Страница 10 из 19
В сферу филерского наблюдения впоследствии попал Рабочий Союз во главе с Дубровинским и Никитиным, Московский Союз борьбы за освобождение рабочего класса. Были арестованы Кугушев, Смидович, Петров и др. Примерно в это же время службе НН Медникова удается раскрыть типографию, печатавшую газету «Вперед», и типографию киевского Союза борьбы за освобождение рабочего класса. В 1898 году филерам удается установить наблюдение за первым Съездом РСДРП в Минске.
С ростом революционного рабочего движения в начале XX века филёрская служба становится еще более напряженной. Как пишет Зубатов в рапорте на имя московского обер-полицмейстера, «необходимость несения, ввиду малочисленности служебного состава отделения нескольких разнообразных обязанностей, заставляет Медникова безотлучно находиться при Отделении или жить на конспиративных квартирах.
Самый характер агентурной наблюдательной службы требует от него постоянного напряжения, исключительного внимания, непрерывного и всегда спешного труда, сопряженного зачастую со всевозможными лишениями».
Процитированные слова вплотную подводят нас к характеристике методов и приемов филерской службы, разработанных Медниковым, получивших неофициальное название «Евстраткина школа».
Он был свой для филеров, которым «за обман давал и зуботычину, не любил, когда его обманывали и в деле наблюдения, и в денежных расходах». Спиридович описывает, как каждый вечер, а порой уже и за полночь, Медников собирал с филеров отчеты и материалы по наблюдению. С нерадивых, оставивших свой пост, брал штрафы, а наиболее усердных награждал.
«По пятерке штрафа обоим, – говорил он. – А на следующий раз вон, прямо вон, не ври! На нашей службе врать нельзя. Не доделал – винись, кайся, а не ври». Эта расправа была по-свойски, своя Евстраткина система. То, что происходило в филерской комнате, знали только Медников и его подопечные. Там были награды, прибавка к жалованью, но там были и наказания и вычеты.
Наблюдая Медникова и его филеров в работе, Спиридович особенно высоко оценивал деятельность руководимого им отряда. «Летучий отряд, – писал он, – был отличным наблюдательным аппаратом, не уступавшим по умению приспосабливаться к обстоятельствам, по подвижности и конспирации, профессиональным революционерам… Лучше его филеров не было, хотя выпивали они здорово и для всякого постороннего взгляда казались недисциплинированными и неприятными.
Они признавали только Медникова. Медниковский филер мог пролежать в баке под ванной (что понадобилось однажды) целый вечер; он мог долгими часами выжидать на жутком морозе наблюдаемого с тем, чтобы провести его затем домой и установить, где он живет; он мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за тысячи верст; он попадал за границу, не зная языков и умел вывертываться».
Действительно Медников оказался первоклассным воспитателем, который учитывал особенности психологии своих подопечных. Он тщательно продумывал все операции, заранее распределял роли, добивался того, чтобы филеры не терялись в самых неожиданных ситуациях, воспитывал в них сметку и самостоятельность в принятии решений.
Высока была и репутация Медникова в провинции. В.Лавров, воспитанник «Московской школы», назначенный начальником Бакинского охранного отделения, в письме к Медникову просит прислать людей, «на первых порах человек 5-6, желательно брюнетов…». В другом письме, два месяца спустя, он благодарит его за рекомендации и особо отмечая одного из присланных людей, пишет: «Николай Ильич способен работать круглые сутки, всегда бодр, ко всему применим, а главное, что особенно дорого – живет службой, тут у него все думы, заботы и мечты… серьезен, корректен и равномерен ко всем».
В архиве сохранился подлинник письма Медникова, в котором он инструктирует новоиспеченного руководителя филеров одного из охранных отделений. Письмо интересно не только своим содержанием, но и орфографией и манерой изложения, за которой просматриваются некоторые черты личности автора: его природная крестьянская прижимистость, смекалка.
