Страница 16 из 17
О, гитара, заложница страсти,
испанского солнца сестрица!
Вспышкам молний
подобная,
Пряной нежности волнами
Меня обними,
Ты – вестник любви и свободы,
Словно жар-птица.
И снова первыми ожили руки. Прозвучали хлопки ладони о ладонь, каблуки выбили звонкую дробь. Все повторялось, как сама жизнь. Смерти, как и смирения, не было. Уже изнемогавшая, казалось, Ульяна снова воспрянула и была готова к новой битве, вдохновленная страстным призывом, звучавшим в песне Хосе.
Ты – окно из темницы на волю,
Ключи от оков,
Порыв раскрыть крылья,
В небе полет.
Я – струна твоего вдохновенья,
Исполненье мечты,
Отлученье от страха, сомнений,
Беспредел высоты!
Гитара смолкла. Голос певца затих. Танцовщица стояла в той же позе, с которой начинала свой танец. Вокруг было тихо. Раздалось только потрескивание дров в костре. И где-то звучал надтреснутый голос ночной птицы.
Тишина продлилась несколько мгновений, показавшихся Ульяне бесконечными. А затем зрители начали хлопать, топать ногами и кричать, выражая свой восторг. И даже Хосе встал, восхищенный танцем. А Мара подняла вверх сжатый кулак с выставленным большим пальцем.
Это был настоящий триумф. Но Ульяна осталась к нему равнодушной. Такое бывало и раньше. Но тогда, в прошлом, ей было этого достаточно. Она была юной и глупой. Теперь все было иначе. Фламенко стало только частью ее жизни. И не самой значимой.
Она нашла глазами мужа и сына. И только после этого почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Глава 7.
Лейтенант Мигель Гарсия не любил сюрпризов. Поэтому он почувствовал раздражение, когда рано утром в воскресенье его вызвали на службу.
Приказ исходил от его непосредственного начальника. Однако если бы не мысль, что капитан Карлос Санчес хочет сообщить ему лично о том, что его рапорт наконец удовлетворен, и он переводится из Гражданской гвардии в Национальную полицию, то Мигель Гарсия проигнорировал бы этот приказ. На прошлой неделе Мигелю Гарсие исполнилось тридцать пять лет. И он понимал, что если в ближайшем будущем ничего не изменится, то ему придется распроститься с мечтами о Мадриде и до самой пенсии тянуть лямку в Лионе – заниматься опостылевшими мелкими правонарушениями и расследовать скучные банальные преступления, потому что в маленьком провинциальном городе других не бывает.
А он хотел много большего. Ему грезилась слава комиссара Мегрэ. Откровенно говоря, он даже хотел затмить ее. По мнению самого Мигеля Гарсии, для этого у него были все данные – привлекательная внешность, природное обаяние, незаурядный ум. И, что немаловажно, он не был обременен женой и детьми.
Но служба в Гражданской гвардии не позволяла ему проявить свои способности. В обязанности этого ведомства входило обеспечение общественной безопасности и дорожного движения, предотвращение преступлений, задержании подозреваемых лиц и прочая подобная мелочевка. Причем все это только в небольших городках и сельских населенных пунктах. Тогда как зоной ответственности национальной полиции являлись крупные города со всеми вытекающими отсюда для его карьеры последствиями.
Вот почему лейтенант Гарсия, услышав воскресным утром, в свой законный выходной, в телефонной трубке голос дежурного, который передал ему распоряжение капитана, поспешил в жандармерию, и не подумав сослаться на плохое самочувствие или что-то подобное. Он даже чувствовал радостное возбуждение, входя в кабинет начальника.
Но уже после первых слов капитана Мигель Гарсия испытал жестокое разочарование. Речь шла не о его рапорте, а о водителе, который умер за рулем своей машины, немного не доехав до замка тамплиеров.
Как и все жители Лиона, Мигель Гарсия знал об этом замке, являвшемся одной из местных достопримечательностей. Но он был уверен, что в Мадриде о замке тамплиеров ничего не слышали. Хотя бы потому, что подобных в Испании насчитывалось более двух с половиной тысяч. И все они были не более чем допотопными историческими реликвиями, пусть славным, но все-таки далеким прошлым Испании. А Мадрид, как и он сам, Мигель Гарсия, был устремлен в будущее. Как известно, в будущее не войдешь, не отряхнув, образно говоря, прах прошлого со своих ног.
