Путь ко Христу

– Подойди ко мне, – мягко сказал Владыка.

Я подошел и поздоровался. Потом, наклонив голову, попросил благословения.

– Как Ваше святое имя? – спросил он.

Я сказал.

Он, положив мне на голову руку, благословил меня. Я поцеловал ему руку, лежащую на подлокотнике кресла.

– Что привело Вас ко мне? – спросил Владыка.

Я начал жаловаться на больную ногу, но он перебил меня и попросил рассказать о себе, о своей жизни. Вначале робко, а потом смелее, до самой подноготной, я рассказал о своей нескладной жизни, о работе патологоанатома, о своем маловерии. Он внимательно выслушал мою исповедь, перебирая гибкими длинными пальцами черные узелки монашеских четок.

– Я Вас понимаю, – сказал он, вздохнув, – Все это знакомо и мне. И я когда-то чувствовал себя сбившимся с пути и оставленным Богом. И меня, было время, терзали сомнения. Иногда я принимал просто бессмысленные решения. Вера в спасительность христианства не далась мне легко – пришлось выслуживать ее у Бога многолетним трудом, ценою собственных страданий. Одним вера дается, как дар Божий – легко. Такая вера пришла к любимому ученику Христа Иоанну Богослову, другим вера дается трудно, через сомнения и испытания, как, например, апостолу Фоме. Не знаю, что лучше? Хотя в ответ на сомнения Фомы Христос сказал: «Блаженны не видевшие и уверовавшие».

Владыка задумался и закрыл глаза. Потом, как бы очнувшись, сказал:

– Истинный путь к Богу пролегает только через Христа, и многие ищущие Бога должны знать и помнить это. Сколько людей, столько и путей к Богу; у каждого свой путь. В наше время он намного труднее. Сейчас на пути к Богу стоит много преград. Ведь мы живем в стране, где Бог пишется с маленькой буквы, а КГБ – с большой. Современному человеку пройти по водам невозможно. Уж если сам апостол Петр тонул в море, то мы все в этом житейском море барахтаемся, как котята. Не стремитесь совершать великие подвиги, великие дела. Не всякий на это способен, а от неудач возникают разочарование и апатия. Прежде всего, будьте добросовестны в малом, и Бог, видя Ваше старание в малом, подведет Вас к большому делу. Уезжайте из города. В городе больше соблазнов, больше греха. Город – место противления Христу. Помните, кто основал первый в мире город? Не помните… Так вот, в книге Бытия говорится: «И построил Каин город и назвал его именем сына своего Енох». Поезжайте в деревню и займитесь там практической медициной. Лечите простых тружеников, но не забывайте о их душах.

Вы же не сомневаетесь, что у человека есть душа? У нас в стране многие в этом сомневаются. Даже те, которые учились и недоучились в семинарии. Я вот был у одного такого на приеме в Москве, когда мне была присуждена Сталинская премия. В конце приема он у меня спрашивает: «Неужели Вы всерьез верите, что у человека есть душа?» «А Вы верите, что у человека есть совесть?» – спросил я в свою очередь. «Да, верю», – сказал он. «Но я ее не видел, – сказал я, – хотя оперировал живых и вскрывал мертвых». «А Вы – неплохой диалектик», – сказал он и улыбнулся в свои усы. Когда я уже выезжал из Кремля, то подумал: «Как бы эта диалектика не привела меня опять в Большую Мурту». Но, слава Богу, все обошлось!

Владыка огладил рукой бороду, посмотрел на меня и продолжал:

– Вот потрудитесь в деревне. Почаще читайте Новый Завет, особенно Послание к Коринфянам, каждый день читайте Псалтирь, и вера Ваша будет возрастать изо дня в день. А Библия у Вас есть?

– Нет, Владыка, – отвечал я, – Где же ее сейчас достанешь? Если только у священника попросить почитать…

Он позвонил в колокольчик. На звук его пришел благообразный пожилой секретарь в рясе и с наперсным крестом.

– Будьте добры, – обратился к нему Владыка, – запишите адрес моего гостя, мы пришлем ему Библию, как только получим из Москвы.