«Так как за наружное наблюдение отвечает Департамент полиции, – пишет Медников, – то и организацию наружного наблюдения взяли на себя, для чего наметили достаточно людей заведовать названным наблюдением в розыскных отделениях, т.е. старших филеров, которые ведут наблюдение, черновые дневники, пишут, согласно правил, дневники заведующему наружным наблюдением в империи.
То и старшему вменяется в обязанность и выбирать на службу в свое отделение людей, а также распределяет им жалованье, а также проверяет счета расходным деньгам, израсходованных по делам службы. Примерно, на Одесское отделение полагается 25 человек наблюдательных агентов (теперь филерами не называют), которое получает жалование 15000, т.е. на круг 50 р. в месяц, да еще полагается 4500 р. на 25 человек на расходы, т.е. по 15 р. в месяц.
Надо сообразовываться. Всем жалованье по 50 р. ровно платить нельзя. То надо делать так: тебе – 100, 10 человек получают по 45, Байнов (помощник ст. филера) – 60, еще двоим 45. Я думаю, надо принимать сперва по 30, потом добавлять лучшим по 5 р. в полугодие, но держать цифру всегда с остатком экономии от жалования. Поэтому надо так: 5 чел. на 30 р., 5 чел. на 35, 5 на 40, 5 на 45. А остальные на большее содержание, лучшим добавлять…
Ты сделай список на каждый день, графы и отмечай ежедневно. Ты будешь иметь итоги и будешь знать, сколько у тебя осталось экономии. Когда много, тогда будешь потароватее, а когда в обрез, тогда поскупее, и всегда у тебя должен быть запас экономии рублей в 100 для экстренных надобностей…».
За советом к Медникову обращались не только старшие филеры, но и более высокие чины политического сыска. Известны его письма к Спиридовичу за 1902-05 годы, отобранные у последнего в марте 1917 года при аресте ЧСК. Они представляют большой интерес для исследователей.
Организуя службу НН, Медников завел в Московском охранном отделении двор извозчиков. Комбинация конного наблюдения с пешим приносила ощутимые результаты. «Его филер, – отмечал Спиридович, – стоял извозчиком так, что самый опытный профессиональный революционер не мог признать в нем агента», филеры Медникова научились изображать мелких торговцев, лотошников, при необходимости могли прикинуться дурочками.
Филерская служба требовала нередко риска, особенно когда велось наблюдение за боевиками и террористами. Именно на этот случай Медников подбирал людей с армейской выучкой, которую он стремился приспособить к условиям своей службы.
Он чувствовал недостатки собственного воспитания и образования. Он подумывал о настоящей школе для филеров и полицейских надзирателей, о чем писал Спиридовичу. Но эта идея не осуществилась. Его служба требовала огромного напряжения физических сил. За 17 лет службы он ни разу не был в отпуске.
В 1899 году Медников решил уйти в отставку по состоянию здоровья. Человек очень сдержанный, он никому до этого не говорил о своем самочувствии. Заключение врачей было достаточно суровым. Доктор Л.С. Минор после обследования написал: «Общая неврастения, как результат переутомления, расширение сердечной сумки, опухлость легких и частичное поражение спинного мозга, могущие угрожать параличом».
Однако в это время ему уйти «на покой» не удалось. Московский обер-полицмейстер на ходатайстве наложил резолюцию: «Я слишком ценю службу… Медникова, чтобы согласиться на его увольнение. Убедительно прошу уважаемого Евстратия Павловича взять 2-х месячный отпуск, отдохнуть, укрепить свое здоровье и уверен, что после этого он согласится продолжить свою многополезную службу царю и отечеству».
Отставка Медникова в 1899 году не состоялась. Одним из наиболее близких его коллег из влиятельных полицейских чинов был С.В. Зубатов. Они встретились в 1886 году, когда он стал чиновником для поручений Московского охранного отделения. Профессионал Медников на первых порах в какой-то мере был учителем Зубатова. Затем очень быстро ученик перерос своего учителя. «Эти два человека, – пишет Спиридович, – Зубатов и Медников, составляли нечто единое, самую суть Московского отделения, его главный рычаг».