Но было уже поздно протестовать, и Мигель Гарсия хмуро слушал капитана, который приказывал ему осмотреть место происшествия, отправить труп в морг и провести первичное дознание. После чего написать рапорт и сдать дело в архив.
– То есть я должен убить весь воскресный день на дело, которое не стоит выеденного яйца? – уточнил лейтенант Гарсия, выслушав капитана.
По всей видимости, у капитана Карлоса Санчеса в это солнечное воскресное утро также было плохое настроение, потому что он не стал ничего отвечать, а сурово рявкнул:
– Разговорчики, лейтенант! Выполнять приказ!
И добавил, смерив Мигеля Гарсию с головы до ног презрительным взглядом:
– Не забывайте, что вы служите пока еще не в Национальной полиции, где давно уже забыли, что такое дисциплина.
Лейтенант Гарсия не стал оспаривать это заявление. Он сразу понял причину немилости капитана и почему из всех сотрудников жандармерии тот вызвал именно его в выходной день. Капитан не мог простить ему поданный рапорт о переводе. Капитан Санчес, всю жизнь прослуживший в Гражданской гвардии, не любил тех, кто изменял ей, какими бы причинами они не руководствовались. И всячески давал им это понять.
– Есть, капитан, – ответил лейтенант Гарсия и поспешил выйти из кабинета, чтобы не наговорить лишнего. Он хотел перейти на службу в другое полицейское ведомство, а не быть отправленным в отставку из-за того, что нагрубил своему начальнику. Несмотря ни на что, служба в полиции ему нравилась.
Получив в дежурной части все имеющиеся в распоряжении полиции сведения о происшествии, которое ему предстояло расследовать, лейтенант Гарсия сел в автомобиль и направился по дороге, ведущей из Лиона в замок тамплиеров. У него было время обдумать полученную информацию.
Грузовик, который вез продукты в замок, нашли спустя сутки после того, как умер его водитель. Причиной смерти мог стать банальный инфаркт. По всей видимости, уже никем не управляемый грузовик съехал с шоссе и остановился только в рощице, росшей вдоль дороги. Из-за деревьев машину почти не было видно с шоссе, да и мало ли по какой надобности водитель мог заехать в рощу. Вероятно, именно так и рассуждали другие водители, проезжавшие этот участок дороги. На грузовик с мертвым водителем наткнулся кто-то из местных жителей, он же и позвонил в полицию.
Такое в их местах если и случалось, то крайне редко. Сам лейтенант Гарсия не мог припомнить ни одного подобного случая. Но всегда что-то происходит в первый раз, и это вовсе не гарантия того, что событие уникально само по себе. Лейтенант Гарсия знал это, прожив много лет в провинции, а потому заранее предвидел, что ему будет скучно, а, главное, он потратит свое время бездарно. Еще один день из такой короткой жизни канет в Лету, не оставив по себе ничего, кроме сожаления. И ни на шаг не приблизит его к Мадриду.
Подумав об этом, лейтенант Гарсия включил «мигалку» и нажал на газ. Он знал, что теперь все другие водители будут уступать ему дорогу. В этом не было необходимости, учитывая, что в воскресный день шоссе пустовало, но это было пусть крошечной, но компенсацией за испорченное воскресенье, которую он мог получить, не дожидаясь милостей вышестоящего начальства и не унижаясь перед капитаном Санчесом.
Проехав селение Вальверде, представлявшее из себя несколько десятков аккуратных маленьких домиков под крышей из красной черепицы, похожих друг на друга, словно растущая под одним деревом семейка грибов в лесу, лейтенант Гарсия довольно скоро увидел полицейскую машину, стоявшую на обочине, а рядом с ней автомобиль с красным крестом. Он еще издали заметил шлемы и светоотражающие жилеты полицейских и белые халаты санитаров. Те и другие стояли тесной кучкой, курили и о чем-то оживленно разговаривали, видимо, дожидаясь его приезда.