Красная комната

– Хорошенькая реклама! – рассмеялась Джин. – Неужели никого не прельщает даже низкая цена?

– Нет, – честно призналась риелтор, – эта квартира никому не нравится. А красная комната кажется всем зловещей. Все твердят, что в этой комнате произошло что-то страшное, хотя на самом деле это вовсе не так.

– Это сейчас модно, не переживайте, – успокоила ее Джин. – Все прикидываются сверхъестественными, паранормальными психами. На самом деле вы из-за этого должны только повысить цену!

– Да я готова уступить еще больше! Мне так хочется ее сдать! – в сердцах сказала риелтор. – Это ведь, на самом деле, ужасно – стоит пустая квартира в самом центре города, и никто в ней не живет!

– Что, давным-давно? А кто здесь жил до меня? – поинтересовалась Джин.

– До вас? – заметно оживилась риелтор. – Значит, вы все-таки готовы ее снять?

– Ну, разумеется! – Джин пожала плечами. – Как я могу пройти мимо такой прелести! Красивая красная комната с тайными зловещими знаками! Да я с ума сойду от восторга!

– Ух, как я рада это слышать! – с облегчением вздохнула риелтор. – Вы себе просто не представляете!

– Так кто же жил в этом красном аду до меня? – усмехнулась Джин.

– Вы не поверите – никто, – ответила риелтор. – Квартира стоит пустая уже долгое время – с тех пор, как только умерла прежняя владелица. Конечно, мы оплачиваем все коммунальные услуги, постоянно делаем уборку и поддерживаем все в рабочем состоянии. Но это же очень плохо, когда такие квартиры пустуют! Так быть не должно!

– Конечно, это плохо, – сказала Джин. – Просто ужасно, когда такие квартиры пустуют.

– Простите, а вы… – риелтор смотрела на клиентку испытующим взглядом и уже не только как на некое противное экзотическое насекомое. – Вы из мира искусства… или богемы… Ну, может, художник или писатель… Актриса?

– Нет, ничего такого! – засмеялась Джин. – Разочаровала, да? Я многих разочаровываю. Я сама по себе. Просто такая, какая есть.

– А почему у вас такое странное имя – Джин? – спросила риелтор.

– Это не имя, – Джин снова почувствовала раздражение: ей так надоело это объяснять! – Это ник – ну, все равно что кличка в Сети. «Джин» – потому, что мой любимый напиток водка. Но «Водкой» человека называть неприлично. Вот друзья и стали называть меня «Джин», тем более что это перекликается с моим настоящим именем. Джин – это тоже водка, только из можжевельника. Мне очень нравится. А по паспорту я Евгения Борисовна Кравец.

– Так когда принести договор аренды? – риелтор взяла быка за рога. – Можем подписать уже сегодня.

– Сегодня, сейчас, завтра – когда хотите, – пожала плечами Джин. – Мне все равно. Я здесь остаюсь. Прямо сейчас.

– А… вещи? – в тоне риелтора снова появилось подозрение. – У вас что – разве нет вещей?

– А кому они нужны, эти вещи? – насмешливо хмыкнула Джин, не упуская возможности поиздеваться. – Все, что мне нужно, со мной!

По-мужски вытащив туго набитый бумажник из кармана джинсов, Джин расплатилась с риелтором – вручила и аванс, и предоплату, и сумму за проживание за два месяца. Джин пришла в полный восторг от подозрительности, с которой риелтор ощупывала и пересчитывала ее деньги, опасаясь, что они фальшивые.

Оставив ее за этим увлекательным занятием, Джин подошла к окну, распахнула его настежь. Солнечный свет стал еще ярче. Внизу колыхалась зеленая листва, уже немного обожженная солнцем. Издали доносился уличный шум, но он не раздражал. Здесь, в квартире, он каким-то странным образом трансформировался в комфортное, обволакивающе-живое, теплое облако уюта и покоя. Он дарил ощущения, которые Джин не испытывала никогда. Ей было уютно и легко стоять возле окна – так, будто сейчас она лежала в теплой ванне, время от времени с бульканьем погружаясь в нее с головой.

– Из окна открывается замечательный вид на парк… – заученным голосом начала риелтор, и Джин чуть не треснула ее по лбу за эту избитую фразу.

