Империя предков

Никто из перечисленных, и не перечисленных и мысли не допускал о революции, под которой, прежде всего, и подразумевается коренное изменение всего и вся. Но родился один в неприметном урочище Делюн-Болдок на берегу Онона…

Конечно же, не стоит проводить аналогию с Элладой, но выявилось тогда скопление талантливых полководцев в одной новой нации, созданной волей одного человека в одном отрезке времени. И не будь этого человека, то завоеватель Китая Мухали так и остался бы на всю жизнь батраком, домашним слугой. А Джиргоадай, этот азартно энергичный Джэбе «наконечник копья Чингисхана», побывавший с военным походом в Европе, так и оставался бы простолюдином, «утэгу-богол». А Субудай-багатур в пожилом возрасте, применив хитрую тактику, не форсировал бы Дунай по льду, оставшись на всю жизнь кузнецом по наследству. Боорчу, Джэлмэ, Чилаун, Наян, Шихи-Хутугу… простой люд, люди из народа, так и не вошли бы никогда ни в какие энциклопедии, исторические трактаты и литературу, фильмы документального и художественного содержания, в том числе во всемирно известные фильмы производства ВВС, если бы, не он. И это в тринадцатом веке…

Такое провидение истории? Как знать…

А на следующем курултае после того, где трагическим образом разрешилась участь шамана Кокчу, не отвлекаясь на какое-либо другое, и решились дела, что в последующем и сотрясут вселенную.

Его манила затаённая цель, которую взглядом охватил ещё тогда, когда был жив отец Есуге-багатур в тот самый день при свете предзакатного багрово красного, нависшего над горизонтом степей. То был взгляд на юго-восток, на империю, что раз в три года насылала в степи регулярные войска, дабы с целью санитарии уменьшать число людей племён степи, прореживать их, да брать в рабство детей и мальчиков, и девочек, вот такой утончённый геноцид.

Понимая, что первым делом ему нужно обезопасить своё молодое государство от какого-либо вероломства, удара в спину, Чингисхан предложил союз на равных Тангутскому государство Си-Ся, но получив дерзкий ответ от правителя оного государства, мол какие такие мелкие кочевники вознамерились заключать с ним союз, первый хан новой монгольской нации вынужден был направить свой первый удар на государство тангутов – народа тибетской группы, что никак не входило в пределы его цели. Эх, глупость, недальновидность правителей в те времена жестокой эпохи всегда оборачивалась бедой против подданных, да и самого государства в целом.

Монголы впервые оказались за пределами родной ойкумены, ареала обитания, кочевания от лесов Баргуджин-Тукум на севере до пустынь Гоби на юге, от Селенги на западе до Онона, Керулена на востоке. Для воинов-кочевников новой нации именно этой ойкумены и именно на данном истечении реки-времени, и именно на данном отрезке истории, пока совсем не замеченных, ничем не приметных в Мировой истории это время было ново, революционно. И конечно же всё это вызывало у новой нации огромный интерес, распирало такое любопытство громадного размера.

Чингисхан, волею обстоятельств жизни в детстве, в юности, волею судьбы хорошо усвоил одно очень важное качество – способность учиться, извлекать из всего уроки. Из этой победоносной кампании, когда легко была разгромлена армия тангутского государства Си-Ся, когда правитель в спешном порядке признал своё поражение, он усвоил, а затем и развил до высокой степени брать крепостные стены городов. Да, города он впервые увидел в своей жизни. Взяв много в багаж опыта он повернул своё победоносное войско назад в родные степи.

Чингисхан нередко смотрел на свои руки, на пальцы, что были послушны, едины в движениях. И новый народ его должен быть и как его пальцы, и как его разум. Да, он был от рождения красноречив, и этого боялся, прежде всего, его родственник Таргутай-Кирилтух, как и взгляда его глаз. По мере его возмужания, его становления в высокий рост он всё более и более находил людей, что полностью разделяли его воззрение, что были верны во всём, что могли составить один из его пальцев, как полагал он, ибо для него единение в целеустремлённости стала верховенством и в жизни, и на пути к цели. Но не хватало одного пальца…

