Полководческое искусство

Фраза «идти по отдельности, бить всем вместе» зачастую считается отличительным признаком мольткевского полководческого искусства, и, конечно, он еще до 1866 г. произнес знаменитое: «Суть стратегии в распоряжениях о маршах по отдельности при учете своевременного сосредоточения»[128]. Принцип, который здесь отстаивал фельдмаршал, является, впрочем, лишь возобновлением утраченного за долгий мирный период военного опыта прошлого, ведь уже Шарнхорст высказывал такую мысль, а Наполеон многократно реализовал ее на практике, причем наиболее наглядно при его наступлении к Дунаю в 1805 г. Этому не противоречит то, что Наполеон в последующих своих кампаниях часто прибегал к масштабным сомкнутым построениям, так как таковые обуславливала обстановка, а недостаточная компетентность его командиров, наряду с падающей боеспособностью его пехоты, все более вынуждала его к тому, чтобы ограничиваться простейшими формами, все более прочно стягивая воедино части. Однако же Мольтке, который еще в 1867 г. называл[129] всякое нагромождение крупных масс «бедствием», не высказал никаких возражений, когда в проектах, предшествовавших войне 1870 г., по одной дороге отправляли несколько корпусов, выступая за плотнейшую концентрацию.

В применении принципа «маршировать по отдельности, чтобы вместе ударить», таким образом, нет никакого противоречия между Мольтке и Наполеоном, так же как нет его и в якобы всегда желаемом Мольтке объединении непосредственно на поле боя, в то время как Наполеон будто бы стремился реализовать его еще накануне сражения. Куда более и тот, и другой вариант имели место у Наполеона, хотя последнее применялось им чаще, причем по уже указанным выше причинам. Мольтке, конечно, заявлял, что объединение всех сил уже в ходе сражения является «высочайшим из того, чего способно добиться стратегическое руководство»[130], однако с другой стороны он вновь отмечал, что объединение перед сражением является правилом, настойчиво предостерегая от того, чтобы безоговорочно обобщать пример Кёниггреца[131].

В своей статье «О стратегии» 1871 года Мольтке говорит: «И если теперь на войне, с началом операций, все остается неясным, кроме того, что определяет сам полководец своей волей и энергичностью, то общие принципы стратегии, выводимые из них правила и построенная на них система не могут иметь практической ценности»[132]. В качестве вывода сочинения мы находим выше упоминавшиеся слова: «Стратегия – система подпорок», а фельдмаршал продолжает: «Она – более чем наука, являясь привнесением знания в практическую жизнь, продолжением начатых до этого размышлений, в соответствии с постоянно изменяющимися обстоятельствами, является искусством действий под давлением самых тяжелых обстоятельств».

Как и все военные действия, даже высочайшее полководческое искусство покоится, согласно Мольтке, в конце концов только лишь на обращении к здравому понятию о человеке. Клаузевиц верно выразил это такими словами: «Мы далеки от того, чтобы усматривать поле для большой гениальности там, где все возможно свести к очень немногим, практически возможным и весьма простым комбинациям; мы полагаем неописуемо смешным рассмотрение как признак большой гениальности обход той или иной позиции, благодаря находчивости»[133]. Генерал также добавляет, что для всякого решения необходима творческая самостоятельная работа, а это, конечно, бесспорно. Ведь в германской армии, благодаря Генеральному штабу, применение эпитета «стратегический» стало все более приходить в упадок. Как правило, он заменялся словом «оперативный» и тем самым проще и яснее обозначал различие от всего, что называлось «тактическим». Все оперативное проходило в целом независимо от собственно боевых действий, в то время как понятие «стратегический» могло легко запутать дело, как показал пример наших врагов, которые говорили о стратегических обстоятельствах там, где речь шла о чисто местных моментах. Слово «стратегия» в любом случае должно быть ограничено крупнейшими из мероприятий главнокомандования.

Если же мы в ходе долгого мира, который предшествовал Мировой войне, продвинулись вперед, и не только, как и все армии, в области вооружений и общей тактике, но и прежде всего в духовном воспитании того, что досталось от Мольтке, то главная заслуга в этом принадлежит графу Шлиффену. Его значение заключается, прежде всего, в дальнейшем развитии оперативного искусства Мольтке. Он осознавал, что различие между массами войск, которые будут применяться в современной войне, и теми, которыми командовал Мольтке, было больше, нежели разница между последними и вооруженными силами, на которые рассчитывал Наполеон. Из этого он выводил необходимость не только иметь дело с объемами сегодняшней армии, но и, прежде всего, важность командования войсками и армиями с полным овладением искусством сосредоточения, управления, снабжения и их применения.

