу выяснить путем подлежащих сношений тех лиц, которые могут быть привлечены в качестве инструкторов».
5 июля 1907 года во все охранные отделения был направлен письменный запрос, в котором содержалось предложение об организации обучающих курсов с целью улучшения подготовки филёров. Начальнику охранного отделения предлагалось сообщить «…из своей практики наиболее выдающиеся эпизоды… дайте совет, как, по-вашему, должно быть поставлено дело обучения филеров». Тем самым ДП стремился привлечь к своему проекту внимание, найти поддержку в лице заинтересованных в повышении профессионализма филёров, их непосредственных руководителей.
Обращение вызвало со стороны начальников охранных отделений целый ряд сообщений, с большими подробностями характеризующих службу филёров по НН. Особенно ярким и показательным было сообщение начальника Московского охранного отделения фон-Коттена, который решил проблему обучения филёров в своем отделении, ставшем ранее «школой для филёров». Фон-Коттен охотно делится разработанными им приёмами и методами обучения филёров.
Так, при наборе на филёрскую службу фон-Коттен руководствовался прежде всего принципом неприметной внешности: будущий филёр должен был быть невысокого роста, без «особых примет», как хромота, горбатость и т.д., средних лет. С новичками проводилось так называемое «комнатное», теоретическое обучение. Филёры заучивали порядок примет внешности и одежды, по которым будет определяться ведомый, причём делалось это по особой таблице, разработанной еще Медниковым.
Далее шло «натаскивание» филёров на своих товарищах. Они определяли по приметам кого-либо из группы или вовсе отсутствующих сотрудников. После теоретического курса начиналась практика: филёры устанавливали слежку за самим фон-Коттеном или за более опытными филёрами, причем последние прикладывали все усилия, чтобы от нее оторваться. Для повышения мотивации во всё время обучения использовалась система мелких наград и штрафов.