Нельзя было выразить в таких пошлых словах то, что она только что испытала, стоя у окна!

Пошлость слов принижала здешний покой, низводила его на уровень той посредственности, с которой Джин боролась на протяжении всей своей жизни и которая в конце концов привела ее сюда, в омут крови и солнца. Кровь и солнце были разлиты по стенам в каком-то бешеном жизненном экстазе, который Джин всегда хотела испытать на себе… Она отозвалась слишком резко:

– Вы пересчитали деньги? Тогда уходите! – и тут же добавила: – Ключ можете оставить на столе.

Фыркнув что-то неразборчивое (Джин не собиралась вслушиваться), риелтор звякнула ключом на длинной цепочке и бросила его на антикварный стол в самой середине комнаты. Стол из красного дерева (должно быть, очень ценная вещь) заметно нуждался в покраске, полировке и ремонте. А еще он нуждался в жильце – может быть, больше, чем во всем остальном.

Дверь захлопнулась с шумом.

Джин по-прежнему стояла у окна. На стенах все так же буйно полыхали солнце и кровь. Капли сочной венозной крови стремительно катились вниз.

Джин перегнулась через подоконник, наслаждаясь изумрудным буйством летней листвы. Цвет был настолько сочный и яркий, что так и просился на холст. Джин задумалась: какие краски нужно смешать, чтобы получить такую невероятную красоту? Память не давала ответа.

Ей вовсе не хотелось думать. Она просто отдыхала душой, каждой клеточкой тела чувствуя какое-то странное, неизвестно откуда взявшееся умиротворение.

Квартира располагалась на втором этаже. Этаж был не высокий, но сюда почти не доносился уличный шум – возможно, из-за близости парка.

Джин вспомнила, как поразил ее этот старинный трехэтажный дом, стоящий в конце переулка, как раз перед тупиком. Она была поражена в самое сердце величественной грацией этого старинного жилья, словно чудом сохранившегося в современных урбанистических джунглях, возведенных из стекла и бетона. Эта удивительная красота взывала не только к генетической памяти, но и к самому сокровенному в ее душе, которая (Джин чувствовала это) вопреки всему оставалась целой.

Именно тогда, вся во власти этой странной бури, которую она не могла объяснить даже самой себе, Джин поняла: это ее дом. Этот дом принадлежит ей – или, возможно, она принадлежит ему, как угодно. Она еще не видела квартиры, о которой риелтор с самого начала их переписки в интернете давала столь противоречивые отзывы, но уже вовсю чувствовала, что обязательно должна остаться здесь, во что бы то ни стало здесь удержаться, уцепиться за нее – во что бы то ни стало! Она почувствовала, но почему-то не могла сама себе объяснить.

Яркий оранжевый мяч, взявшийся ниоткуда, взлетел так высоко, что Джин с удивлением отпрянула от подоконника. Мяч, стремительно возникший перед ней, так же быстро исчез внизу. Маленькая девочка лет пяти, со смешными торчащими во все стороны косичками, одетая в летний сарафан в бело-зеленый горошек, подхватила мяч, заливаясь смехом. Девочка-подросток лет четырнадцати (это она подбросила мяч с такой силой) со смехом взъерошила малышке волосы. Джин с удивлением загляделась на синее платье девочки-подростка – очень необычное. Джин еще не доводилось видеть таких. Очень красивое платье, нестандартного кроя и, похоже, из натуральной ткани. Может, мама девочки была дизайнером, потому и одевала дочку так необычно.

Девочки, между тем, явно не были сестрами. Малышка была белокурой, пухленькой, с румяным, удивительно круглым лицом. Красивая, улыбающаяся, жизнерадостная, она вовсю наслаждалась этим солнечным днем и игрой со своей старшей подругой.

Девочка постарше была совершенно другой. Очень высокая для своих лет, худощавая, с длинными черными как смоль волосами, забранными синей лентой в свободно развевающийся хвост, с явной примесью кавказской или еврейской крови. Она была невероятно красива. Со своего второго этажа Джин ясно различала черты ее лица – точеные, как на старинной монете, и такие яркие, что они против воли приковывали взгляд. Джин залюбовалась естественной грацией ее движений – девочка-подросток двигалась легко и свободно.