Граф Шлиффен, принимая на себя обязанности начальника Генерального штаба в 1891 г., немедленно осознанно принялся за эти задачи и постоянно был занят обучением нашего высшего командования и Генерального штаба именно в таком духе. Так он постепенно преодолевал робость перед миллионного размера армией и учил нас управляться с нею, чего не хватало нашим противникам. Он вовсе не хотел длительной войны, которая в наше время была бы вдвойне губительной, а думал о сокрушительных ударах. Поэтому еще более чем прежде следовало вывести свои силы на фланг, а если возможно, и на оба фланга врага. Для этого при современном вооружении ему казалось не опасным оставлять по фронту против неприятеля небольшие силы, конечно, не без того, чтобы и по фронту действовать активно и удерживать его. Величайшее из стремлений графа Шлиффена заключалось в том, чтобы поддерживать в германской армии мысль о сокрушении противника. После своего ухода со службы он выразил эту мысль в своей статье «Война современности»[134] и «Канны»[135], где разобрал данный замысел на военно-исторических примерах. При всей притягательной истинности и масштабности этого изложения оно все же не вполне свободно от односторонности. Фельдмаршал вполне осознавал это. Он не скрывал, что представил общественности, как ранее и в ходе своих учений Генерального штаба и оперативных задач для него, войну не во всей ее полноте. Шлиффен собирался научить нас великому, даже величайшему, самому важному, поэтому он убрал из этих трудов все прочие сюжеты. В этом он был похож на свой образец в лице Мольтке, о котором при открытии памятника на Кёнигсплац в Берлине 26 октября 1905 г. он сказал, что тот «направлял вперед неизменно спокойный взгляд как тот, кто сумел научиться вычитывать из книги прошедшего то, что еще могло произойти и что произойти должно»[136].

Однако даже при таком проницательном духе будущее возможно разглядеть лишь в общих чертах. Никогда человеческому взору не удавалось в том мраке, что скрывает его, действительно разглядеть все, вплоть до деталей. И граф Шлиффен не смог предугадать продолжительность и тяжесть Мировой войны, ведь всемирно-политические и экономические условия, воздействовавшие на нее, лишь постепенно стали проясняться для всех нас уже по ходу войны. Нашим противникам не оставалось ничего другого, как только без исключений обратить эти условия в свою пользу, а главный наш враг, Англия, сознательно хотела сделать войну экономической и вела ее именно так. Взгляд на войну, положенный Клаузевицем в основу, откуда делал выводы и Мольтке, те воззрения, на которые опирался Шлиффен и которые он развивал далее, вполне сохранили свой смысл, они лишь были расширены самой Мировой войной. Народные армии нынешнего дня воплощают в себе всю силу народа. Все более Отечество чуть ли не целиком встает им на службу. Достижения современной техники, играющие столь большую роль на земле и на море, в мирное время не могли быть опробованы в большом, тем более величайшем масштабе, о них лишь догадывались. Благодаря приобретенной ею выучке германская армия все же должна была приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам. Она справилась с ними и в течение 4 лет успешно выдерживала неравную борьбу.

128

Taktisch-strategische Aufsätze. S. 237.

129

Taktisch-strategische Aufsätze. S. 286.

130

Из заметок о сражении при Кёниггреце для Генриха фон Трейчке, изданные в 1891 г. в приложении к газете «Алльгемайне Цайтунг». Сражение при Кёниггреце (при Садовой) – генеральное сражение в австро-итало-прусской (как ее называют в Германии – немецко-немецкой) войны 1866 г., закончившееся разгромом австрийской армии и быстрым выходом Австрийской империи из войны. Генрих фон Трейчке (1834–1896), один из крупнейших германских историков XIX столетия, активный общественный и политический деятель национально-консервативного направления. Будучи саксонцем, в 1866 г. принял гражданство воевавшей с Саксонией Пруссии в связи со своими малогерманскими убеждениями в вопросе об объединении Германии. – Прим. пер.

131

Заметки об учениях Генерального штаба. Taktische Aufgaben. S. 97.

132

Taktisch-strategische Aufsätze. S. 292.

133

Vom Kriege. Buch 2. Kap. 5.

134

Deutsche Revue. Januar 1909.

135

Gesammelte Schriften. Bd. 1. Berlin, 1913.

136

Ibid. Bd. 2.