Баргуджин-Тукум – земля его предков по материнской линии; хори – племя его предков по материнской линии, ибо там и восходил род её матери, где у истока стоял Хорилардай-мэргэн, перед которым он также в ореоле почтительного уважения склоняет голову, как и перед предками его отца Кабул-ханом, Амбагай-ханом. Да, не хватало одного пальца…

Однажды он направлял туда войско во главе которого он поставил нойона Хорчи, который хотел взять в жёны тридцать красавиц из лесных племён Баргуджин-Тукум. Он – нойон Хорчи был одним из тех, кто скрывался вместе с ним после полосы неудач у озера Балчжун. Тогда изголодавшиеся, он и горстка ему верных людей, посреди которых были его братья, и его лучшие друзья – Боорчу, Джэлме, увидели дикую лошадь, прискакавшую с северной стороны. Младший брат Хасар поймал её, из кожи умудрились сделать подобие казана, воду черпали из озера. Тогда сварили мясо, утолили голод. И тогда говорил он при всех, воздев руки к небу, тогда слушали все, у которых возгорелись глаза от его слов: «Вечное небо видит нас, знает про нас, я черпаю воду, и она льётся меж моих пальцев. Будет время, настанет оно, текущее всевластно неумолимо. Я завершу это дело, закончу работу моей жизни, когда и будет единение всех племён, говорящих на одном языке, то поделюсь тогда с вами, мои верные люди, стоящие на кручине берегов озера Балчжун и сладким, и горьким. Если нарушу слово, что дано мной здесь на этом берегу, то стану я, как эта вода этого озера».

Весной следующего года он направил войско в земли Баргуджин-Тукум, поставив во главе его Джучи, который был любим его бабушкой Оэлун, который был более оглядистее, неспешнее в рассуждениях, который старался многое разрешить как-то мирным способом. А то доверь такое дело второму сыну Чгагадаю, столь скоропалительному в рассуждениях,то прямотой своей и наломает дров. Но и третьему и четвёртому сыновьям – Угэдэю жа Толую также решил не доверять такое дело. Ему не хватало одного пальца…

Конница придерживалась правого берега Селенги. Обходя скалистые холмы, где и лошади, и человеку не пройти, она отдалялась, чтобы затем снова подойти к живописным берегам столь же трепетно прекрасной реки, самой широкой, какую и знали люди степей. Особенно расширилась она в пределах Баргуджин-Тукум, где проживали лесные племена вовсе не в лесах, но в долинах, может, не столь раскинуто широких как степи, но довольно просторных для выпаса скота. Но чем дальше на север, тем дремучее становились леса, совсем не как в берегах Онона, Керулена и других рек обширных степей. Только успевай поглядывать на синеву Селенги, дабы удостовериться в правильности тропы.

В самом арьергарде тысячи размеренным маршем продвигалась сотня Бату-Мунка, которого Жаргалтэ помнил ещё с детства и который приходился ему дальним родственником. И сотник помнил его, когда он ещё мальчонкой с тележную ось, играл подле кошемных кибиток, да учился сам седлать собственного коня. Как, никак, а оба они из племени унгират. И это тоже в какой-то мере имело значение. Сама жена хана ханов, родственница Борте, говоря о том, что и сам Чингисхан когда-то начинал с одним воином Боорчу, видимо, как-то да посодействовала, чтобы он попал под командование их старшего сына Джучи. «Какой это ещё зелёный юнец посмел командовать десяткой?» – могли задаться таким вопросом бывалые воины. Но, может, и по счастью его, десятка, кроме одного воина, сплошь состояла из таких же зелёных юнцов. Ну, а командирам стало всё ясно, когда его десятке представил сам Джучи. Всё понятно. «Ну, а почему тогда десятка. А почему даже не кешик, куда и берут сыновей знатных нойонов?» – мог возникнуть и другой вопрос. Но вопрос, вопросом, а когда вот и начались ежедневные занятия, то стало вовсе не до них. Конечно, неумелость, неопытность обнаружилась сразу, но вовремя пришла помощь от бывалого воина, каковым и являлся его непосредственный командир Бату-Мунк. Благодаря старательности и отсутствия всякой заносчивости сумел он быстро восполнить вот эти самые пробелы. И вот теперь он направился на настоящую войну, к которой он никак не питал, как многие из молодёжи, вот такого безудержного рвения, когда и появляется шанс отличиться. И была этому своя причина.