Когда я вышел от Владыки, то через дорогу увидел широко открытые двери церкви. Потолки в ней были низкие, никакие звуки не нарушали тишину, стоял прохладный полумрак, освещаемый только лампадками и свечами.

Это была любимая церковь владыки архиепископа Луки Войно-Ясенецкого, где он чаще всего служил и молился. Я подошел к крайней большой иконе. Прочитал: «Нечаянная Радость», и сердце мое дрогнуло и радостно забилось и потеплело в груди, и смерть отступила, и я понял, что буду жить еще долго-долго.

Это было почти полвека тому назад. А тогда, через месяц, я получил посылку из Симферополя. Это была Библия от архиепископа Луки.

Вскоре я уволился с работы и уехал навсегда из города, где жил. Устроился я на работу сельским врачом в небогатом горном районе Южной Осетии. Это был довольно глухой и далекий от современной цивилизации уголок, где я долгие годы выслуживал у Бога себе веру, как когда-то это делал архиепископ Лука.

Кстати, он не забыл осмотреть тогда мою раненую ногу. Он несколькими словами успокоил меня, ощупал мое лицо, вытер слезы, нагнувшись, ощупал голени ног, проверил пульс, велев расстегнуть рубашку, приложил к моей груди большое, прохладное старческое ухо и выслушал сердце, поколотил кулаком по пояснице и велел подойти к зеркалу – посмотреть: какого цвета слизистая век и каков язык? Все оказалось розовым. Старец поднялся с кресла и подошел к иконам. Молился он минут десять, вздыхая и что-то неразборчиво говоря… А на прощанье сказал, что Платон был прав, когда говорил, что величайшая ошибка при лечении болезни, что имеются, отдельно, врачи для тела и врачи для души.

В Южной Осетии население было смешанное. Я жил среди осетин и грузин. Это были мирные люди, которые роднились между собой, и какой-либо национальной вражды между ними не было. Все они были православные христиане, но по всей области все церкви были закрыты, и не было ни одного священника. Поэтому народ за время советской власти христианство забыл и склонился к языческим верованиям предков. Я думаю, что это обстоятельство послужило одной из причин вспыхнувшей жестокой междоусобицы между грузинами и осетинами.

Ведь известно, что если народ забывает Христа, то приходит дьявол и ожесточает сердца и разжигает в народе пламя раздора и войны.

Бедные мои, бедные больные люди, которых я лечил в те годы! Через ваши тихие и мирные селения прокатилась нелепая жестокая война. Где вы? И много ли вас осталось в живых?! Мне писали, что все селение сожжено, все лежит в руинах, а люди рассеялись по лицу всей земли.

Как и в годы «Великого Октября», опять как будто пришли времена Каина и Авеля, и стал восставать народ на народ, возжелавши крови друг друга; из-за грома пушек и автоматных очередей они не слышат голос кроткого Христа, говорящего им: МИР ВАМ, ЛЮДИ! Взявшие же в руки меч, от меча и погибнут.

Под солнцем Феодосии

Здесь солнце трудилось без выходных в любое время года, в этом древнем городе слез, называвшемся некогда – Кафа. Издревле здесь был богатый невольничий рынок и перевалочный транзит рабов в султанскую Анатолию, для пополнения турецких гаремов, янычарских полков и гребцов на галеры турецкого флота. Рабов и рабынь поставляли на рынок конные отряды удалых головорезов, постоянно делавшие злые набеги из Крыма на украинские и южно-русские земли и уводившие в татарский полон молодых крепких мужчин и чудных, несравненных украинских девушек. Уводили навсегда, навеки, в чужие, проклятые земли, в злую турецкую неволю. В этом небольшом, прокаленном крымским солнцем городе, окруженном грядой пологих серых гор, всегда дули резкие ветры, шумя твердой листвой чахлых городских скверов, трепля на веревках развешанное на дворах белье и рельефно обрисовывая красоту идущих навстречу ветру девушек, о чем местный поэт вдохновенно писал: